Стихотворения - Всеволод Рождественский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
54. К ЛИРЕ
Жизнь была обманчивой и гибкой,Гордой и строптивой — как и ты,Но умел я прятать за улыбкойГорькое волнение мечты.
Лира, Лира! Слишком по-земномуЯ тобой, любовницей, горел,Чтоб легко отдать тебя другомуДля отравленных перстов и стрел.
Разве я не знал, как в дни разлукиТы была умна и хороша?Для тебя в пылающие рукиПерешла бродячая душа.
И, в воловьи жилы заплетаяВсех лесов разбуженную дрожь,Ты со мной — судьба твоя такая, —Как ночное дерево, поешь.
Никогда для ложного пристрастьяЯ тебя не выпускал из рук.И служил, как мог, Науке Счастья —Самой трудной из земных наук.
<1925>55. «Только вспомню овраг и березы…»
Только вспомню овраг и березы,Да в кустах заколоченный дом,Ледяные, как олово, слезыОседают на слове моем.
Оттого, что без счастья и болиЯ смотреть на деревья не мог,Мне хотелось бы ивою в полеВырастать у размытых дорог.
Я бы пел — и печально и строго —Многошумной своей головой,Я бы пел, чтоб дышать хоть немногоВместе с вами тревогой земной.
Ведь в разлуке еще непокорнейЗахотят, задыхаясь в пыли,Обнимать узловатые корниНевеселое сердце земли.
Зима 192556. ПАВЛОВСК
Помнишь маленьких калиток скрипы,Колдовской шиповник там и тут?Мне уже не спится. Это липыВ переулках Павловска цветут.
Мне уже не спится. Это елиСтерегут кого-то за прудом…Хочешь, мы на будущей неделеПереедем в прошлогодний дом?
Он зарос жасмином и сиренью,Окунул в боярышник лицо,Круглый клен разломанною теньюПо ступенькам всходит на крыльцо.
И никак не мог бы отыскать яТой крутой тропинки под овраг,Где мелькало голубое платье,Мотыльком раскачивая мак.
Вот и парк! Как он тенист в июле,Как он сетью солнца оплетен!Круглый Портик Дружбы — не ему лиНа ладонь поставил Камерон?
Помнишь давних дней тревоги, встречи?Посмотри — шумит тебе в ответСтарый друг наш, дуб широкоплечий,И до нас проживший столько лет!
Вечна жизнь, и вечны эти розы.Мы уйдем, но тем же будет сад,Где трепещут в воздухе стрекозыИ березы ласково шумят.
Оба землю любим мы родную,И просить мне надо об одном:Хоть былинкой вырасти хочу яЗдесь, под старым дубом над прудом!
Может быть, отсюда через двести,Через триста лет увижу я,Как под эти липы с песней вместеВозвратилась молодость моя.
192557. «Земное сердце не устанет…»
Земное сердце не устанетПростому счастью биться в лад.Когда и нас с тобой не станет,Его другие повторят.
Но ты, мое очарованье,Моя морозная заря,Припомнишь позднее свиданьеВ зеленых звездах января.
Закрой меня своею шалью,Закутай сердце в бахрому.С какой взмывающей печальюТебя, голубка, обниму!
Долей вино тревогой старой.В последний раз в любви земнойЯ стану верною гитарой,А ты натянутой струной.
Мороз крепчает. Гаснет пламя.Проходят годы. Мы одни.Остановись хоть ты над нами,Мохнатый месяц, в эти дни!
192558. «Было это небо как морская карта…»
Было это небо как морская карта:Желтый шелк сегодня, пепельный вчера.Знаешь, в Петербурге, на исходе марта,Только и бывали эти вечера.
Высоко стояла розовая льдинка,Словно ломтик дыни в янтаре вина.Это нам с тобою поклонился Глинка,Пушкин улыбнулся из того окна.
Солнечную память узелком завяжем,Никому не скажем, встанем и пойдем:Над изгибом Мойки, там, за Эрмитажем,Памятный для сердца молчаливый дом.
Нам ли не расскажут сквозь глухие пениВолны, что тревожно о гранит шуршат,Знал ли Баратынский стертые ступени,И любил ли Дельвиг вот такой закат!
Где ты? Помнишь вербы солнечной недели,Дымный Исаакий, темный плащ Петра?О, какое небо! Здесь, в ином апреле,Нам с тобой приснятся эти вечера!
192559. «Где-то в солнечном Провансе…»
Где-то в солнечном ПровансеТяжелеет виноград.Мы поедем в дилижансе,Друг, куда глаза глядят.
Заслонили дом зеленыйКосы желтые берез,Пламенеющие кленыТронул утренний мороз.
Мимо яблонь, вдоль откоса,Сквозь шафранный листопадПод шуршащие колесаК нам бежит прозрачный сад.
Так всю жизнь! А ночью роздых,Да в блаженных рощах снаВ пруд просыпанные звездыИ янтарная луна.
Дай, как буду умирать я,Всё отринуть, всё забыть,С плеч скатившееся платьеДай душе переступить.
Уходя в иные звуки,В круговой певучий путь,Дай ей маленькие рукиК звездным рощам протянуть.
В горький час, в садах изгнанья,Если ты еще жива,Для блаженного узнаньяДай ей лучшие слова.
Чтобы нам с земным приветомРазминуться на пути,Те слова, что в мире этомЯ не мог произнести!
Милый друг, земное лето,Наклонись, зарей дыша,Дай мне слышать платье это,Где шуршит моя душа!
<1926>60. «Любите и радуйтесь солнцу земному…»
Любите и радуйтесь солнцу земному. Другого не будет.И каждый тропинку к высокому дому Забудет.Мне сердце сжимает горячая жалость, Земная тревога.Любите, любите! Дороги осталось Немного.
<1926>61. АПРЕЛЬ
Вон там огни, через деревья сада — Едва, едва.Летящий мост, гранитная ограда, Моя Нева.И мы стоим без слова и дороги, Как вся река,В морском ветру, в пророческой тревоге, В руке рука.Ну можно ль так не в шутку заблудиться В простом краю?Ни Всадника, ни серых сфинксов лица Не узнаю.Сквозит апрель — последний холод года. Близка заря.Я, как Нева, жду только ледохода В мои моря.Весь этот мир, подаренный мне снова,— Такой иной,И я несу любви большое слово Сквозь лирный строй.
<1926>62. «Расставаясь с милою землей…»
Расставаясь с милою землейДля снегов совсем иного мира,Не хочу я радости другой,Чем вот эти руки, эта лира.
Не она ли, разрывая тьму,Отвечала горькому рассказуИ была единственной, комуНа земле я не солгал ни разу!
<1926>63. «Был всегда я весел и тревожен…»
Был всегда я весел и тревожен,Словно ветер — каждый день иной,И такой мне был зарок положен,Чтоб шуметь березой вековой.
Не ломал рябины горькой кисть я,Не рыдал в ночи, как соловей.Расчеши мне пламенные листья,По оврагам с посвистом развей!
Если я сквозь дождик моросящий,Как большое дерево, пою,Это значит: бурей настоящейЗакачало голову мою.
А когда сломаюсь над простором,Многошумной бурей помяни, —Всё же рос я деревом, в которомТы качала грозовые дни.
<1926>64. «Хорошо улыбалась ты смолоду…»
