Мои жизни, мои смерти, мои реинкарнации - Сулимов Дмитрий Викторович

Меня с головой захлестнула философская литература древних времён, лишённая ещё той зашоренности, которая стала свойственна христианскому мировоззрению. В мифах древней Эллады открылась для меня потрясающая философская мудрость, где человек и всё происходящее с ним рассматривались в тесной взаимосвязи с космическими процессами, когда Боги Олимпа (планеты Солнечной системы) принимают живейшее участие в судьбе каждого, ибо и судьба вселенной зависит от каждой её составляющей песчинки. Древнегреческая философская мудрость призывала задуматься над происходящим вокруг нас, над взаимосвязью вещей и событий, над смыслом жизни, тогда же как Библия отучала иметь какое бы то ни было собственное мнение. Догмат, слепое смиренное повиновение, и запрет на право думать — вот та основа христианской идеологии, которая никак не вязалась с моим представлением о Боге. Я осознал, что христианство и наука — понятия несовместимые. Знание — неизменный враг христианства. Стремление к познанию мира — это и есть их Дьявол! Ведь если задуматься, библейский дьявол — это не Дух Зла, но Дух Поиска Истины, он тот, кто восстаёт против заблуждений, он — наука, дарующая могущество и воссоединяющая человека с природой, пока, наконец, от прежнего его бунта останется лишь вновь возвращённая свобода и умиротворённый разум. Ведь он, по сути, не библейский Змей-искуситель, подсунувший Еве яблоко с Древа Познания добра и зла, ведь он — Прометей, пожертвовавший собой, чтобы даровать людям Божественный Огонь знания! Насколько диаметрально противоположный взгляд на мир и человека в нём, насколько принципиально отличающееся отношение к человеческому предназначению…

Меня стал глубоко поражать контраст мировоззрения христианства и античности, — противоположность камня и растения. Совершенно чуждое, антагонистичное древним цивилизациям Европы, христианство обрушилось на них, как каменный град, засыпав постепенно всё существовавшее до него, дабы оно не воскресло никогда. Характерной чертой человека античной эпохи являлось Чувство Жизни. Всё, что воспринималось в природе, становилось в его душе живым, одухотворялось и очеловечивалось. Жизнь их заключалась в Любви. Любовь эпохи античности — страстная и трепещущая, подобная нетерпеливо расправляющимся и рвущимся к полёту крыльям, не имеет ничего общего с отвлечённым христианским мистицизмом, со смутными позывами, в самих в себе находящих пищу. Нет, в пику христианской, Любовь античная вся — активное действие, вся — глубинное великодушие. Мифология античности не отрешает человека от нашего мира, а соединяясь воедино, сливается с ним, разоблачает перед его взором таинственную связь явлений, позволяющих в разнообразии индивидуальных форм угадывать присутствие единого процесса, единого закона, всеобъемлющего и всёсвязывающего. Для античного мира нет ничего безмолвного, ничего мёртвого, ибо всё вокруг наполнено энергией божественной жизни.

Античная мифология не расчленяет мир на чёрное и белое, даже не рассуждает о такой возможности. Она чувствует жизнь явлений, соприкасаясь со всеми её оттенками. Она будто получила от Олимпийских богов знание языка мира. Она не искажает его примитивными догмами, а понимает, осмысливает, чувственными ощущениями переводит его на язык образов. Человек античной эпохи не отделяет себя от природы, от других существ этого мира, а перевоплощаясь в них, распознаёт в своём собственном духе тайну бытия.

Античное божество — божество природы и освобождённого разума, символ тесной и многогранной связи между свободным духом человека и окружающим миром, стало главным врагом христианства, ибо свободный дух совершенно неприемлем, смертельно опасен для системы жёсткого подчинения. Выживание христианства заключалось в полном уничтожении конкурентов, уничтожении не фигуральном, а фактическом, — огнём и мечом. Не Любовь оно несло в мир, не объяснение взаимоотношения событий и понимание сути вещей, а порабощение ранее свободного духа человека страхом смерти, ибо власть над душами людей означает власть уже над всем их миром! Пропитанная жизнью, радостью жизни, жаждой жизни, согретая светом солнца в бесконечном пространстве звёзд, Природа наполнилась для христиан животным страхом, поскольку была объявлена прибежищем тёмных, искушающих сил, ведьм, колдунов и самого Дьявола. Ибо без Дьявола нет веры в Бога, без Страха нет Повиновения, без Повиновения нет Власти Церкви.

Христианство хотело убивать, и убивало своего ненавистного врага — свободу совести, означающую свободу собственного выбора. Врагов надо уничтожать, ибо они подрывают могущественное влияние Церкви, её монопольное право на души людей, и ведь ещё совсем недавно по всей Европе горели костры Святой Инквизиции… Миллион жизней людских были заживо сожжены на варварском алтаре христианству! И это при тогдашнем и без того мизерном населении Европы, регулярно опустошаемой голодом, войнами и эпидемиями. Замученные, растерзанные, сожжённые заживо!!! И всё это дело рук служителей Церкви Христовой… Это ли не рука Дьявольская? Если нет, что тогда? Просто невозможно поверить, на что церковники шли ради своей абсолютной власти — на Убийство — их первую истинную заповедь… «Древние боги, идите в могилу! Боги любви, жизни, света, померкните. Наденьте монашеские рясы. Девы — станьте монахинями. Жёны, оставьте ваших мужей (их помыслы о продолжении жизни — греховны), а если вы останетесь дома, то будьте для них, по крайней мере, холодными сёстрами, ибо все вы — невесты Христа, и только ему обязаны нести свою любовь!» Все философские школы были уничтожены, путь знаний покинут. Бесконечно простой метод власти догм освобождал всех от необходимости рассуждать, указывал всем один путь — идти по канону (по уставу, ибо все вы — солдаты в крестовом походе за абсолютную власть церковников, и за нарушение присяги — смерть в пыточных камерах!). Если символ веры был тёмен, то тем лучше, ибо тогда жизнь целиком шла по тропинке легенды. Первое и последнее слово гласило: «Подражайте и действуйте по канону. Повторяйте и списывайте. Подражайте, идя по жизни затылок в затылок, и только тогда вас оставят в живых». Шаг в сторону — смерть. Смерть физическая. Но самое страшное — смерть твоей бессмертной душе, которая вечно будет корчиться от мук Ада!.. Разве может быть что-нибудь более ужасающим?!.

Но это ли путь, возрождающий сердце человека, приводящий его к свежим и оживляющим источникам истины, освобождающим дух от страха? Что представляет собой христианская литература в сравнении с великими произведениями греков, в сравнении с гением римлян? Это — не более чем упадок, рабское подчинение догмам и духовное бессилие. Место истинного вдохновения заняло тупое пустословие. И не глупое даже, а рассчитанное с математической точностью зомбирование, превращающее ранее свободных, сильных людей в безвольное стадо, погоняемое пастырями в их стойло, где их всегда и постоянно будут стричь. Книги копировали книги, церкви копировали церкви, и люди, в конце концов стали рабами, подобными друг другу. Стадом рабов.

Идеальное христианское общество — монахи, — никогда и нисколько не думали ни о том, чтобы создать новое человеческое общество, ни о том, чтобы чистотой духа оплодотворить старое. Подражая иерархии феодализма, они хотели бы, чтобы все люди были таким же бесплодным народом, как и они, а все церковные прихожане — рабами-землепашцами. Рабочими пчёлами, приносящими мёд в их ячейки церквей, в сотовом порядке окутавших весь мир. Насекомыми! И если семья и мир продолжают существовать, то только — несмотря на них… Храм античной эпохи, где горит священный, божественный огонь познания мира, и церковь христианства, замкнутая сама на себя, накрывшая всё своим мраком, и сковавшая всех своими цепями… Какая деградация, какой упадок! Христианство окутало Европу саваном и опустило в могилу монашества. Единственные жертвы, которые принимает алтарь её жертвенного огня — то жертвы душами людей.

Мир перевернулся кверху ногами. Мир, залитый светом, наполнился тьмой, а тьма смерти превратилась в светлую загробную жизнь. Реалии дня были заменены нереальными перспективами. Радость жизни сменилась подавленностью, песни жизни сменились погребальными молитвами. Господи! Они ведь совсем не хотят понять, что здесь, на Этой земле, в Этом мире и есть и Ад, и Рай; и Бог, и Дьявол находятся не где-то, а в их же собственных душах. Здесь, сейчас живёт человек, здесь его душа шлифуется муками жизни, превращаясь из необработанного алмаза в бриллиант, или, не выдержав тягот испытаний, рассыпается в алмазную пыль, чтобы потом опять повторить путь, и снова пойти по кругу жизни. Но и то, и другое состояние души гораздо ценнее, чем просто холодный булыжник, присыпанный такими же, как и он, и никогда не видевший света.