Согдиана - Явдат Ильясов

Что же из того, что я стал видным человеком в Согдиане? Я достиг высокого места только благодаря собственной изворотливости. Да, я добился многого, я сделался приближенным сатрапа Бесса, женился на его сестре. Но разве это нужно потомку Сиавахша? Я хочу сам быть себе владыкой. Я хочу сам есть хлеб, выращенный на моих полях. Я хочу сам есть мясо моих овец.

Я хочу сам править Согдианой, будь я проклят, а не доверять это приятное дело какому-то Бессу! Всю жизнь я тайно ненавидел персов и желал конца их владычеству. Но у меня не хватило бы сил с ними расправиться. Это сделал за меня другой - великий человек, властелин западных стран Искендер Зулькарнейн. Иго персов свергнуто. Ты спросил меня, Вахшунварта, рад ли я поражению Дариавуша? Я визжу от счастья, ликую, проглоти меня дайв!

И Спантамано, сверкая ровными зубами, расхохотался прямо в лицо бактрийцу. Вахшунварта, пораженный столь откровенной речью потомка Сиавахша, подавленно молчал. На смуглых губах Спантамано блуждала странная улыбка. И Вахшунварта подумал, что этот молодой согдиец не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего.

- Я... э-э... хорошо понимаю тебя, - сказал, наконец, Вахшунварта. Кто не рад краху Персидского царства? Тысячи тысяч людей от Египта до Согдианы разогнули спину. Десятки народов мечтали о свободе, - мечта их исполнилась. Но... - Вахшунварта вздохнул, - не променяли мы петуха на ястреба, а?

- Ты о чем? - спросил Спантамано, блаженно улыбаясь.

- Я говорю об Искендере. Когда юнан воевал на западе, я заклинал Охрамазду о победе Зулькарнейна. Когда юнаны сожгли Фарс, я принес благодарственную молитву богу Михре. Но... Дариавуш убит, персы разбежались, а Искендер все еще движется на восток. Он уже в Кабуре. Одного нет - другой зачем? Может, он будет еще хуже? А не получится так: если раньше из десяти твоих овец персы съедали только половину, то теперь юнаны съедят всех, да и тебя самого а придачу? Ты не думал об этом, а?

Улыбка Спантамано погасла. Он опустил глаза и глухо ответил:

- Нет.

- Зря. Я боюсь Искендера. Он объявил: "Иду на восток, чтобы освободить всю Азию от персов". Персов Зулькарнейн уже победил. Зачем же он идет сюда?

- Победил, да не всех! - горячо возразил Спантамано. - Ты забыл про Бесса? Он собирает войско, хочет выступить против юнана. Вот зачем идет к нам Искендер. Истребит остатки персов и вернется обратно. Что тут страшного?

- Не знаю, - пробормотал Вахшунварта. - Может быть и так. Но я... не верю Зулькарнейну. Кто знает, что у него на уме? Ты заглядывал в его душу? Нет. Я тоже. Подумай - стал бы он губить своих людей ради нас? Нет, не станет он из-за тебя и меня своей головой рисковать. Говорят Искендер лукав. Спаси Охрамазда от его рук.

- Ты от страха голову потерял, - криво усмехнулся Спантамано. Вспомни-ка: при Дариавуше Первом и персы два или три раза нападали на Юнан, учиняли там неслыханный погром. Пока у персов сила, юнанам спокойно не спать. Чтобы и завтра, и послезавтра, вечно был мир, юнаны хотят уже сегодня с корнем вырвать раз и навсегда родословное древо Гахаманидов. Не потому ли Искендер вот уже пять лет гонит их и громит, чтобы до конца истребить их боевую силу? Пастух не спокоен за стадо, пока не уничтожит волчью стаю до последнего щенка, у которого еще даже зубы не прорезались.

- Не знаю, - опять сказал Вахшунварта, с сомнением покачав головой. Может быть, ты и прав. Но я все-таки не верю Зулькарнейну. Я много думал, думал целый месяц, да. И решился... решился, пока не поздно, бежать их Бактры.

- Бежать? - Спантамано вскинул брови. - Куда?

- На север. В Согдиану. Ороба, правитель Наутаки, мой друг. Он примет меня.

- А как же Бактриана? Как народ, который видит в тебе своего отца?

- Народ? - Вахшунварта усмехнулся. - Сейчас он видит своего отца в Искендере. Зулькарнейна превозносят на всех перекрестках как освободителя. Все ждут не дождутся, чтобы он скорей явился и выбил персов из Бактры. Что мне народ? Пусть поступает, как ему хочется, Окажется прав - хорошо. Ошибется - ему же будет плохо. Мне сейчас не до народа. Я хочу спасти себя и своих родичей от юнанов, - все другое меня не касается. Я готов к отъезду. Мы выступаем через три дня. Если хочешь, поедем со мной.

- А Бесс?

- Бесс? Плюнь на него. Пусть он хоть утопится.

- А если он с нами захочет?

- Пусть едет. Но кормить его я не буду.

- Та-а-ак... - Глаза Спантамано приняли сосредоточенное выражение. Он забарабанил пальцами по медному подносу и стал негромко насвистывать сквозь зубы. Потом резко встряхнул головой. - Хорошо! Уйдем на север, за Окс [Окс - современная река Аму-Дарья].

В Бактре, по донесениям лазутчиков, остался двухтысячный отряд мидян и персов, не примкнувших к Бессу и решивших защищаться. Отдохнув в Драпсаке, македонец сделал внезапный налет на Бактру и взял ее после недолгой осады. Жители города так ненавидели персов, что во время приступа стали избивать их. Народ открыл ворота и встретил македонцев как освободителей. Чтобы еще больше склонить местных жителей на свою сторону, Александр приказал солдатам никого до времени не обижать.

Бактра показалась Александру унылой и запустелой. Персы довели город до разорения. "Когда я наведу порядок на всей азиатской земле, - сказал Александр себе, - открою здесь хорошую торговлю, и город оживет".

Солдатам было объявлено, что в Бактре они отдохнут, запасутся хлебом и направятся в Согдиану, чтобы разгромить Бесса.

ЗАРА, ДОЧЬ ОРОБЫ

В золото Зевс обратился, когда захотел он с Данаи

Девичий пояс совлечь, в медный проникнув чертог.

Миф этот нам говорит, что и медные стены, и цепи

Все подчиняет себе золота мощная власть.

Золото все расслабляет ремни, всякий ключ бесполезным

Делает; золото гнет женщин с надменным челом

Так же, как душу Данаи согнуло. Кто деньги приносит,

Вовсе тому не нужна помощь Киприды в любви.

Силенциарий, "Эпиграммы"

Напротив Тармиты [Тармита - ныне город Термез] беглецы переправились в больших лодках на правый берег Окса и сожгли суда, чтобы они не достались македонцам. Отсюда путь лежал по горам и пустыням до Наутаки [ныне город Шахрисябз] - города, расположенного недалеко от Мараканды.

Впереди ехали согдийцы и дахи Спантамано. Воины из Мараканды, Бахара, Наутаки, Пенджикента и других мест Согдианы распевали песни - долгие странствия по далеким, чужим краям закончились, кони согдийцев ступали по родной земле.

Иным было состояние бактрийцев. Толпа многочисленных сородичей жреца Вахшунварты, его вооруженных слуг, жен и детей, среди которых выделялась редкой красотой четырнадцатилетняя Рохшанек, а также семейства других бактрийских жрецов и старейшин, бежавших вместе с Вахшунвартой, тосковали о покинутой Бактриане и тревожно глядели вперед, невесело размышляя о будущем. Оно не сулило им ничего хорошего.

Персы же, замыкавшие это скорбное шествие, были трижды мрачней унылых бактрийцев, и угрюмей всех казался их предводитель Бесс. Он долго отговаривал Вахшунварту и Спантамано от бегства в Наутаку, но они его не послушались. Без них же Бесс не решился остаться в Бактре, боясь не столько Александра, сколько мести туземцев. И вот он ехал сейчас во главе своего отряда, проклиная судьбу, которая так немилостиво с ним обошлась. Все меньше и меньше друзей оставалось у Бесса, все больше становилось врагов. Самым опасным из них был Спантамано. После ухода из Бактры в нем произошла разительная перемена. Согдиец держит себя не так, как держал прежде, и это не укрылось от глаз Бесса. Раньше потомок Сиавахша с утра до ночи орал во все горло песню о разбитом горшке, хохотал на каждом шагу и не упускал случая позубоскалить. Сейчас он вопреки своему обычаю, не пел, не смеялся и не разговаривал. Все эти дни он озабоченно посвистывал и сосредоточенно думал. О чем? Этого не знал никто в целом мире. А неизвестность настораживала, пугала Бесса.

- Посмотрим.

- Там видно будет.

- Время покажет.

Так отвечал Спантамано, когда его спрашивали, что он станет делать после приезда в Наутаку.

Вместе со Спантамано ехал в Наутаку и бледный перс Датафарн. Странный это был человек - все время хмурился, никому не задавал вопросов, никому не отвечал, всех сторонился, и только Спантамано улыбался иногда своей обычной грустной улыбкой.

- Ты почему такой? - спросил его Спантамано.

- Какой?

- Ну... вот, смотри: солнце кругом, птицы летают, ящерицы бегают, все радуются, а ты угрюмый. Почему?

- Что - солнце? - печально ответил Датафарн. - Солнце всходит, заходит, а мир... мир остается злым и темным, как всегда.

- Как ты сказал? - удивился Спантамано. - Мир - всегда злой и темный?

- Конечно! Разве горе и мука, которым не видно конца, разве кровь, что каждый час льется на земле, разве землетрясения, извержения огнедышащих гор, ураганы, град, потоп, война, пожары, мор - все это не говорит, что миром правит зло?

- Хм... - Спантамано растерянно поглядел на Датафарна. - Я не думал о таких вещах. Но... кажется мне: ты не прав. Только ли зло на земле? А сила добра? Какой же ты приверженец Заратуштры, если не чтишь Охрамазду, бога добра и света?