В царствование императора Николая Павловича - Александр Харников

Князь Одоевский не нашел в себе мужества солгать супруге. На ее прямой вопрос он рассказал без утайки обо всех событиях последних суток.

Поначалу княгиня посчитала, что супруг просто переутомился от литературных трудов или тронулся умом и принимает свои книжные фантазии за реальность. Но князь раскрыл мешок. На столе в гостиной появились вещи, которые не могли, ну просто не имели права существовать…

Сказать, что княгиня была потрясена, это значит ничего не сказать. Особенно ее удивили открытки с видами хорошо знакомых ей мест, которые были абсолютно не похожи на то, что она видела каждый день. А окончательно добили княгиню фотографии ее мужа в немного смешной и, с ее точки зрения, не совсем приличной одежде на фоне Зимнего дворца (тот она сразу узнала), и у незнакомых, но очень красивых скульптур, изображавших юношей, укрощающих коней, а также его фото рядом с домом, в котором они жили. Но выглядел дом совсем по-другому, и у его ворот стояла какая-то удивительная повозка.

Ольга Степановна с удивлением листала книги с красивыми иллюстрациями и странной, непривычной орфографией. Авторы этих книг были княгине абсолютно незнакомы.

– Этого не может быть, – растерянно бормотала она. Но разум подсказывал ей, что все происходящее – реальность.

Князь же продолжал свой рассказ о новых знакомых, жителях XXI века. Чем больше он говорил, тем больше княгине хотелось увидеть все это своими глазами. И приняв решение, Ольга Степановна дождалась, когда князь сделает паузу, чтобы перевести дух, после чего твердо заявила ему:

– Дорогой, я должна обязательно побывать в том мире! Когда, ты говоришь, они снова появятся у нас? Завтра? Так вот, завтра мы с тобой отправимся в будущее.

Князь от этих слов супруги даже поперхнулся.

– Душа моя, – сказал он, – но ведь там свои порядки, отличные от наших, другие моды, другие нравы. Многие из них совсем даже неприличные.

Тут Одоевский неожиданно вспомнил вчерашних содомитов у Гостиного двора, которые обнимались и целовались друг с другом на виду у проходящих мимо людей. Его даже передернуло от отвращения.

– Ну и что, – капризно надула прекрасные губки княгиня, – ведь ты же сам говорил, что люди из будущего воспитанные и умные. Думаю, что они не позволят себе вести себя неприлично в нашем присутствии.

Одоевский вспомнил восточную пословицу: «Тот, кто спорит с женщиной, тот укорачивает свой век». Он махнул рукой и сказал, что пусть будет так, как хочет супруга.

На радостях Ольга Степановна чмокнула мужа в щеку и начала снова расспрашивать его о том, как живут люди в Петербурге XXI века…

Глава 2

Десант из будущего

Что бы мы делали без армии…

Как и предполагал Антон, друзья, едва успевшие часика два покемарить на диване, были разбужены звонком в квартиру. Перед их спросонья мутными глазами нарисовался Виктор Иванович Сергеев собственной персоной. Отставной майор-танкист, бывший зампотех танкового батальона, успевший хлебнуть лиха за четверть века своей службы Родине. Он воевал и в Афгане, и в Чечне. На память о новогоднем ночном штурме Грозного у Сергеева остался шрам на лбу и пара осколков в ноге, из-за чего старый вояка иногда слегка прихрамывал.

Похоже, что Никола раскололся как орешек – на две половинки, и слил папаше всю информацию об изобретении Антона, а также о визите в наше сумасшедшее время живого князя Одоевского. И Виктор Иванович с утра пораньше, умирая от любопытства, примчался в квартиру Антона.

Но князя уже не было. А единственным документальным свидетельством его визита стала стопка литературных журналов издания 1839–1840 годов да сборник сказок Одоевского с длинным и малопонятным для человека XXI века названием: «Пестрые сказки с красным словцом, собранные Иринеем Модестовичем Гамозейкою, магистром философии и членом разных ученых обществ, изданныя В. Безгласным». И что самое ценное, с автографом князя, сделанным, правда, не гусиным пером, а обыкновенной шариковой ручкой.

Сергеев долго листал журналы, даже зачем-то принюхался к запаху, исходившему от их страниц, потом полюбовался на автограф князя, после чего сказал категорическим тоном:

– Ребята, как хотите, но я должен побывать там!

– Мы и так все там будем, – зевая, философски изрек Шумилин, с утра успевший выпить пару рюмочек коньяка и настроившийся на меланхолический лад.

– Да ладно тебе, балабол, – буркнул Сергеев, – я о другом. Мне обязательно надо побывать в прошлом. Колька сказал, что вы попали в тысяча восемьсот сороковой год. А там рукой подать и до Крымской войны.

– Угу, – сказал Александр, – как говорят артиллеристы – недолет. Сказал тоже – до Крымской войны! Два лаптя по карте. До Третьего Восточного кризиса и начала боевых действий еще лет двенадцать. И кстати, что тебя в той войне так заинтересовало?

– Знаешь, Шурик, – уже спокойным тоном сказал Виктор, – у нас в роду вот уже полтора века все мужчины – военные. Могу поименно перечислить. А началась наша династия служивых с фельдфебеля Селенгинского пехотного полка Харитона Осиповича Сергеева, который дрался в Крыму с англичанами и французами под Инкерманом, а потом и в Севастополе, под знаменами генерала Хрущева.

– Ты, Тоха, морду-то не криви, – сказал Сергеев, заметив брезгливую ухмылку на физиономии Воронина, – Хрущевы ведь разные были. Александр Петрович за храбрость был награжден золотым оружием с бриллиантами, а это, чтобы ты знал, редкая награда. Именно он последним из русской армии перешел через наплавной мост, покинув Северную сторону Севастополя.

Так вот, сейчас разговор будет о моем предке. На Селенгинском редуте он получил ранение в грудь и чудом остался жив. Спас его замечательный хирург Николай Иванович Пирогов. Наверное, слышал о таком. Фельдфебель Сергеев, награжденный за храбрость двумя солдатскими Георгиями, как «севастополец» получил льготу, и сын его окончил начальную школу и реальное училище. И дослужился потом до «мокрого прапора» – был такой чин в Морском ведомстве. Иван Харитонович Сергеев поучаствовал в войне за освобождение Болгарии. Служил он на пароходе «Великий князь Константин» под командованием самого Степана Осиповича Макарова. Вот так и началась наша военная династия.

– М-да-с, – сказал Шумилин, – только я не совсем понял, Витя, ты хочешь в прошлом найти своего предка? А зачем?

– Хочу посмотреть на него, понять, что это были за люди такие, – задумчиво сказал Сергеев, – ведь все, что у нас и в нас – это их заслуга. Знаешь, Шурик, я человек военный и не люблю болтовни, которой наслушался от замполитов, начиная еще с военного училища.