С точки зрения Ганнибала. Пунические войны. - Гай Аноним
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При таком взгляде на справедливость, в общем-то, никакие контраргументы уже не важны. Жрецами сказано — законно? Какие могут быть возражения?!
Итак, Сицилия находилась у Рима под боком и дразнила своим изобилием. Риму, следовательно, требовался лишь повод, пусть и самый незначительный.
На тот момент Сицилия не была единой ни политически, ни административно. Большая часть острова находилась под властью Карфагена, меньшая подчинялась греческим Сиракузам. Наконец, северо-восточные земли с центром в городе Мес-сана (Мессина) принадлежали неким мамертинцам.
Вот эти-то мамертинцы и предоставили римлянам столь долгожданный повод.
Откуда, собственно, взялись мамертинцы и что они собой представляли?
Эта кровавая история началась в конце 289 года до н. э. в греческих Сиракузах, когда был свергнут и убит тамошний тиран и царь Сицилии Агафокл[21]. Его сторонники подверглись изгнанию, имущество царя было конфисковано, а любые изображения царской особы уничтожены.
Большую роль в этом конфликте (совершенно нормальном для искренне ненавидевших друг друга греческих колонистов) сыграли наемники, выходцы из Кампании в Италии, вождь которых был известен под именем Менон. Собственно, он и считается «автором» переворота и цареубийства. Ирония ситуации заключается в том, что Агафокл в свое время сам этих людей и нанял.
После свержения царя в городе установилось «демократическое» правление (впрочем, ненадолго, но об этом чуть позже). Граждане города были мобилизованы, создано народное ополчение, возглавить которое поручили стратегу по имени Икет. Помимо гражданского ополчения значительную (если не основную) военную силу Сиракуз представляли наемники, собранные, судя по всему, с бору по сосенке.
Однако в последующих событиях наемники неожиданно проявили себя как сплоченная масса с едиными целями и едиными методами. Едиными если не по крови, то по обстоятельствам: они ухитрились создать собственный маленький «народ».
Таким образом, в Сиракузах сформировались две силы: Икет и его народное ополчение и наемники с их собственными вождями.
При распределении должностей в новом правительстве города наемники оказались не у дел: имеющие право голоса свободные граждане Сиракуз воспротивились тому, чтобы этот сброд влиял на политику. Более того, сиракузяне предъявили наемникам подписанный ими договор, согласно которому те, закончив свою службу у Агафокла, обязывались покинуть Сиракузы, и саму Сицилию вообще.
Возмущенные наемники подняли мятеж. Менон, не без оснований счел себя оскорбленным и решил воевать против «коварного и неблагодарного» города.
Это произошло, как предполагается, осенью 288 года до н. э.
Против Менона двинулось народное ополчение сиракузян во главе с Икетом. Войска Менона находились в укрепленном лагере близ Этны (или же в самом городе Этна), где и были взяты в осаду. В открытый бой вступать не решались ни те, ни другие: силы были примерно равными, рисковать никому не хотелось.
Равновесие было нарушено, когда на сторону Менона неожиданно встали карфагеняне. После этого граждане Сиракуз благоразумно сдались на милость победителей. Им пришлось отдать четыреста человек в заложники и снять осаду лагеря Менона без всяких условий.
Стало очевидно, что к большой войне на Сицилии никто не готов, в том числе и пунийцы-карфагеняне, которым за последние века вечные дрязги греков невероятно опостылели. Поэтому сиракузские «старцы» — авторитетные люди из правительства и по совместительству жрецы — заключили с мятежными наемниками договор: получив справедливую денежную компенсацию за имущество, оставленное в Сиракузах, наемники покинут наконец город.
Наемники согласились.
Сразу же после их ухода, в начале 287 года до н. э„ стратег гражданского ополчения Икет провозгласил себя правителем Сиракуз. На этом демократия закончилась и началась тирания — как мы помним из первой книги, слово «тиран» в те времена означало не «жестокого правителя», а всего лишь узурпатора, незаконно получившего власть.
Наемники направились в город Мессану.
Отметим, что Мессана на Сицилии и Регий в Южной Италии — два важных опорных пункта, находящихся возле пролива.
Римский историк Полибий (он был греком по рождению, но писал с проримских позиций) сообщает следующее:
«Кампанцы, некогда служившие наемниками у Агафокла и давно уже с завистью взиравшие на красоту и общее благосостояние города (Мессаны), воспользовались первым удобным случаем, чтобы предательски завладеть городом. Будучи допущены в город как друзья, они завладели им, часть жителей изгнали, других перебили, а женщин и детей несчастных мессенян, какие кому попали в руки при самом совершении злодеяния, кампанцы присвоили себе; засим остальное имущество и землю поделили между собой и обратили в свою собственность».
Обратим внимание, что наемники названы у Полибия «кампанцами» — то есть он считает их земляками, выходцами с одной территории, родней соседями. Некоторые античные авторы сообщают, будто «кампанцы» женились на мессинских женщинах, чьих мужей они убили. В принципе, это мало чем отличается от знаменитого «похищения сабинянок», некогда учиненного римлянами, а «женились» — прекрасный эвфемизм для термина «изнасиловали».
Легализовавшись таким малоприятным образом в Мессине, эти «выходцы из Кампании», бывшие наемники убитого ими же Агафокла, окончательно превратились в особый народ и взяли себе новое наименование — мамертинцы. Давайте запомним, что новоявленные мамертинцы ни в коем случае не были новым этносом: они всего лишь «самопровозгласились», оставаясь самыми обычными выходцами из средней Италии.
Слово «мамертинцы» все античные авторы уверенно выводят из имени Марса[22] и считают, будто оно указывает на особую воинственность нового народа, на то, что они посвятили себя этому кровожадному божеству. «Мамертом называется у римлян Арей», — глубокомысленно замечает некий греческий автор.
Основание мамертинской общины, которое произошло после акта грубого насилия, относят к 284 году до н. э.
Спустя некоторое время мамертинцы начали стыдиться своих предков-наемников, и в какой-то момент появилась легенда о более приличном их происхождении. Отметим, что эта сказочка играла на руку римлянам, которым позднее потребовалось достойное оправдание своего вмешательства в сицилийские дела на стороне мамертинцев.
Выглядел новорожденный миф следующим образом.
Жили некогда в Кампании люди, принадлежавшие к италийскому народу самнитов. Нежданно-негаданно в Самнии начался тяжкий мор, и тогда вождь самнитов созвал граждан на общий совет, поведав всем интересующимся: во сне ему явился Аполлон и приказал дать обет «священной весны». Иными словами, все то, что родится в будущую весну, должно быть принесено в жертву богам. Только таким способом удастся спасти свой народ от неизбежной и лютой погибели. Именно так и поступили самниты, засим болезнь отступила.
Когда же через двадцать лет моровое поветрие вновь начало косить людей, самниты уже знали, что следует делать. Они снова обратились к Аполлону и получили ответ: обет-де не исполнен до конца, ведь в
