Прометей: каменный век II (СИ) - Рави Ивар

— Гау, попадешь в собаку? — показываю в направлении стаи.

Мой мастер лука снимает лук с плеча и накладывает стрелу. Около десятка собак находятся поближе, либо самые смелые, либо самые глупые. Гау целится долго, дважды опуская и снова натягивая тетиву. Наконец он выпускает стрелу, и раздается визг: одна из собак пытается вырвать стрелу из бока, отчаянно крутясь на месте. Ее товарки, привлеченные запахом крови, накидываются на нее. Слышится отчаянный визг, и раненая псина исчезает под клубком тел.

Воспользовавшись столпотворением, мы подбегаем чуть ближе и почти синхронно выпускаем три стрелы. Снова визг и рычание, и очередные раненые становятся пищей для собак. Мы успеваем выпустить еще по две стрелы, прежде чем собаки понимают опасность и с визгом отбегают на безопасное расстояние, оставляя около десятка полусъеденных трупов.

С моего места я насчитываю не меньше полусотни, точное число узнать трудно, животные постоянно перемещаются. Когда наступит ночь, хищники окажутся в выигрышном положении, с учетом особенностей ночного зрения. Радует и то, что собаки не стали обходить поселение и нападать со стороны леса. Они по-прежнему кучкуются на побережье с южной стороны, со стороны степи.

Ждать ночи нельзя, надо самим атаковать и разобраться с непрошенными гостями. Посылаю за остальными лучниками, основная масса племени разбежалась по хижинам. Через десяток минут подходят Зик, Бар и Ара. С Хадом подходят мои копейщики. Их ровно десять. Собрав свое войско, объявляю диспозицию:

— Впереди идут воины с копьями, если собаки атакуют, выставляйте копья, не давайте себя укусить. Лучники стреляют между воинов с копьями. Стрелять только наверняка, у нас не так много стрел.

Ара и Хад дополнительно переводят мои слова, не все воины хорошо понимают русский язык. Беру свой пистолет, один дробовой патрон меняю на сигнальный. Как ни жалко патронов, но если собаки атакуют сплошной массой, нам грозят увечья и, возможно, и гибель.

Первые пятьдесят метров мы прошли без проблем: дальше нас заметили, и угрожающее рычание было своего рода предостережением. Я не мог понять этих собак: видя гибель своих товарок они не убежали. Это противоречило поведению животных, которые обычно убегают от более сильного соперника. Мы дошли до трупов ранее убитых собак.

— Соберите стрелы, — лучников не пришлось подстегивать, две стрелы были сломаны, еще у двух наконечники остались в телах. Чуть позже их надо вытащить, каждый наконечник на вес золота.

В этот раз нам удалось выстрелить только раз: стая сорвалась с места и, отбежав метров на двести, остановилась. На месте остались убитыми три собаки и еще две раненые убежали со стаей. Впрочем, прожили они совсем недолго.

Больше приблизиться собаки нам не дали:как только расстояние сокращалось до ста метров, стая дружно отбегала и снова усаживалась на землю. После трех бесплодных попыток, мы прекратили это бесполезное преследование и вернулись, собрав свои стрелы.

Подошло время обеда, пока мы принимали пищу, стая снова вернулась и расположилась под пальмами.Я пытался придумать, как покончить с ними, но удачных мыслей не было. Стоило нам сократить дистанцию, как собаки ее мгновенно увеличивали. Но и нападать они не спешили, явно дожидаясь ночи. С приближением сумерек распорядился обложить кострами периметр лагеря с двух сторон, с которых можно было ожидать нападения.

Периодически в круг света попадали одиночные смельчаки, которые исчезали в темноте, не дожидаясь стрелы. Я послал Хада, чтобы собрал всех женщин и детей в нескольких хижинах, стоявших ближе к палатке. Практически все мужчины были рядом со мной. Мы не могли жечь столько костров всю ночь, никакого хвороста не хватило бы поддерживать огонь в тридцати кострах целую ночь.

Отослал десяток мужчин во главе с Ларом и Хадом, чтобы охраняли хижины с женщинами и детьми, если животные прорвутся. Костры прогорали, свет, отбрасываемый ими, уменьшался, в темноте мелькали горящие красным огнем глаза хищников. Время нападения неумолимо приближалось.

— Внимание, скоро собаки нападут, нельзя убегать, нельзя им показывать спину, они слабые, мы сильные. Убивайте их как можете, помогайте друг другу. Раг, Ара, переведите им, что убегать нельзя, все равно от них не убежать.

Оба моих переводчика повторили слова, я не боялся, что мои воины убегут, но втом, что они нарушат строй, не сомневался.

Напряженно всматриваюсь в темноту, пытаясь обнаружить врага. Все ближе слышно рычание, слева, справа, прямо перед нами мелькают огоньки глаз на расстоянии тридцати-сорока метров. Собаки тихо берут нас в кольцо, не вырываясь вперед.

Как назло, ночь безлунная, темнота хоть выколи глаз.

Одинокий вой, прозвучавший слева и впереди, был сигналом к атаке. И сразу темнота взорвалась рычаньем и шелестом лап по песку. Пес вынырнул из темноты прямо передо мной, и уже в прыжке я достал его мачете, практически перерубив шею. И сразу следом посыпались новые животные. Теперь тишины не было совсем: слышался визг собак, рычанье и крики людей. Дикарь рядом со мной принял пса прямо на копье. Не успел он освободить копье, как вторая собака вцепилась ему в руку. Я проткнул ей брюхо мачете, и визжа она покатилась на песок.

Не заметил ту, которая вцепилась мне в ногу выше колена: вскрикнув от боли ударил ее по голове рукояткой пистолета и почти сразу наотмашь мачете. Крики, рычанье и визги теперь неслись со всех сторон.

Собак было много, но и нас было немало. Часть собак прорвалась в сторону хижины, с той стороны донеслись визг и рычание, сопровождаемые криками людей. Дальше медлить было нельзя: выстрелил сигнальной ракетой в небо. На целых двадцать секунд поле боя осветилось, и лучники успели собрать свою жатву.

У этой стаи был вожак: огромный черный пес, практически вдвое больше нападавших. Он стоял около пальмы в двадцати метрах и наблюдал. Наши глаза встретились, и я послал заряд картечи. Вожак визгнул и мгновенно скрылся в темноте за пальмами. Оттуда донесся его вой, и все собаки мгновенно последовали на вой в темноту. Минуту спустя вой послышался еще раз, теперь он звучал довольно далеко.

Выхватив горящий сук из одного костра, который еще не погас, обследовал место, где находился вожак во время выстрела. Я не промахнулся, цепочка бурых пятен отчетливо виднелась на песке. Поднеся огонь осмотрел свою левую ногу: клыки прокусили мышцы, движение отдавалось болью, кожа была содрана, но кровотечения не было, я вовремя успел ударить хищника. Вернулся к своим и высоко поднял сук: двое копейщиков сидели на песке, зажимая раны, один был мертв.

Скорее всего он побежал и упал, горло было прокушено и разорвано. Поднеся факел к лицу, я узнал его: это был тот самый охотник, что сломал ногу. Я его тогда поставил на ноги, но, возможно, хромота и сыграла для него роковую роль.

— Разожги огонь, — дал указание Рагу и поспешил в хижины, где оборону держали Лар и Хад. У них был всего один покусанный, собаки в хижины не прорвались.

— Макс, все хорошо, — окликнула меня Нел, которую я также отправил в хижины.

— Иди сюда, моя прелесть, — я нежно прижал свою девочку к груди. Женщины и дети выбирались из пяти хижин, где сидели набитые как сельди в бочке.

— Можете выходить, собаки больше не вернутся, — разрешил я людям. По дороге к хижинам успел увидеть не меньше пятнадцати трупов. Стая уменьшилась, как минимум вдвое, и вожак ранен. С такими потерями даже животные не рискнут повторить атаку. Надо было осмотреть раненых: все, что я мог сделать, — это промокнуть раны спиртом, но двоим сильно покусанным пришлось наложить швы.

Когда закончил, плечи, шея и спина ныли от усталости.

— Хад, организуй дозорных на всякий случай, — распорядился я, прежде чем уйти в палатку, сопровождаемый Нел.

«Надо будет построить стену и сделать ворота, изолироваться от непрошенных гостей с южной стороны», — была последняя мысль, прежде чем провалился в сон.