Соучастие в убийстве - Джуда Уотен

Руни остановился у дверей кухни. Оттуда доносился громкий говор, шум. Затем кто-то начал наигрывать на гитаре популярную песенку. Да там просто-напросто веселились! Руни задрожал от ярости и распахнул дверь. Повара, официанты и те из его телохранителей, которых не забрала полиция, пили и ели, словно они были здесь хозяева. Выпили они уже порядком. На полу валялись бутылки из-под шампанского, вина и пива. Руни увидел, как повар разодрал пополам цыпленка и протянул половину поваренку, тот набросился на цыпленка, как голодная собака. Руни казалось, что это его рвут на куски.

Гитарист, который, играя, подходил то к одному, то к другому, первым заметил бешеный, взгляд Руни и сразу оборвал игру. Его словно паралич хватил — пальцы застыли на струнах, зубы оскалились в улыбке.

— Хэлло, мистер Руни, — сказал он дрожащим голосом, мгновенно протрезвев при виде хозяина.

Все разом перестали пить и жевать и с беспокойством воззрились на Руни.

— Грязные свиньи!.. — заорал Руни. — Сволочи!..

В первую очередь он обращался к своим телохранителям.

Дэз Бэннон, бывший боксер, который стоял, прислонившись к стене, со стаканом пива в руке, развязно бросил:

— Не кипятись, Руни. А то схлопочешь.

Руни даже не взглянул на него.

— Убирайтесь вон! Все до одного! — заорал он. — Даю десять секунд…

Бэннон не двинулся с места. Взяв со скамейки бутылку, он налил себе полный стакан пива и начал потягивать его с нарочитой небрежностью.

— Прикончили тебя, Руни, крышка, — сказал он, допив стакан и вытирая рот тыльной стороной руки. — Ты уже не фигура…

Руни пошел к нему. Бэннон выпрямился и шагнул вперед. Все смотрели на них. Гитарист все еще улыбался во весь рот. Руни подходил все ближе и ближе. Бэннон бросился на него. Руни увернулся и в то же мгновение сильно и точно ударил Бэннона в челюсть. Тот споткнулся о скамью и повалился, как сноп, лицом вниз. Тогда Руни прыгнул на него и начал молотить его кулаками и топтать ногами. Бэннон стонал, но Руни продолжал избивать его, пока тот не замер.

— Прикончили меня, говорите? — Руни обвел взглядом напряженные, белые лица своих служащих.

Потом нагнулся, с легкостью поднял Бэннона, словно это был пустой мешок, и прислонил его к стенке.

— Пристрелю как собаку, — сказал Руни, ни к кому в отдельности не обращаясь. Он вынул из кармана револьвер и прицелился в бесчувственную фигуру.

— Пожалуй, не стоит, — сказал Браммел, входя в кухню.

Руни повернулся к нему всем корпусом. Значит, этот сыщик все время следил за ним!

— Чего вы лезете не в свои дела, Браммел? — огрызнулся он, все еще держа перед собой револьвер.

— Вы показали им, кто хозяин, — сказал Браммел. — А этого отделали как миленького, — добавил он, не скрывая профессионального восхищения.

Чтобы продемонстрировать свою преданность хозяину, один из телохранителей Руни подскочил к Браммелу.

— Эй ты, паршивая ищейка… — взвизгнул он.

— Я ему покажу! — подхватил другой подручный Руни, надвигаясь на Браммела.

Тот не двинулся с места.

— Мистер Руни, — сказал он, — потрудитесь успокоить ваших молодчиков. Наши дожидаются меня на улице.

— Я вам сказал — убирайтесь! — заорал Руни на своих порядком скисших телохранителей, и они так тихо проследовали мимо Браммела, словно шли на похороны.

— Ждите меня возле кабинета, — крикнул Руни им вслед и подошел к Браммелу.

— Спрячьте револьвер, мистер Руни…

— Что вам еще от меня нужно, Браммел? — спросил он, нехотя подчиняясь его приказанию.

— Я шел за вами следом, мистер Руни, хотел дать вам дельный совет. Если не послушаетесь, можете распрощаться с вашим заведением.

— Хотите, чтоб я продался?

— Называйте это как хотите, — сказал Браммел.

— Я не хочу вас слушать, — ответил Руни, направляясь к двери.

Он шел впереди Браммела, словно ведя его к выходу. На крыльце Браммел остановился, он явно не спешил.

— Какая ночь! — сказал он, глядя на звезды.

Руни нетерпеливо ждал, когда он уйдет.

— Вы, полицейские, когда-нибудь спите? — спросил Руни.

— Лучше не откладывайте, — сказал Браммел. — Мне-то все равно: не одна работа, так другая. Но старший инспектор — человек дела, если упустите время, пеняйте на себя.

Руни с наслаждением пристрелил бы Браммела или хотя бы ударил по этой спокойной, красивой морде.

— Я к вам в стукачи не пойду, — сказал Руни. Он возбужденно повысил голос: — Я про вас все знаю…

— Что толку кипятиться? Только давление повысится. А это вредно даже для такого атлета, как вы, мистер Руни.

— Из всех фараонов больше всего ненавижу таких, как вы, Браммел.

Инспектор улыбнулся.

— Я гораздо покладистее вас, мистер Руни. Я ни к кому не питаю ненависти, даже к вам, — сказал Браммел, хотя это было неправдой.

Он спустился с крыльца.

— До завтра, мистер Руни.

17

Позднее, в кабинете Филдса, Браммел сказал, что он окончательно убедился в том, что Руни знает, кому Бирюк продает награбленное, а может быть, знает и самого Бирюка. Браммел сделал комплимент Филдсу за его проницательность, но добавил, что, по его мнению, Руни не так легко заставить дать сведения.

— Он торгуется, — продолжал Браммел. — Заговорит, только если увидит, что нет другого выхода.

Заставить Руни говорить стало для Браммела делом чести, и он предложил Филдсу свой собственный план. Надо было привлечь тетушку Милли, содержательницу публичного дома, одну из тех немногих осведомителей Браммела, о которых знал начальник отдела. Около полуночи Браммел наведается к ней. Сыщики, которых он возьмет с собой, сделают вид, что это налет на заведение, и допросят проституток, чтобы любопытные и недоверчивые девицы не заподозрили свою мадам — тетушку Милли.

— Ее сожитель Эдди Конгер в этом деле будет неоценим, — заключил Браммел.

Филдс внес несколько незначительных предложений. В целом он был согласен с планом Браммела.

— Может, и получится, — снисходительно добавил он.

Браммел немного помолчал, потом сказал:

— И все-таки нам придется что-нибудь пообещать Руни, иначе он не заговорит, — сказал он, — например, не закрывать его клуб.

— Это исключено, — отрезал Филдс.

— Но ведь наша ставка крупнее, чем этот игорный зал, — возразил Браммел.

— Может быть, — Филдс начал колебаться. — И все же мы не можем оставить в самом центре города этот рассадник преступлений. Наш долг — искоренить это зло.

— Если мы не позволим Руни загребать деньги, нам из него ничего не выжать, — сказал Браммел.

— Но зачем же забегать вперед, Стюарт? — прервал его Филдс.

Он снова начал что-то писать, а Браммел углубился в рапорты, поступившие за время налета на клуб Руни.

Филдс писал старательно и пространно. Была уже поздняя ночь, но он не обнаруживал никаких признаков усталости, хотя с раннего утра был на ногах.

Браммел отправился в дежурку набрать людей для визита к тетушке Милли. Не успел он туда войти, как в дверях появился Филдс. Он поманил Браммела.

— Только что звонил Брюс, — сказал Филдс. — Он взял тех бандитов из другого штата. Один дал показания. Пойду взгляну на него.

Браммел, казалось, был озадачен.

— Вы хотите, чтобы я пошел с вами, Фрэнк?

— Нет, нет, Стюарт, — быстро ответил Филдс. Он густо покраснел и продолжал серьезным тоном:

— Я просто хотел вам сказать, чтобы вы тщательнее отбирали людей.

По лицу Браммела скользнула легкая улыбка. Ему ужасно хотелось назвать Филдса «тетушкой». В этом большом грузном человеке с плечами борца было что-то бабье. Он так смешно семенил большими ногами в стоптанных ботинках, напоминавших Браммелу старушечьи шлепанцы.

— Я возьму только самых опытных, — заверил его Браммел.

«Филдса прямо-таки мутит при мысли о публичных домах, — подумал Браммел, — он и в самом деле ненавидит эти дома, не выносит даже их запаха и охотно повесил бы каждого, кто туда ходит». Может быть, существовала какая-то более глубокая, скрытая причина этой ненависти? Впрочем, Браммел не старался ее отгадать… Он проводил глазами Филдса. Его нерушимые моральные устои вызывали уважение Браммела, хотя сам он частенько ими пренебрегал. Браммел напоминал закосневшего, циничного грешника, растроганного речью капитана Армии спасения.

Пятнадцать минут спустя Браммел с тремя сыщиками отъехали от здания управления. Они отправились в кафе поужинать. Браммел, который тоже был неутомим, хотя всегда казалось, что он скорее играет и забавляется, чем работает, объяснил, какой они должны придерживаться тактики. Это было не совсем то, что он согласовал с Филдсом.

— Скажем ей, что у нас была пирушка. И мы хотим ее продолжить… Когда дело пойдет на лад, я уведу тетушку, а вы следите, чтобы девицы не выходили из комнаты и, главное, не подходили к ее спальне… Все время с ними разговаривайте. Спрашивайте их про что-нибудь. Ну, например, как зовут мужчин, с которыми они встречались в последнее время. И не забывайте подливать им в рюмки.