Месть в ажурных чулках - Дарья Калинина

И, деловито запахнув на себе целую пену белых, розовых и брусничного цвета кружев, девушка прошла в гостиную, где и предложила подругам угощаться швейцарскими шоколадками и сухим мартини со льдом.

— Не знаю, как вам, а мне лично необходимо расслабиться, не каждый день знакомых мужчин убивают, — сообщила она подругам и одним махом опрокинула в себя приличную порцию мартини.

После этого она похорошела еще больше. Румянец вернулся на ее слегка побледневшие даже под слоем грима и румян щеки, из глаз ушла тревога, и наконец тонкие длинные пальцы рук с безупречным маникюром перестали нервно подрагивать.

— Время у нас еще есть, — кинув быстрый взгляд в сторону напольных часов, сказала девушка. — Давайте знакомиться! Меня зовут Варя.

Подруги невольно вскинули на нее глаза. Это имя казалось настолько простецким и не подходящим для такой сказочной нимфы, что их реакция была вполне естественной.

— Хотя своим клиентам я всегда представляюсь Вероникой или Никой, — призналась девушка. — Но с вами мне комедию ломать не к чему. Вам ведь все равно навести обо мне справки и узнать мое настоящее имя ничего не стоит. Верно?

Подруги вежливо покивали. Варя-Ника явно принимала их за сотрудников милиции. Ну и отлично! Хотя никаких документов подруги ей не показывали. И даже ни единого намека не сделали, что они причастны к данной организации. Но в головах простых обывателей как-то не укладывалось представление, что расследованием убийства могут заниматься не только менты, но и такие же простые, как они сами, граждане и гражданки.

Но в данном случае у подруг чисто интуитивно сложилось впечатление, что Ника будет с ними более откровенна, если перестанет считать их милицейскими работниками. Определенно, девушке было что скрывать от милиции. И это могло заставить ее слегка зажаться.

«Она и сейчас, бедняжка, до сих пор вся в тревоге и волнении, — подумала про себя Кира. — Вон как мартини хлещет, уже второй стакан опрокидывает. И останавливаться явно не собирается».

— Дело в том, — произнесла вслух Кира, — что мы с подругой ведем частное расследование. И к милиции не имеем никакого отношения.

Рука их хозяйки со стаканом замерла в воздухе буквально в сантиметре ото рта. А потом стакан медленно вернулся обратно на полированную поверхность сервировочного столика.

— Значит, вы не из милиции? — уточнила у подруг Ника. — А зачем же вам тогда влезать в это дело с убийством? Кем вам приходился Ваго?

— Дело в том, что Ваго мы почти не знали, но тем не менее меня и еще одну мою знакомую вполне могут обвинить в его убийстве, — призналась Кира. — А нам бы этого очень не хотелось. Вот и приходится стараться собственными силами и доказывать свою невиновность.

И Кира выложила Нике те события, которые привели ее и Ларису в этот дом, рука об руку с телом бедного Ваго.

— Пейте мартини, — после минутной паузы повторила свое предложение Ника. — Раз такое дело, я вам, ясное дело, расскажу все, что знаю о Ваго.

И, откинувшись на спинку роскошного кожаного кресла цвета кофе со сливками, она добавила:

— Только сразу должна вас предупредить, Ваго не являлся моим клиентом. Поэтому я вам о нем ничего особенно интересного рассказать не смогу. Это про них — моих котиков — мне необходимо выяснять всю подноготную. И делаю я это всегда собственноручно, проверяя на достоверность каждую мелочь.

— В самом деле? — удивилась Кира.

— А как же? — воскликнула Ника. — Иначе моему шарму может быть нанесен существенный урон.

— От котиков? — тихо переспросила у нее Кира.

Она старательно пыталась представить себе, что это может быть за урон такой? Исцарапают милые когтистые пушистики Нику, что ли? Или на ажурных чулках проделают безобразные борозды своими когтями и зубами? Кусок кружев из ее пеньюара вырвут?

— От них самых, — подтвердила Ника. — И вы даже себе не представляете, в какой пакости мне приходится копаться, чтобы извлечь пару-тройку сносных котиков для дальнейшей работы с ними.

— Так вы разводите животных? — мило осведомилась у нее Кира, у которой еще свежи в памяти были воспоминания, как ей пытались всучить щенка дворняжки, в то время как она сама думала, что ей в результате этой сделки достанется шикарный любовник-мулат.

— Можно и так сказать, — кивнула головой Ника. — Вообще-то, они и есть животные. И я их развожу. Так что все верно.

— И что? — изумилась Леся, которая с любопытством оглядывалась по сторонам, дивясь стильному тонкому убранству этой квартирки. — Вы их прямо тут и разводите?

— А где же еще? — удивилась Ника. — Самое подходящее место. Тишина, интим, я в полуобнаженном виде, котик расслабляется, и — оп!

Что такое она подразумевала под этим своим «оп!», подруги даже боялись спросить. Но как ни крути, а обстановка в квартире мало напоминала кошачий питомник. Пусть даже самый что ни на есть элитный. Хотя если хозяйка разыскивала своих котов-производителей на свалках, то, возможно, тут было налицо какое-то мошенничество.

— И как вам удается бороться со специфическим животным запахом? — спросила Кира.

Ника слегка удивилась, но потом рассмеялась.

— Понимаю, на что намекаете! — весело сказала она. — Но они особо и не воняют. Парфюмерия помогает.

— А где же они сейчас? — поинтересовалась бесхитростная Леся. — Ваши котики?

— Придут скоро, — устало взмахнула рукой Ника. — По крайней мере, один точно придет.

— Сам? — изумилась Леся.

— Думаю, что телохранителей он с собой на свидание не потащит, — хмыкнула Ника. — Да и машину, как мне подсказывает мое чутье, оставит в соседнем дворе. Чтобы ни единая живая душа не знала о его визите в мою норку.

И Ника, начав исповедь, уже не могла остановиться. И на одном дыхании выложила подругам повесть последних лет своей жизни. А жизнь ее, надо сказать, особенно никогда не ласкала. Выросла Ника в бедной семье. Родители ее хоть и не пили, а, напротив, честно трудились, папа в институте, а мама в школьной библиотеке, все равно денег зарабатывать не умели. И хотя Ника была у них единственным ребенком, подарками баловать ее родители никогда не баловали. Не на что им было покупать дочери дорогие игрушки и вещички.

Ситуация усугублялась еще и тем, что жила Ника в маленьком городке на севере нашей родины. И когда закрылся институт, где трудился Никин папа, другой работы найти ему уже не удалось. После закрытия института он начал тихо спиваться, окончательно превратившись в балласт для жены и дочери.

Дальше в рассказе Ники следовала трогательная, но, увы, вполне обычная сцена прощания, когда взрослую дочь плачущие родители отправляли в большой город — учиться. Впрочем, в отличие от многих своих товарок, Ника в институт поступила. Правда, был он не бог весть каким элитным, но зато предоставлял своим иногородним студентам общежитие. Ника, несмотря на некоторый сквозняк у нее в голове по части точных наук, закончила институт с хорошими оценками и все пять с половиной лет своей учебы пользовалась в общежитии отдельной комнатой и прочими поблажками.

А дело все было в том таинственном даре, который Ника унаследовала от кого-то из своих далеких предков. Ника умела убеждать людей в чем угодно. А в частности, в том, что она их долгожданный крест, который им предстоит нести во искупление своих грехов. И состоит он в том, чтобы эти люди во всем помогали ей и только ей. Причем немедленно, и делали это постоянно вплоть до ее исчезновения с их жизненного пути.

Тогда, в ранней юности, Ника использовала свой дар по пустякам. Например, могла уговорить злобную краснолицую распаренную тетку в длиннющей очереди на распродаже в магазин пропустить ее перед собой. И если потом тетке не хватало вожделенной пары сапог, она даже не сердилась на Нику, а считала, что сделала доброе дело.

Но постепенно Ника стала задумываться, не мечет ли она свой дар, словно бисер перед известно кем. Тем более что работа по тому профилю, по которому Ника закончила институт, ей явно не нравилась. Конечно, благодаря своему дару убеждать она уже получила от предприятия отдельную квартирку. Однако это все равно была только служебная жилплощадь, которой Ника обязательно лишилась бы, вздумай уволиться с предприятия.

И тут Нике неожиданно подвернулся шанс круто изменить свою жизнь. Когда она превзошла самое себя и убедила одного из своих любовников, что он просто обязан взять ее к себе на работу и снять ей милое гнездышко в каком-нибудь элитном районе, он долго присматривался к девушке и наконец сделал ей предложение. Нет, вовсе не руки и сердца. Но, как убедилась Ника, когда прошло первое разочарование, это предложение было ничем не хуже.

Сытый дядечка проводил пиар-компании для различного уровня депутатов. У него была большая команда, работавшая над тем, чтобы из какого-нибудь дегенерата сделать нечто близкое, любимое и понятное простому народу. А засохшего очкарика изобразить яркой личностью и сделать его выступления настолько интересными, чтобы держать у экранов людей, мнящих себя интеллектуалами.