Берег тысячи зеркал (СИ) - Кристина Ли

знания молодой госпожи в английском. Девушка только что назвала магазин коробкой, и это так веселит Веру, что она, прикрыв ладонью лицо, продолжает хохотать, тактично и вежливо извиняясь перед госпожой. Тонкие пальцы прикасаются к пухлым губам, а я с усилием отвожу взгляд в сторону. Не могу смотреть, потому что едва ли не полчаса назад ее губы были в сантиметре от моих. Я не знаю, каким образом, сдержался и не набросился на нее, как голодный зверь. Наверное, потому что эти проклятые две недели мечтал хотя бы заговорить с ней.

Я и не думал, что смогу обнять ее, поднять в руках и рассмотреть так близко, что почувствую едва уловимый ранее аромат ее духов, так ярко.

У лестницы к собору мы останавливаемся, чтобы сделать несколько фото, Джеха не выдерживает. Он встает рядом, едва уловимо шепча:

— Сара ее на лоскуты пустит, пупсик.

— Не неси чушь, — холодно отвечаю, замечая, как Вера хмуро бросает взгляд мне за спину.

Немедленно повернувшись, осматриваю молодого мужчину. Он уверено идет в нашу сторону, игнорируя охрану. Как только удается рассмотреть его лучше, немедленно бросаю взгляд на Джеха. Это агент. Если он хочет встречи с Верой, — это неспроста. Она напрямую связана с разработкой Когтя.

Снова взглянув на Веру, и едва уловив то, как она изменилась в лице, останавливаю мужчину, схватив за плечо:

— Прошу прощения, но дальше вам нельзя, — спокойно и холодно чеканю, но придурок сам напрашивается на грубость.

Мужчина вырывает плечо из захвата, а со словами: "Вера, это же я", продолжает движение к объекту. Ничего не остается, как остановить это. Я хватаю его за предплечье, заламываю руку вверх, фиксирую свою вторую на его затылке. Он шипит на французском, но пошевелиться не может. Понимая, что еще секунда, и я могу вывихнуть плечевой сустав мужчины, ослабляю хватку, и отпихиваю условную угрозу на несколько метров от объекта.

— Ты кто такой? — он резко разворачивается, и снова двигается в мою сторону, но останавливается, как только я произношу:

— Начальник охраны молодой госпожи Ким. Вы пытаетесь совершить действия, которые недопустимы, господин. Прошу отойти, и прекратить попытки контакта с госпожой.

— Меня не интересует ваша госпожа, — мужчина скалится, а поправив пиджак, бросает взгляд в сторону Веры. — Я здесь по иной причине. Я встретил подругу, и хочу с ней поговорить. Зачем сразу распускать руки? Вы понимаете, что совершили только что нападение? Вы не дома.

— Подругу? И кто же она? — спрашиваю, а сам поворачиваюсь к Вере. Не может быть такого. Я каждый день вижу ее дома. Я бы заметил любую странность. — Агашши, вы знаете этого мужчину?

— Знаю. Но, кажется, Поль, я запамятовала, когда это мы с вами стали друзьями? Как видите, я занята. Прошу прощения.

— Как же, Вера? Вспомните. В обед я спас вас от ужасной травмы. Разве это не располагает к дружбе?

Он еще и флиртовать решил с ней при всех?

Вероятно, я сошел с ума, потому что чувствую дикое желание прямо сейчас размазать француза по каменной кладке. Он вызывает подобной наглостью ярость такой силы, что она отпечатывается на моем лице. Джеха немедленно становится между нами, и повторяет сказанное мной ранее. Однако же, смертнику видимо в детстве слух отшибло. Он продолжает попытки заговорить с Верой, а я вижу, что она не имеет и малейшего желания вести с ним беседу.

Собственное состояние пугает, но мне плевать. Вся эйфория от того, что удалось просто прикоснуться к этой женщине, испаряется, когда понимаю, что какой-то французский чобаль, вероятно, позволил себе большее.

— Сан, остынь, — Джеха пытается успокоить меня. — Ты погубишь нас.

Я не слышу друга, а смотрю неотрывно на рожу дебила, у которого проблемы с серым веществом.

— Поль, подождите. Я поговорю с вами. Не усугубляйте ситуацию.

Вера проходит мимо, а все что я хочу, схватить ее за руку, и завести за спину. Не о чем ей разговаривать с этим продажным ублюдком.

Но здравый рассудок возвращается, когда она тихо шепчет в шаге от меня:

— Спасибо, Сан. Все в порядке. Я справлюсь.

Прищуриваюсь и провожаю ее цепким взглядом. Сара, тем временем, не упускает возможности обратить внимание на себя. Она быстро отвлекает молодую госпожу, чем вынуждает отвернуться от Веры. Я не могу охранять ее, когда задача состоит в охране другого человека. А выглядит все совершенно наоборот.

Этот мерзавец опасен.

Джеха слегка пихает в спину, и заставляет продолжить движение вслед за Сарой и госпожой. Я делаю шаг за шагом по лестнице вверх, а чувствую, что остался внизу. До сих пор стою там, где услышал тихий и ласковый женский шепот.

Последующие минуты превращаются в зуд на коже, и холодный озноб по всему телу. Я боюсь за нее, и ревную. Последнее — вообще дикость. Мы ведь фактически чужие. Я это понимаю, но ничего не могу с собой поделать.

Каждый вечер, до глубокой ночи, я наблюдаю только за ней. Все эти дни ложусь спать, когда она отправляется в постель, в тонкой атласной сорочке, и выключает свет. Вчера, к примеру, отправив все данные по переговорам руководству, я до поздней ночи смотрел с Верой какой-то дурацкий французский фильм. Специально поставил кресло у окна, нашел канал, который смотрела она, и уселся напротив плазмы. Я хотел понять, почему она так смеется. Желал узнать причины ее поведения так сильно, как Вера манила своей необычностью.

Я понимаю, что это глупость. Сознаю, что подобное неправильно, но поделать с этим ничего не могу. Я проснулся сегодня и первое, что сделал, — подошел к окну, с улыбкой осмотрев то, как Вера вышла на балкон и потянулась в лучах утреннего солнца.

Пора признать, что если и не влюбился, то не могу прекратить смотреть на нее.

— Сан? — расслышав свое имя за спиной, натягиваюсь, как струна. Я и не надеялся, что она вот так свободно заговорит со мной. — Спасибо еще раз. Это было… приятно.

Вера встает рядом, а сложив руки на груди, наблюдает за тем, как госпожа и Сара осматривают небольшой сквер, площадь и своды собора Монмартр. На такой высоте ветер особенно отрезвляет, он шумит в высоких кронах деревьев. Мне становится спокойнее, а мизерное количество туристов и людей вокруг упрощает задачу. Однако расспрашивать прямо нельзя. Это не безопасно, а моя блажь и заинтересованность в этой женщине — не повод действовать беспечно.

— Рад помочь, агашши, — стараюсь отвечать сухо.

Нельзя, чтобы она заподозрила, чем я собираюсь заниматься, когда сегодня вернусь в гостиницу. Иначе Вера закроет шторы, как жалюзи в ванной.