Три фальшивых цветка Нереальности - Григорий Неделько

Колбинсон слушал меня, всё больше хмуря брови. Когда я закончил, он поправил очки и спросил:

— Кашпира похитили те, кому нужен цветок?

— Возможно.

— Но кто именно?

— Ночной вор… «чёрное пятно»… или кто-то ещё. Я не знаю.

— Ясно.

Колбинсон снова поправил очки. Он заметно волновался.

— А что, профессор, мой чаёк готов? — спросил я, чтобы разрядить обстановку.

— Ах да.

Он засмеялся и пододвинул ко мне чашку.

Я пригубил чай. Мм, вкусный — хоть и безалкогольный. Если не ошибаюсь, зелёный с жасмином.

— Не остыл?

— Нет, проф, в самый раз.

Я поставил чашку на стол.

— Спасиб’. А теперь, если вы не против… — Я вытащил сигары и закурил. — Осмотрим место преступления.

Я вошёл в лабораторию и присвистнул. Удержаться было невозможно.

Из-за моего плеча вынырнул Колбинсон.

— Я трижды включал очистительную систему, — сказал он. — Вообще-то производитель гарантировал идеальную чистоту с первого раза.

— Видно, он не знал, что такое взрыв в университете твёрдо-жидкостей.

В углах, куда не смогла добраться очистка, горками лежало битое стекло. Грязные пятна и потёки усеивали стены и потолок. У Колбинсона редко что-то взрывалось — он был опытным учёным. Но если уж взрывалось, можете быть уверены: теперь это ничем не отстираешь.

Менее подвижные пятна тихо сидели на обуглившихся занавесках. Более подвижные прыгали с одного стола на другой.

У стульев не хватало ножек.

Столешницы расплавились и потекли. Металл собрался в капли, которые застыли и сталактитами нависли над полом.

Запахи кружили под потолком и тихо переговаривались между собой.

Я перевёл взгляд на дыры в стенах. Какие-то сжимались и разжимались, какие-то вели себя посдержаннее.

Однажды у меня дома разом взорвалась вся техника. Если верить пожарникам, из-за перегрузок в сети. Так вот, защищённые стены выдержали удар, но, не считая их, мало что уцелело. Когда я вернулся, я увидел кучи покорёженного металла и очень удивлённого Цербера.

Однако взрыв в лаборатории твёрдо-жидкостей — не чета бабаху в обычной адской квартире. Меня удивило, что пространственно-временной континуум тут был в полном порядке: его не погнуло и не покорёжило, в обшивке реальности не было никаких дыр, Твари из Подземельных Измерений не прятались за занавесками. Всё могло закончиться гораздо хуже.

Задумчиво куря, я облокотился на стол.

— Осторожно, — сказал Колбинсон, — в той колбе лиловая.

Я был наслышан о ней и тут же убрал руку.

Я докурил и отдал сигары очистке. Потом обошёл лабораторию, заглядывая под столы и рассматривая вблизи реторты.

— Как будто ничего, — пробормотал я.

— Что?

— А где цветок, профессор?

— В сейфе.

— Можете показать?

Колбинсон подошёл к стене и прислонил руку к какому-то её участку. Он засветился и пропал. В образовавшейся нише я увидел лежащий на подносе цветок.

— Я отрегулировал влажность и температуру, — сказал Колбинсон. — Даже если он пролежит так месяц или два, с ним ничего не случится.

— Это хорошо. А кто-нибудь ещё имеет доступ к сейфу?

— Нет, доступ есть только у нас с Кашпиром. Дверца реагирует на тепло наших тел, форму ладоней и мысленный диапазон. Никто не сможет открыть сейф.

— Если только не заставит вас сделать это.

— Как?

— Например, превратив в зомби. Не хочу вас пугать, проф, но это опасное дело. Кашп ведь посвятил вас в детали?

— Да. — Колбинсон дотронулся до пустоты, и участок стены снова появился. Сейф закрылся. — Но Кашпир сказал, что мне нужно всего лишь исследовать цветок. Он ничего не говорил…

— Не будем паниковать раньше времени. Возможно, для вас на этом всё и закончится.

— Но Кашпира похитили, и следующим могу стать я.

Я промолчал — хотя он был прав.

— Пойми, Децербер, я не боюсь. Большую часть своей жизни я прослужил в «Секретной Армии». Я видел смерти и зверства. Я делал такое оружие, которое не оставляет после себя ничего живого. Но чтобы быть готовым, я должен знать, к чему готовиться.

— Я бы дал вам объяснения, проф, если бы сам что-то знал.

Мы по горло увязли в этом деле, и чем больше подробностей всплывает на поверхность, тем больше мы запутываемся и тем сильнее нас тянет вниз. Что случится в следующую минуту? Чего нам ждать? Я и в самом деле не знал.

Колбинсон говорит, что не боится. У меня нет причин ему не верить. Но если бы я сказал ему о «пятнах» — о «чёрных пятнах», при взгляде на которые испытываешь вселенский, всепоглощающий ужас, — как бы он отреагировал?

А может, и правда всё ему рассказать? Что, если Колбинсону известно, как эти «пятна» нагоняют на существ невыносимый страх? Одной загадкой стало бы меньше.

И ещё надо спросить о цветке. Весь вечер они с Кашпиром занимались исследованиями. Возможно, они что-то выяснили.

Я уже раскрыл рот, когда на пороге появился Вельзевул. Он весь взмок, и, наверное, дело было не только в жаре.

Вельз отдышался и сказал:

— Спешил — чуть сам себя не задушил. Я не опоздал?

— Ты вовремя. — Я повернулся к Колбинсону. — Профессор, я оставляю вас с Вельзевулом. С ним вы будете в безопасности. А у меня дела: надо поговорить кое с какими существами и снабдить вас оружием.

Колбинсон удивился.

— Зачем нам оружие?

Мы с Вельзевулом переглянулись.

— На всякий пожарный случай.

И я кивнул на металлическую руку.

Колбинсон посмотрел на неё, и его лицо сразу изменилось: он, конечно, помнил, что случилось с Кашпиром.

— Не волнуйтесь, проф, — сказал я, — просто занимайтесь своими делами. Включите охранную систему, если так вам будет спокойнее. Обо всём остальном позаботится Вельзевул. — Я обратился к дьяволу. — Ну, Вельз, я погнал. Через полчаса пушки будут у вас… Да, чуть не забыл: я обещал профу, что ты поможешь ему с уборкой. Не подведи меня.

И слинял, не дав Вельзу ответить.

Track 9 “Trouble” [9]

Я крутил баранку, разглядывая плакаты с полуголыми девицами — они рекламировали прохладительные напитки. Не буду спорить, после взгляда на их ладные фигурки, так и тянуло освежиться. И жара этому способствовала. Я почти видел того зловредного демона, который втихую крутил колесо погоды, поддавая парку. Нет, в потных девушках есть своя прелесть. Как-то раз, помню, пошли мы с подружкой на пляж. Все кабинки были заняты — осталась только одна свободная…

Я посмотрел в зеркальце, и течение моих мыслей свернуло в другую сторону.

Всё изменчиво во Вселенной. Цены на пиво, размер бикини… И только они никогда не меняются — неудачливые шпики. Та парочка, что следила за мной вчера, опять села мне на хвост. Но теперь они вели себя более умно: ехали метрах в двухстах и пользовались летучим биноклем, чтобы следить за мной.