Команда - Дмитрий Иванов

– Клятва Гиппократа, да?

В слабом голосе Куренного слышалась злая ирония.

– Да не в клятве дело! – с досадой ответил Касымов. – Я и слова-то давным-давно позабыл. Просто я врач, и этим все сказано.

– И ты любому на помощь побежишь?

– Должен.

– Даже к убийце твоих детей?

– Не знаю… – после паузы сказал Шамиль. – Честно говорю, не знаю.

Может быть… Во всяком случае, добить умирающего у меня рука бы не поднялась. Потом – другое дело. Но свой долг я выполню.

Куренной открыл глаза и с изумлением посмотрел на Касымова.

– Ты святой, что ли?

– Совсем нет. Просто я врач.

Этот разговор отнял у Шамиля последние силы.

Касымов и без того находился в разладе с самим собой. Там, возле операционного стола, он ни о чем не думал, стараясь спасти человеческую жизнь. А теперь главврач с беспощадной ясностью понял, что фактически делал все, чтобы вернуть в строй опасных врагов. И оттого, что это, возможно, было страшной, непростительной ошибкой, на душе у Касымова стало муторно.

Но долго размышлять главврачу не дали. В помещение вихрем ворвалась медсестра.

– Шамиль Каюмович! – крикнула она. – Там Анька Засухина рожает!

Все черные мысли мгновенно вылетели у Касымова из головы.

– Иду! – сказал он.

После непродолжительной передышки артиллерия федералов заговорила вновь. И опять снаряды ложились с удивительной точностью. Боевики, переместившиеся на новые позиции, вжались в землю, не смея поднять голов, и атакующие почти беспрепятственно сжимали кольцо осады.

Теперь уже не оставалось никаких сомнений, что кто-то корректирует огонь из города. Но, где искать этого человека, никто не знал.

Тем временем несколько бронетранспортеров, поливая свинцом окрестности, с разных сторон добрались до окраины города и спецназ вошел в непосредственный контакт с противником. Отчаянно сопротивлявшихся моджахедов постепенно оттесняли к центру города. Но в уличных боях стороны не уступали друг другу.

Последний сеанс связи с полковником Аксеновым был коротким.

– Все, – сказал полковник. – Спасибо за помощь. И ребятам передай мою личную благодарность. А сейчас ховайтесь по подвалам и носа не высовывайте без приказа! Понял?

– Так точно! – ответил Шульгин.

Он выключил мобильник и отдал его Алику:

– Дальше без нас обойдутся. Мы свое дело сделали. И сделали нормально. Приказано – по домам. И сидеть, не рыпаться. Все.

Разбежались!..

Однако никто из пацанов и не подумал сдвинуться с места. Когда участковый ушел, Алик обвел взглядом мужскую половину своей

“Команды” и сказал:

– Вы как хотите, а лично мне отсиживаться в подвале западло.

– А что мы можем с голыми руками? – спросил Андрюха Тюменев.

– Да хотя бы автобус поломать, на котором они приехали.

Эта идея возникла у Куренного, когда связь с полковником Аксеновым перешла в руки участкового.

– Точняк! – мгновенно зажегся Андрюха. – Оставим их без колес, чтобы ни один гад не ушел!

– Можно сахару в бензобак насыпать, – тут же предложил Ринат. -

Тогда мотор сдохнет.

Все с уважением посмотрели на Касымова. Вот что значит – умные книжки читать.

– Еще свой сахар на них тратить! – возразил Витек. – Колеса проколоть – и все дела. На ободах далеко не уедут.

– Точняк! – повторил Тюменев.

Сказано – сделано. Витек задворками проскочил к своему дому и вскоре вернулся с тем самым кухонным ножом, которым зарезали несчастного поросенка.

Добраться до места, где стоял “Икарус” моджахедов, оказалось не так-то просто. Нескончаемая стрельба шла уже по всему городу, а горячей всего было в районе Культурного центра.

Автобус никто не охранял. Но старые шины со стертым протектором оказались слишком толсты и слишком прочны для кухонного ножа.

Тюменев, пыхтя, ковырялся с первым колесом минут десять, прежде чем из рваной дыры со свистом вырвался сжатый воздух.

Второе колесо взялся проколоть Алик. И у него долго ничего не получалось. А когда, наконец, снова раздался знакомый свист,

Куренной передал нож Витьку. С последним колесом расправился Ринат.

Так что в диверсии поучаствовали все, обошлось без обид.

Пацаны подождали, пока “Икарус” тяжело осел на сплющенных шинах.

Грохот перестрелки становился все ближе и ближе. Между домами замелькали фигуры боевиков, перебегавших в более надежные укрытия. И вот уже автоматная очередь полоснула над самыми головами ребят.

– Атас! – крикнул Куренной.

И все сломя голову бросились в разные стороны.

Стрельба разбудила задремавшую Марьяну. Открыв глаза, она не сразу вспомнила, где находится. Рядом как ни в чем не бывало похрапывала толстая Сашка. Ей выстрелы нисколько не мешали. А вот лежавшая в уголке Найда навострила уши и попыталась приподнять голову. Собака, похоже, шла на поправку.

Марьяна с трудом поднялась с кровати, преодолевая боль в измученном теле. Она подошла к зеркальному шкафу и невольно отпрянула, испуганная собственным отражением. Ее лицо было разукрашено кровоподтеками и ссадинами. Глаза превратились в узенькие щелки.

Разбитые губы распухли так, что пошевелить ими было невозможно.

– Красота! – прошептала Марьяна. – Нечего сказать, хорошо отдохнула.

Вот папа с мамой обрадуются!

Вспомнив родителей, она покрылась холодным потом. На улице становилось все светлее. Скоро и в турецкой Анталии наступит утро.

Мама наверняка не удержится, позвонит. А мобильник-то у Алика. И

Алик, ждущий звонка полковника Аксенова, конечно же, ответит. Сходу соврать что-нибудь правдоподобное он не сможет. Это надо было обсудить заранее. Мама сразу же поймет, что с любимой дочерью что-то случилось. И начнется кошмар. Родители тут же сорвутся со средиземноморского пляжа и полетят домой. О том, что будет дальше, даже думать не хотелось. Значит, надо срочно разыскать Куренного и остаться с ним на случай звонка из Анталии. Но где сейчас искать

Алика?..

Марьяна подошла к Сашке и потрясла ее за плечо. Сашка пробормотала что-то невнятное и натянула на голову одеяло. Но Марьяне в конце концов удалось растолкать двоюродную сестру.

– Что это там гремит? – недовольно спросила Сашка.

– Стреляют, – ответила Марьяна. – Слушай, где сейчас Алика можно найти?

– Зачем?

– Надо. У него мой мобильник. Боюсь, что родители позвонят.

– Ну и что?

Сашка со сна совсем ничего не соображала, и Марьяне пришлось долго втолковывать ей, что к чему.

– Да твои родители, поди, и так уж в курсе дела, – сказала Сашка, борясь с зевотой.

– Откуда?

– Про нас, наверно, уже давным-давно по телевизору рассказали. Поди, вся страна уже на ушах стоит. Такое не скроешь.

Марьяне это не приходило в голову. Она была вынуждена признать, что

Сашка скорее всего права. Значит, дело обстоит еще хуже. Если родителям на самом деле стало известно, что происходит в

Краснокумске, они уж точно позвонят дочери, чтобы узнать, жива ли она. Но обсуждать это с Сашкой не было времени.

– Короче, где найти Алика? – нетерпеливо спросила Марьяна.

– Откуда я знаю? – жалобно сказала Сашка.

– А где он живет, знаешь?

– Да ты что, сестричка! – всполошилась Сашка. – Как ты из дома выйдешь с таким фейсом? Ты в зеркало себя видела?

– Ничего. Бывает и хуже.

– Но там же стреляют!..

– Это мои проблемы. Объясни, где он живет.

Их разговор прервал звонок в дверь. Сестры притихли и посмотрели друг на друга.

– Это он! – радостно вскрикнула Марьяна, делая шаг в прихожую.

– Подожди, Марьяна! – испуганно запричитала Сашка. – А если не он?

Если опять эти?..

Однако Хромова, не слушая ее, вышла в прихожую, щелкнула замком и смело распахнула дверь.

На лестничной площадке с пришибленным видом стояла Чебурашка. Увидев

Марьяну, она вспыхнула и пробормотала:

– Привет!

– Привет! – упавшим голосом ответила Марьяна.

– Зайти можно?

– Входи.

Чебурашка бочком протиснулась в комнату, стараясь не смотреть на изуродованное лицо соперницы…

Остаток минувшей ночи Чебурашка провела без сна, мечась по своей комнатушке, как зверь в клетке.

После того как она своими руками сдала Хромову Сергею-Мовлади, ей вдруг пришло в голову, что испуганная Марьяна назовет моджахедам всех членов “Команды”. И прежде всего – Алика. Чебурашку охватил ужас. Ведь тогда получится, что она, решив насолить одной, невольно заложила всех.

Однако день прошел, а больше никого не взяли. Значит, Марьяна ничего не сказала.

Чебурашке стало чуточку легче. Но теперь перед ней замаячило лицо

Марьяны. Из глухого двора, где Шульгин убил Сергея-Мовлади, Хромову на руках вынес Алик. Сама она идти не смогла. И Чебурашка в страхе думала, как бы при?зжая ночью не отдала концы. Тогда хоть вешайся.

Теперь, убедившись, что Хромова жива и даже передвигается без посторонней помощи, Чебурашка тут же позабыла про муки совести и пожалела, что притащилась сюда, как последняя дура. Но повернуться и уйти не решилась несмотря на то, что Сашка с недоумением вылупилась на нее.