Курсы кройки и житья - Маргарита Южина

– А затем! – настаивала Марья Андреевна. – Я вот смотрю – этот самый Федор… он такой серьезный, заботливый… и прямо сразу к Лёльке ключик подыскал. Они прямо пара. Да чего там – я уже успела полюбить Федю. Как зятя.

– Сумасшедший дом, – округлила глаза Наталья Андреевна. – Осталось только мне вспомнить свою первую любовь, найти его и родить дитя! Всего ничего! Всю жизнь они чего-то выжидали, а под конец проснулись! Любви им захотелось!

– Это кто тебе сказал, что под конец? – уставилась на нее Дарья Андреевна.

– И потом, знаешь, милая моя, – поддержала сестру Марья Андреевна, уперев руки в бока, – хоть под конец пожить любимой женщиной! И не вздумай меня убеждать, что ты об этом не мечтаешь! Просто… просто Даша первая из нас, кто отважилась об этом заговорить.

– Она же когда-то об этом говорить и запрещала… – вздохнула Наталья Андреевна. – Ну что же, давайте заниматься омолаживанием в такой форме, я разве против? Я никогда не издеваюсь над сирыми и убогими… Голова-а-а стала-а-а белою-ю-ю, что с не-е-е-й я поде-е-е-лаю…

– Покрасься, – вслед сестре пробурчала Дарья Андреевна.

Глава 4

Сегодня Марья Андреевна пришла с работы в одиннадцать часов – в школе было мало уроков. Но это вовсе не означало, что ее работа закончилась. Сегодня, напротив, было больше всего учеников на дому. И надо было все подготовить, чтобы детей не стыдно было пригласить.

Втроем с уборкой справились быстро, и уже в три часа из учебной комнаты, как домочадцы называли маленькую комнатку, где проходили занятия, доносилось Машино:

– …Концепция любви у Бунина трагедийна! Только любящий способен преодолеть свой эгоизм, изменить себя, возвысить!.. Сидорищева! Это тебя не касается? Я не про любовь! Я про… в смысле, кому я тут диктую? Записывай! Одним из примеров необычной трактовки темы любви служит рассказ «Сны Чанга»… Морковин! Что ты там написал?

В этот день выпал первый снег, и Ольга шла домой по снежку, близко-близко ставя ступни, чтобы оставался след, как от трактора. Она еще с детства первый снег отмечала вот такими шажками. И на сердце было так светло, что совсем даже не хотелось вспоминать сегодняшнее сообщение. Сегодня ей пришла эсэмэска. От Толика. Вернее, не ей. Ошибся, видимо, старый дружок номером и на номер Ольги прислал трогательное: «Танюшка, зайка моя! Сегодня нас с тобой ждут Ирка с Лехой, будем отмечать Иркину премию!» «Зайка моя» сначала серьезно царапнуло по заживающей ране, но… но отпустило как-то уж слишком быстро. Ольга вдруг поняла, что не хочет переться к подруге Ирке что-то там отмечать! Нет, ее никто и не звал, однако ж… Она вдруг поняла, что… ну неинтересно ей с ними: с Иркой, с Татьяной и даже с Толиком. Ну соберутся, включат музыку… Между прочим, музыка, которую обожала вся ее компания, просто долбила Ольге по ушам! Соберутся, посидят, выпьют и станут опять перекидывать карты. И в карты Ольга играть не слишком любила. Толик – да! Тот готов был до самого утра сидеть и швырять дам на валетов, а Ольгу всегда тянуло побыть с ним наедине, поболтать, рассказать о том, что ее тревожит… только Толику не всегда интересно было ее слушать. И ведь когда-то это ее не пугало. Что бы Ольга ни рассказывала своему другу, для него это все было шелухой. Он так и говорил: «Шелуха! Я вот думаю – где бабла достать, чтоб колеса поменять» или: «Шелуха! Ты не знаешь, за три дня прогула с работы выгоняют?». Раньше Ольге казалось, что с Толиком все ее проблемы становятся легче, быстрее решаются, а теперь… теперь она видела, что и у Толика проблемы-то были пустяковые, просто он и голову не хотел забивать Ольгиными заботами. И все же… все же как-то быстро у Ольги прекратились переживания. Вот получила она это сообщение, даже всерьез собралась расстроиться, а к ней подошел парень, Юрка Симонов, сказал, что у нее классная кофточка, и все – плохого настроения как не бывало! К тому же начальство сегодня похвалило за хорошую работу. И снег этот выпал, первый! И все же, наверное, права мама – Ольга еще такая безголовая!

Дома мама с тетей Дашей лепили пирожки, а на столе уже лежали в тарелке первые экземпляры, румяные, с поджаристыми боками, а запах – на весь подъезд!

– Ой, мам! А с яблоками пирожки пекла? – уже крутилась возле стола взрослая дочь.

– Мы с яблоками-то в первую очередь напекли, бери вон те, они поостыли, – шустро продолжала лепить пирожки тетя Даша.

– Сначала руки! – кричала мать.

– И все же, Маша, ты неправильно сегодня читала лекцию! – чему-то продолжала учить младшую сестрицу тетя Даша. – Я подслушивала! Ты ж не литературу читаешь, а будто псалмы поешь! Хотя, тут я зря – их поют как раз с глубоким чувством, а ты… Ну что это такое «Лишь раз гусар, рукой небрежною», – скривившись, передразнила она сестру. – Ну что это такое?!

– Это Блок.

– Это не Блок! Блок это… как же там… что-то про железку ты еще читала… ну напомни!

– «Тоска дорожная, железная» – это, что ли? – напомнила Марья Андреевна.

– Ну да, это. И еще… что-то там про грудь… – безуспешно пыталась вспомнить Дарья Андреевна.

– Ничего там нет ни про какую грудь! Там «тоска дорожная, железная свистела, сердце разрывая», – подсказала сестрица.

– Вот! – взмахнула руками, белыми от муки, Дарья Андреевна. – Здесь же как надо читать, здесь же… смотри, сначала встаешь вот так, голову вверх, а лицо… все переживания должны пройти через тебя! Вот так вот встала…

– Мам! Тебя к телефону! – прервала Ольга разговор двух ценительниц поэзии. – Возьми трубку.

Марья Андреевна вытерла руки и удалилась в комнату, чтобы шипенье сковороды не мешало говорить. Тетя Даша тут же перекинулась на Ольгу. Но та живо ее остановила:

– Теть Даш, у вас там пирожки подгорают.

– Ох ты, батюшки! – подхватилась Дарья Андреевна. – И в самом деле… Марья меня точно прибьет…

Марья Андреевна зашла в кухню несколько озабоченная.

– Ничего не понимаю… – растерянно моргала она. – Мама Володи Морковина уже пятый раз звонит. Он после наших занятий должен был сразу домой идти – они записаны к стоматологу, а мальчик до сих пор дома не появился.

– А во сколько он ушел? – спросила Ольга.

– В три… – припомнила Марья Андреевна. – Ну да, точно – в три и ушел. Потому что ко мне ровно в три другие ребята пришли. С ним еще и Наталья вышла.

– А теть Наташа где? – вдруг заметила Ольга отсутствие тетушки.

– Так она… у нее журналы кончились, она пошла себе новые покупать, – вспомнила Дарья Андреевна. – Я еще ей сказала, что она тратит уйму денег на эту макулатуру, а они даже в печке не горят. Мы ж как-то хотели на даче сжечь – не получилось. Ну и смысл их покупать?

– Погоди-ка… а почему ж она тогда до сих пор не явилась? – настороженно смотрела Марья Андреевна то на сестру, то на дочь.