Прощение - Лавейл Спенсер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Вам не придется этого делать, мистер Кемпбелл, - проговорила она покорно и взяла в руки свой блокнот, жакет и кошелек. - Я иду с вами.
Он взорвался.
- Теперь вы идете! - закричал он, сверкая глазами и показывая в сторону, куда повозка увезла Тру Блевинса. - Теперь, когда в моего друга попала пуля, вы идете со мной! Будьте вы прокляты! - Он сорвал с себя шляпу - Как жаль, что у нас нет публичных наказаний кнутом!
Она стояла перед ним, смиренно поджав губы, ожидая что будет дальше. Позади нее кто-то уже заботливо накрыл типографский станок брезентом.
- Могу только повторить снова, мистер Кемпбелл. Я очень сожалею.
Он испытующе смотрел на нее несколько мгновений, и она подумала, что никогда не наблюдала ненависть в более чистом виде, чем сейчас в этих глазах.
- Если все будет зависеть от меня, - произнес он холодно и почти спокойно, - вы еще больше обо всем пожалеете... Идемте.
Она подчинилась и двинулась вдоль Главной улицы - под позорным эскортом шерифа, а люди по сторонам глазели ей вслед и перешептывались.
Кемпбелл привел ее к деревянному прямоугольному зданию с несколькими ступеньками перед входом и дощатыми дорожками.
- Туда! - приказал он, подталкивая ее между лопатками.
Они вошли в магазин, где покупатели казались такими же неподвижными, как мешки с товаром, наваленные кругом. Только головы слегка поворачивались, провожая глазами Сару и ее стража. Проснулась собака, лежавшая возле пузатой печки, и лениво обнюхала их следы, в то время, как они продвигались в глубь склада. Мимо свежих яблок и яиц, мимо консервных банок и мешков с сушеными бобами шли они. И потом - мимо огромных бочек с уксусом, закрытых деревянными втулками, через которые просачивался запах, так нелюбимый Сарой. В самом конце помещения располагался длинный прилавок, за которым стоял бородатый человек в белом переднике, в подтяжках, в нарукавниках и в щегольском черном котелке.
- Ноа! - мрачно приветствовал он шерифа.
- Джордж! - в тон ему ответил тот. - Мне нужно ненадолго использовать твой туннель.
- Конечно.
Вопросов не было. Все в городе уже знали, что произошло на Главной улице и что раненый был другом шерифа.
- Фонарь там есть?
- Висит на крюке при входе.
Кемпбелл снова подтолкнул Сару, прошел с ней за прилавок, через задний ход вышел в короткий коридор без окон, где пахло, как в корзине с картофелем. Когда за ними закрылась дверь, наступила полная тьма. Сара ощутила прилив страха и остановилась. Шериф опять толкнул ее, она почувствовала под ногами три шатающиеся ступеньки.
- Подождите здесь.
Она услышала, как клацнула ручка лампы, потом чиркнула спичка, разгорелась, осветив лицо Кемпбелла. Он снял лампу с крюка, зажег фитиль. Затем кивнул в сторону.
- Туда.
Она послушно шагнула в отверстие заброшенной шахты. Помещение напоминало небольшую кладовую, здесь был деревянный стул, на полу охапка соломы, покрытая грубым рваным одеялом. Ей стоило больших усилий, чтобы голос у нее не дрожал, когда она, окинув все это взглядом, сказала:
- Это и есть ваша тюрьма?
- Да, - ответил Кемпбелл.
Он поставил фонарь на пол возле стула и пошел к двери.
- Мистер Кемпбелл!
Ее охватил панический страх при мысли, что она сейчас останется одна,
Он повернулся к ней, взглянул холодными серыми глазами, но не произнес ни слова.
- Сколько вы намерены держать меня здесь?
- Это зависит от судьи, не от меня.
- А где ваш судья?
- Судья еще не назначен, но пока его обязанности поручено выполнять Джорджу.
- Джорджу? Вы хотите сказать, зеленщику?
- Да.
- Значит, меня будет судить не настоящий суд?
Он помахал пальцем возле ее носа.
- Послушайте, женщина! Вы заявились сюда, подняли бучу и стали причиной того, что ранили человека. И вы еще недовольны чем-то? Ничего себе...
- У меня есть все права, мистер Кемпбелл, - ответила она, обретая прежнюю уверенность. - И одно из них: чтобы мое дело рассматривал территориальный суд.
- Вы сейчас на индейской территории, и местное управление здесь бессильно.
- Тогда федеральный суд!
- Ближайший федеральный суд находится в Янктоне, так что единственный, кто у нас имеется, это Джордж. Его выбрали сами старатели как самого честного, кого они знают.
Он снова повернулся к двери.
- А защитник, - остановила она его, - Вы не можете поддерживать обвинение без адвоката!
- Не можем, говорите? - Он взглянул на нее через плечо. - Вы не где-нибудь, а в нашем чертовом Дедвуде. Здесь все не так, как везде.
На этой угрожающей ноте он закончил разговор, вышел и закрыл за собой дверь. Последнее, что она услышала: как поворачивается ключ в замочной скважине.
Глава 4
Она смотрела на дверь и вслушивалась в шипение лампы - это был единственный звук в наступившей тишине. В висках стучало, в горле стоял комок, голова готова была разорваться от напряжения. Кожа на руках начинала зудеть - верный признак состояния, близкого к панике.
Сколько ей придется пробыть здесь? Заглянет сюда кто-нибудь посмотреть, как она?.. Что за насекомые могут копошиться там, в соломе? Что будет, когда догорит эта лампа?
Она задержала взгляд на пламени - единственном признаке жизни в помещении - и придвинулась как можно ближе к его теплу, усевшись на самый край стула. Сложив руки между коленей, она пристально смотрела на огонь, пока не заболели глаза; потом закрыла их и принялась растирать руки. Здесь было холодно, и она была голодна - с утра ничего не ела.
Кто о ней подумает? Кто к ней придет? Уж наверняка не Аделаида, да и разве расскажут ей о том, что произошло?.. А что будет с отцовским типографским прессом, брошенным там, под деревом? А с драгоценной газетной бумагой, что выдержала такое длительное путешествие; со шрифтом - с литерами, которые были ей так дороги, потому что верно служили отцу всю его жизнь? У нее не оставалось времени в этой заварушке даже почистить шрифт после работы - это очень плохо...
А с чем она столкнется, когда ее наконец выпустят из шахты? Если погонщик быков, не дай бог, умрет, станут ли обвинять в этом ее, хотя она даже не прикасалась к оружию? И что делать, что предпринять, если Кемпбелл не пришлет ей адвоката? Неужели предстать перед их так называемым судьей без защитника? Можно ли назвать нападение людей на шерифа настоящим бунтом, и будет ли это тоже вменено ей в вину?
Она по-прежнему видела перед собой его лицо, по которому били кулаками, и вновь испытывала чувство ужаса от того, как скоропалительно вырвались действия толпы из-под контроля, вновь слышала голос, крикнувший, что убили человека.