Изумрудное золото. Тень (СИ) - "Стефнклэр Аманди Джоан"

— Состояние стабилизировалось, — возразил абуш, подёргивая свою жидкую бородку. Он не видел причин для единения впопыхах. Цепким взглядом отметил уплотнение душевных нитей храмовницы, что уменьшало опасность их разрыва. — Вы много общаетесь? — вдруг спросил у Оло Виста.

Тот нахмурился.

— Я в супружестве.

— Верном? — Когда герцог поджал губы, понимающе кивнул. — Силу Хвори в неверности распознали. Понятно. Злитесь?

— Я принимаю Алию.

— В качестве забавы?

— Вы!.. — герцог дёрнулся. Чуть не утратив контроль над магией, вновь закрыл глаза и сосредоточился на вливании своих сил в недужную.

Абуш поднял вопрос, который его тревожил не меньше. Раньше, при встречах в обители, он питал к кроткой жрице симпатию. Тёплое согревающее изнутри чувство, сродни влюблённости. Не будь она Хвори, имей высокородное происхождение, возможно, даже женился бы…

«Кто ты для меня?» — задался вопросом, прислушиваясь к размеренному дыханию девушки. Она больше не кричала, не металась. Лихорадка отступила. Осталась бледность, что сильнее бросалась в глаза на расшитых золотой нитью зелёных подушках.

Наблюдая за парой, абуш задумчиво теребил свою бородку. В наспех накинутом поверх пижамы балахоне он выглядел отнюдь не внушительно. Но его холодный взгляд… За ним было многое. Опираясь свободной ладонью о гладкую поверхность стола, что стоял в центре скудно обставленной комнаты, — где это видано выделить для жрицы помимо него несколько стульев, кровать и шкаф за ширмой? — маг обители сурово взирал на виновника приниженности недужной. Как бы невзначай он выдал мало кому известную истину.

— Хвори строптивы. Исподволь всегда поступают сообразно своим убеждениям. Не считайте, что повязанная волей Зова Алия прогнётся под вас… — В тёмных глазах абуша мелькнула злая издёвка. — Только в любви возможно перемирие…

— О какой любви вы говорите? — сухо обронил герцог.

— Дар Хвори — проклятье, если не выполнено главное условие.

Посмотрев на врачевателя обители без особого энтузиазма, Вист вопросительно приподнял левую бровь. Он никогда не вникал в особенности развития и становления недужных — эта тема была вне сферы его интересов. Не стремился лезть в вековые дебри. Однако от старшего отмахнуться тоже не мог. Тем более, когда тот уточнил:

— Сила Хвори уравновешивается подлинной связью. Разум тут бессилен.

«Намекает на взаимную любовь…» — недоверчиво передёрнулся Вист. Он признавал свою симпатию к жрице. Но ради неё не поступится положением и семьёй. Его устраивал нынешний порядок вещей. Во всех отношениях.

Сердце Алии под его ладонью забилось чаще, когда она открыла глаза.

— Почему… здесь… — бессвязно выдохнула. Поморщилась — в груди кошмарно болело — и, собравшись с силами, приподнялась на локтях.

Герцог отстранился, но не отодвинулся. Пусть она сидела на постели, но если в бессилии упадёт — не обрадуется ажурной спинке позади.

— Как самочувствие? — поинтересовалась абонесса, стоявшая у наполовину зашторенного окна. Облачённая в строгое сиреневое платье с воротом под подбородок, она выглядела непривычно обеспокоенной.

Алия усилено заморгала, чуть не расплакавшись.

— Я устала… — выдохнула правдиво и закрыла глаза, сдерживая истерику. Пережитый во сне кошмар словно перемолол её изнутри. Взаимосвязь… Она понимала её значение. И не готова поделиться с Розалией, ибо не представляла, как им теперь быть. А другим и подавно незачем знать.

Над нею вдруг навис абуш.

— Прими, — протянул чёрную пилюлю.

Привыкшая слушаться врачевателя обители, Алия взяла и заглотила лекарство. По внутренностям потекли огненные дорожки, разлились по меридианам, унимая боль. Исчезло леденящее подёргивание под кожей, неприятная пульсация, ледяными волнами омывающая сердце. По телу разлилось благодатное тепло.

— Помнишь, что случилось? — спросил герцог.

Он сжал её локоть, хотя в этот момент, немного отвернувшись, отслеживал угасающую активность магических символов на стенах. Несмотря на ощутимую пробоину — защита выстояла.

Девушка посмотрела на озабоченную абонессу, на абуша, чьё лицо выражало скуку, снова на герцога, соизволившего проявить к ней открытый интерес. В его глазах…

«Забота или расчёт?»

— Я… — девушка облизала губы, поколебалась, и соврала: — Не помню. Что-то неясное снилось.

— С такими-то воплями?

Нужно было что-то делать с недоверчивостью Его Светлости.

— Не… не знаю, почему… — стушевалась она, припустив плечи, чтобы выглядеть жутко уставшей. И язык, послушайте, у неё еле ворочался, и сидела из последних сил. Лучше немощью прикинуться. Если по неосторожности сказать правду, Скелия Офью её точно убьёт.

— Пусть причина не ясна, договор жрицы-абукана придётся расторгнуть, — строго заявила абонесса, рассеивая давящее напряжение, возникшее между жрицей и герцогом. И добавила: — Суть недужной спровоцировали. Не спасло наличие поблизости избранного Зовом. Хорошо, что в своём уме осталась. Твои способности… Сомневаюсь, что удастся контролировать без завершающей связи. Понимаешь?

— Да, леди абонесса, — покорно склонила голову девушка. Пусть тема неприятная, зато безопасная. В некотором роде.

И тут объявилась Розалия. Привычно язвительная и негативно настроенная к избранному Зовом.

«Счастье герцогу привалило! Осталось подписать договор выкупа и в постель тебя уложить. Ну, крепись! — напутствовала на будущее действо».

Раздосадованная двусторонним натиском, Алия судорожно скомкала простынь. Смятая дорогая материя сродни её душе, что съёжилась от противоречий. Она до сих пор питала некие чувства к герцогу. Которые пора отринуть: он не свободен, она сама — порождение магии. Да и неприятие с недавних пор в сердце клубилось, отвращая от тесного взаимодействия. Словно между ними непреодолимая пропасть и единство невозможно.

«Плотские отношения — таинство двоих», — писалось во многих магических трактатах по установлению душевной общности. В магии она очень ценилась.

В её случае таинство — сделка, что гласила: «Хочешь жить — раздвинь ноги!»

Когда герцог ушёл от неё в обители, Алия уяснила, что романтика далека от реальности. Сколько не идеализируй отношения, какими яркими красками не раскрашивай, если чувства не взаимны — останется боль и разбившийся вдребезги мир. Придётся строить свою жизнь заново. Познавая себя, кирпичик за кирпичиком, выкладывать фундамент, который не разрушится от житейских потрясений.

На пути самопознания магическому творению помогала Розалия. Любившая называть вещи своими именами. Как её брат, порой резала словами не хуже деревенских мужиков. И не скажешь сразу, что рыжая из высокородной знати. Та же Агьез — леди до мозга костей, — от высказываний младшей сестры пару раз в обморок падала, травмированная нелицеприятными эпитетами. Одну мать ничто не брало. Не иначе Скелия Офью вытесана из гранита.

«Мне необходимо каменное сердце…» — подумала Алия через неделю, явившись в Храм под руку с герцогом, чтобы принять навязанный ускоренный выкуп. По всем правилам недужных, ступивших на путь служения.

Послушницам в этом плане легче. Отучившись, они возвращались в мир или оставались под защитой обители дожидаться проявления Зова. Но даже так — никаких договоров и условий, просто передача с рук на руки объявившемуся избранному.

Тогда как жрицы обвешаны формальностями.

От происходящего сейчас не только Розалия, но Алия готова скрежетать зубами. И не потому, что в эмоциях какой-то хаос, а от фарса новоиспечённой пары. От его игры в «любовь» к горлу девушки тошнота подкатывала. Зачем прикидывается, не понятно.

— Как скажете, леди абонесса, — добродушно отозвался Оло Вист на стандартное при выкупе замечание Настоятельницы Храма Амунаи о великодушии судьбы, подарившей избранному нерушимый союз. — Я не взывал к благосклонности небес, но принимаю дар и кланяюсь за щедрость.

«Лицемер!» — взвилась Розалия, прекрасно слышавшая его замечание о взаимной любви, прозвучавшее в гостевых покоях Вистов. Алия была без сознания, а она — нет!