Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 1 - Марк Энтин

Но вернемся к лидеру южного клана – Франции. Само собой, что в условиях стремительного ухудшения экономического положения, несмотря на проведение политики, вроде бы скроенной по лекалам ЕС, правящее большинство должно сваливать на кого-то ответственность за свои собственные промахи. На предшественников не получается – слишком много времени прошло. Остается либо на Брюссель, который требует придерживаться ориентиров, общих для всех государств-членов. Либо на якобы навязываемую южанам слишком уж ригидную политику жесткой экономии. Или на те силы, которые стоят и за ЕС, и за такой политикой. То есть на Германию…

(2) Не предлагая эффективного плана «Б» восстановления экономического роста и выхода из кризиса задолженности и не будучи в состоянии продавить свою линию, французское руководство начинает все активнее критиковать общий экономический курс, согласованный в рамках еврогруппы и ЕС в целом[113]. В своем телеобращении к нации 28 марта 2013 г. Франсуа Олланд неоднократно возвращался к этой теме. Цитаты из его выступления затем были широко растиражированы мировыми СМИ. Приведу некоторые из них, привлекшие особое внимание. Вот они. «Повсюду в Европе популизм поднимает голову… – предупредил глава государства. – Замкнуться в рамках политики жесткой экономии значит приговорить Европу к взрыву». Более развернуто: «Продолжая политику жесткой экономии, мы сегодня идем на риск того, что уменьшить дефицит у нас так и не выйдет, а вот непопулярные правительства, которые станут в какой-то момент легкой добычей популистов, мы получим наверняка».

Одни интерпретировали эти слова как предупреждение руководству ЕС[114]. Другие – как выражение озабоченности по поводу возникновения внутри ЕС разделительных линий между Севером и Югом, особенно после истории со «спасением» Кипра[115]. Третьи – как стремление оттенить приверженность альтернативе. Она, по мнению Франсуа Олланда, состоит в решении задач экономического роста и создания новых рабочих мест[116]. Как бы то ни было, важно, что они прозвучали. Причем из уст того, кто определяет и выражает внутреннюю и внешнюю политику Франции. То, что за этими словами последуют практические дела, не вызывает сомнений. Вопрос, какие…

С критикой жесткой экономии французское руководство попало в десятку. С рецептами выхода из кризиса пока нет. Стихийно Париж оказался выразителем нового тренда в мировой политике и экономике. Его проводником. Идейным вдохновителем. Апологетом. Сейчас против курса, проводимого Брюсселем и Берлином и навязываемого ими всем остальным, выступают все более влиятельные силы. Это и США, и МВФ, и складывающееся большинство в среде экономистов и политологов. Однако по порядку.

На протяжении уже длительного времени США выступали с довольно острой критикой ЕС. И в рамках G20, и на других глобальных форумах. Американцы предупреждали о том, что медлительность Брюсселя в решении проблем региона опасна для мировой экономики. Генерируемая здесь нестабильность переливается за пределы ЕС. Она увеличивает риски. Усиливает диспропорции. Мешает скорейшему восстановлению нормальных мирохозяйственных связей. Однако критика носила преимущественно общий характер. До более назидательного менторства дело не доходило. До поры до времени.

Последние вояжи высокопоставленных американских политиков и чиновников (в частности, нового министра финансов Джека Лью) показали: администрация устала бросать слова не ветер. В призывах к есовцам появилось гораздо больше настоятельности и конкретики. Из-за океана от Брюсселя фактически потребовали перестать стричь всех под одну гребенку. Осуществлять политику жесткой экономии гораздо более гибко и точечно. Не делать ставку только и исключительно на нее. Испробовать и другие подходы. В частности, не принуждать те страны, где и так все плохо, к неподъемной экономии. Одновременно существенно повысить государственные расходы в тех из них, которые чувствуют себя достаточно уверенно. Тогда и всем остальным станет легче дышать. В целом стимулировать спрос[117].

Характерно, что институты ЕС откликнулись. В частности, Европейская Комиссия также призвала Германию больше тратить. Среди других подготовленных ею рекомендаций по стимулированию спроса – меры, направленные на то, чтобы допустить большую конкуренцию в секторе услуг, активнее помогать женщинам выходить на рынок труда, запустить спираль повышения заработной платы работников вслед за ростом производительности труда[118]. Но Берлин, как и остальные северяне, обращенные к ним призывы проигнорировали.

Вслед за Вашингтоном эстафету подхватил Международный валютный фонд. Во всяком случае, готовится к этому. Не может же он действовать вразрез с американцами. Сначала МВФ выступал в традиционном для себя ключе. Он активнее всех добивался от проблемных стран осуществления жестких мер, непримиримости в борьбе за сбалансированность бюджетов, последовательности в санации национальных финансов и банковской сферы. Утверждалось даже, что МВФ старается быть святее Германии. Что председательница МВФ, француженка Кристин Лагард заставила колеблющихся лидеров ЕС пойти на странное спасение Кипра за счет самого Кипра, вернее, тех, кто доверил деньги его банкам. Что она очень близка с министром финансов Германии Вольфгангом Шойбле и т. д.

Однако с влезанием в дела ЕС, особенно тем, насколько он помог его государствам-членам погрузиться в рецессию, МВФ сильно подставился[119]. С одной стороны, ему стали справедливо указывать на то, что в принципе он создан вовсе не для того, чтобы заниматься одной только богатой Европой. Тем более в первую очередь ею. Принялись усиленно напоминать, что у него есть и другие обязанности. Прежде всего по отношению к бедным странам. С другой стороны, ставить на вид, что он руководствуется отнюдь не интересами общего блага. Сетовать, мол, как-то неловко видеть МВФ в качестве проводника политики отдельных стран еврозоны. Причем, похоже, непоследовательной, предвзятой и своекорыстной. С третьей – задаваться вопросом о том, как после всех продемонстрированных им недостатков и несоответствий ему вообще можно доверять. Ведь он не в состоянии помочь даже богатым странам, у которых в принципе все есть, которые получают средства к тому же, в отличие от других, из разных источников. Проповедуемые им меры и подходы не срабатывают даже в самой благоприятной среде. Он запятнал себя скандальной историей с маленьким Кипром. На нем лежит ответственность за то, как и что с ним сделали.

Чтобы реабилитировать себя, МВФ придется менять галс. Объективно, поскольку прежняя политика не работает. Субъективно, с учетом того, что его к этому подталкивает главный патрон – США. Субстантивно, принимая на вооружение подходы, которые в какой-то степени порывают с дискредитировавшими себя. К власти в МВФ, вернее, к определению его стратегической линии, утверждают осведомленные журналисты, приходит новая группа людей. Их кредо – отказ от зашоренной ортодоксальной политики жесткой экономии в пользу стимулирования роста, способного решить все остальные проблемы.

Разворот в этом же направлении в среде экспертов произошел намного раньше. С разрушительным влиянием безоглядного сокращения государственных расходов любой ценой им все стало ясно уже относительно давно. Негативные последствия проведения политики жесткой экономии ощущаются все сильнее, утверждают громче и настойчивее многочисленные диссиденты в стане экономистов, т. е. те, кто разочаровались в ней, увидели, что в реальности происходит, убедились в порочности прописанного лечения. А благоприятные начнут сказываться позже. Или намного позже. То, что, как уверяет Европейская Комиссия, уже (!) начиная с 2013 г., мало кого устраивает. Мнение хулителей политики жесткой экономии все более охотно тиражируют мировые СМИ, выходящие на всех других языках, кроме немецкого. Прежде всего французские, а также испанские, итальянские и т. д. по списку[120].

В интерпретации популярной французской газеты «Монд» оно звучит так: «Послушать армию экономистов, виновный в происходящем уже установлен – это затягивание поясов». И далее: «Политика слишком быстрого сокращения бюджетных дефицитов, слишком резкого и одновременного, которую страны Евросоюза вынуждены были проводить в 2010–2011 гг., привела к удушению экономики, развалу промышленности и ликвидации миллионов рабочих мест».

Причем тиражируют газеты не только обвинения, выдвигаемые экономистами против тех, кто навязывает другим политику жесткой экономии, но и их алармистские предупреждения. Именно они выдвигаются на первый план. Такие предупреждения множатся: продолжение прежней политики приведет к углублению экономического спада, стагнации, росту безработицы. В частности, во Франции аж до 13 % работоспособного населения (вспомните, что говорится о накоплении горючего взрывного социального материала). Удар, наносимый подобным экономическим или, точнее, политическим курсом, приносящим в жертву ранее принятые модели социально-экономического развития, слабые экономики, задавленные унифицированными требованиями еврозоны, просто не вынесут.