Черный феникс. Африканское сафари - Сергей Кулик

И они оказались правы. Приехав на Омо, Ричард сразу же понял: отведенный кенийской группе участок долины беден ископаемыми и «неконкурентоспособен» по сравнению с теми, что достались французам или американцам. Он не бежал из «палеонтологического рая» Арамбура, а отправился искать собственный рай. Воспользовавшись тем же полосатым вертолетом, который я еще застал на Омо, он начал методично обследовать с воздуха восточное побережье озера Рудольф. Это был смелый замысел. Его внимание вскоре привлекла широкая полоса обнаженных пород, протянувшаяся по краю неприветливой пустынной местности. Он вспомнил слова отца о том, что там должны были бы преобладать плио-плейстоценовые отложения, сулящие много интересного. Когда Ричард выпрыгнул из вертолета, то оказался прямо в центре залежи окаменелостей.

— Тогда-то я и решил создать свой опорный лагерь на Кооби-Фора и серьезно заняться исследованием местных отложений, — рассказывал Ричард. — У них был очень «удобный» возраст — от четырех с половиной миллионов лет почти до миллиона. А это именно тот период, когда человекообезьяна в Африке начала превращаться в человека. Находки следовали одна за другой — и массивные австралопитеки, и гоминиды, необычайно сходные с грациозной «золушкой» и ей подобными Homo habilis. Это последнее обстоятельство внушало мне особый оптимизм, поскольку я верил в существование древнейшего Homo как самостоятельного вида.

— Насколько мне известно, ваш оптимизм оказался оправданным? — спросил я. — Та находка, о которой отец суеверно воздержался рассказывать мне, превзошла все ожидания.

— Ее уже назвали «находкой столетия», «палеоантропологической сенсацией двадцатого века», но почему-то ей не дали собственного имени. Приходится поэтому в разговоре довольствоваться инвентарным номером: 1470. Я же неофициально окрестил череп «беднягой», потому что он достался нам не целиком, а раскрошенным на уйму мелких осколков. Мив, уже тогда миссис Лики, проделала поистине ювелирную работу. Она собрала, склеила, воссоздала «беднягу» практически полностью. И знаете, что оказалось? Емкость черепа — 777 кубических сантиметров! Мы опять прыгали, обнимались и целовались… Понимаете почему? Потому что «бедняга» жил на один миллион лет раньше, чем «золушка» и все другие олдовайские Homo habilis, а емкость черепа у них была на двадцать процентов меньше. В этом-то и заключается главная сенсация: неожиданное сочетание человеческих признаков с возрастом почти три миллиона лет. Череп «бедняги» похож на череп современного человека больше, чем все известные нам черепа питекантропа или, тем более, австралопитека. Да и не только в черепе дело… Неподалеку от «бедняги» был найден обломок голени и две бедренные кости. Они разрешают нам утверждать, что «1470-й» расстался с прыгающей походкой обезьяны и избавился от ее сутулости.

— Иными словами, напрашивается вывод, что австралопитеки, которые почти на миллион лет моложе «бедняги» и в то же время примитивнее его, не могли быть предками человека? — подытожил я. — Значит, совершенно прав был ваш отец, не склонный видеть в австралопитеках наших прямых прародителей.

— Вот-вот… И одновременно повышаются шансы Homo habilis. Устанавливается взаимосвязь между олдовайскими находками родителей и «беднягой», период их эволюции растягивается еще на миллион лет. Я все больше и больше склоняюсь к мнению, что в Восточной Африке в одно и то же время жили рядом, сосуществовали два вида прямоходящих приматов: массивные растительноядные Australopithecus и более изящные всеядные Homo. Это, конечно, взрывает устои «классического антропогенеза», сторонники которого исходили из того, что на Земле никогда не было и не могло быть более одного вида прямоходящих гоминидов. Находки в Олдовае, в долине Омо, на плато Туркана в сопоставлении друг с другом не только не подтверждают, но даже опровергают «теорию одного вида». Эволюционное развитие человека шло совсем не по прямой и уж точно брало свое начало не от австралопитеков. Что же касается «1470-го», то я уверен: он был предчеловеком. Он быстро развивался, его экологическая ниша быстро расширялась по мере увеличения мозга. Всеядный Homo становился охотником, а став им, вытеснил с лица планеты подотставших от него в развитии австралопитеков.

После мучительно душной ночи в тростниковой хижине, гостеприимно предоставленной мне Ричардом, я рано утром отправился вместе с учеными на раскопки. Антропологи собирались обследовать отложения осадочных пород километрах в восьми к востоку от залива Аллиа.

До обнажения мы доехали на верблюдах, а затем пошли пешком вдоль красноватой гряды, вытянувшейся параллельно побережью озера Туркана. Часа через три Ричард, нагнувшись, извлек из-под колючего куста огромный окаменелый слоновий зуб, а после полудня — череп саблезубой кошки.

— Главное значение наших исследований в этом районе заключается в том, что они позволили наметить контуры еще одного грандиозного, не затронутого деятельностью современного человека района, скрывающего в своих недрах поистине бесценные для науки свидетельства о плиоценовой и плейстоценовой фауне, — бережно отделяя породу с очередной находкой, говорил Р. Лики. — Сама природа создавала в рифтовой зоне клад, спрятанный на площади в тысячи квадратных километров. Геологические пласты района — своеобразная книга древней истории Земли и человечества. Предстоящие еще более интересные открытия, возможно, произведут подлинную революцию в антропологии и палеонтологии.

Не знаю, быть может, именно в тот момент, когда Ричард произносил эти слова, его мать, Мэри Лики, уже сумела прочитать новую страницу в этой книге природы. Исполняя волю Луиса, она отправилась в танзанийский район Литоли, расположенный в сорока пяти километрах к югу от Олдовая.

Еще делая свои первые шаги в палеоантропологии, Л. Лики облюбовал там густые заросли растительности вокруг цепочки озер, разбросанных по долине. Деревья вокруг смыкаются там так густо, что антилопы и зебры не отваживаются проникать под их темный полог, и поэтому берега озер не подвергаются нашествию копытных. В своем воображении Л. Лики заселил эту долину древними охотниками, он всю жизнь рвался туда и твердил: «Литоли сулит находки, уходящие в середину плиоцена». Незадолго до своей кончины Луис направил в эти места Камая Кимау. Расчистив приозерные заросли, африканец, которого М. Иди характеризует «лучшим специалистом по розыску ископаемых в Восточной Африке», обнаружил в скрытых под зеленым дерном туфах останки гоминида. Их возраст приближался к… 3,7 миллиона лет!

Позже Мэри Лики рассказывала как-то в Найроби: