Клад вечных странников - Елена Арсеньева

– Это не Камикадзе, точно тебе говорю.

Голос Змея. Рука Ирины, нашаривавшая ручку, замерла.

– Камикадзе нашему бугру такой подлянки не сделает.

– Но кто тогда? – угрюмо отозвался Виталя. – Не Камикадзе, не Сжигатель жира, не Конь-в-пальто. Может, они отвязные, в свободном полете?

– А чем ты дорогу кому перешел, чтоб на тебя такую армию спускать? Я тоже вроде давно чист… И вдобавок своими ушами слышал, как этот Бридзе, или кто он там, талдычил: у меня, мол, приказ. Приказ, понял? Это был не просто налет, а конкретное задание.

Как интере-есно!.. Голоса слышны совершенно отчетливо, будто Змей с Виталей стояли рядом. Ирина читала, что в скитах иногда устраивали особые слуховые трубы – голосники, усиливавшие акустику в молельне, где происходили радения, однако благодаря им звук в стенах так резонировал, что большак, глава братства, мог слушать самые тайные беседы, оставаясь при этом незамеченным. Может быть, она ненароком оказалась именно в таком местечке, где сходятся голосники? Не стоит спешить уходить отсюда. Вдруг да Виталя со Змеем ляпнут что-нибудь о…

– Знаешь, что я тебе скажу? – снова зазвучал угрюмый голос Змея. – Это может быть только Псих.

– Псих! – недоверчиво присвистнул Виталя. – Да он же окраску сменил, говорят. В легальный бизнес подался.

– Это кто тебе такое наплел? Плюнь ему в глаза! Психу легально только к стенке стать можно, а все остальное время ему судьба быть в маске, как в песенке поется. Конечно, я тоже слышал, что он больше по норам не отсиживается, выправил себе ксиву липовую и нахаванные бабки отмывает в приличном месте, только думал, он куда-нибудь в столицу перебрался, а то и за океан. Но на нас наехать мог только Псих. Ему ведь причина не нужна, он без тормозов: взбрело в голову – стреляет. Я от старого кореша слышал, а он раньше под Психом ходил, все про него знает. Он мне по пьяной лавочке даже знаешь что сболтнул? Как Психа зовут! Как его настоящее имя!

– Иди-и… – недоверчиво протянул Виталя. – Западло тебе врать-то!

– Сукой буду! Век свободы не видать! – азартно побожился Змей. – Его зовут Стас Торопов. Погоди! Что за базар?

Голоса Витали и Змея стихли, и Ирина поняла, что они обратили внимание на шум, поднятый Петром. Постояла около заветного местечка еще минутку и поняла, что ничего интересного больше не узнает. Строго говоря, и то, что услышала, было ей совершенно не нужно и не важно. Ну с чего она взяла, что эти два бандита будут обсуждать между собой секретные захоронки староверов? Нет, в городе, когда ее план еще только рождался, Ирине почему-то казалось, что все будет гораздо проще. Что самое главное – найти скит.

Нашла. А толку? С другой стороны, она не могла ожидать, конечно, что в скиту обоснуются какие-то отморозки, а в безлюдье аренских лесов ей шагу нельзя будет ступить без того, чтобы не наткнуться на ревнивую девку-богатырку, либо на загадочного фольклориста, у которого в друзьях бандиты и убийцы, либо на винодела – любителя целоваться в автомобиле, либо на… Кстати, она до сих пор не знает, кто такой Петр.

– Да я пожарный по профессии, парашютист-пожарный! – раздался в этот миг его отчаянный выкрик, и Ирина обнаружила, что в задумчивости уже прошла сени и оказалась в холле, где за поднятым и заново накрытым столом сидели Маришка, Павел и Сергей, а напротив топтался Петр, бия себя в голую грудь: – Маришка, да скажи ты им! Я такие вещи знаю, за версту беду чую. Сильный ветер, сухая погода – опасность номер четыре!

– Ну да, он пожарный, они с моим братом вместе работают, – подтвердила Маришка, но как-то рассеянно, не отрывая глаз от мускулистого торса Петра. – Ой, Петька, ты где так порвался? А рубашку потерял, что ли?

– Да вон она, рубашка, – рассеянно махнул Петр на вошедшую Ирину. – Вы что, оглохли все? Не слышали, чего я вам сказал? Уезжать надо в деревню. Ветер к полудню усилится, накроет заимку – чихнуть не успеем, а уже…

– Ах ты блядешка! – громко, словно бы удивленно, перебила его Маришка. – Жаль, я тебя совсем не утопила.

– Ира! – воскликнул Павел, бросаясь к ней. – А я тебя искал, искал! Что все это значит? Сергей сказал, ты убежала вся в слезах…

Ирина метнула на Сергея недобрый взгляд и обиженно поджала губы. Видеть, что женщина плачет, – и не сказать ни слова утешения? Да он просто глыба льда, этот Сергей! Вот Павел – совсем другое дело… Ирина охотно повиновалась нажиму его сильной руки, которая уже как-то совершенно по-хозяйски чувствовала себя на ее плече, и прильнула к нему.

– Ой, да ну ее, эту дуру деревенскую, – пробормотала в горячий изгиб его шеи. – Спихнула меня в воду, ты представляешь? Наверное, хотела, чтобы с меня косметика потекла, а ведь я совершенно не накрашена, ну совершенно!

Павел взял ее за подбородок и внимательно, словно исследуя, осмотрел лицо. Ирина засмеялась:

– А что, ты тоже думал, будто на мне полпуда грима? Честное слово, у меня все свое!

– Кажется, да, – со странным выражением пробормотал Павел, и руки его еще крепче обвились вокруг Ирины. – Господи, какая же ты тоненькая, одним движением переломить можно, как хворостиночку…

– Да здесь остался кто-нибудь нормальный?! – отчаянно возопил Петр. – Кто-нибудь способен понять, о чем я говорю?! Надо уезжать, и поскорее! Если ветер усилится, через несколько часов здесь будет один сплошной костер!

– Где горит, какой пожар? – ворвались в холл Виталя и Змей.

– Дымом тянет, у вас что, носы заложило? – буркнул Петр.

– Э, нашелся пес нюхастый, дымом уже вторую неделю непрерывно тянет, – перебил Виталя.

– Слушайте, – явно теряя терпение, процедил Петр. – Я двенадцать лет в лесной охране работаю, это вам что-нибудь говорит? Я на пожары чаще прыгал, чем вы на баб! Дым далекого пожара и дым близкого – это разные вещи. Разные! К тому же на севере горели торфяники, а у них и у сосны запахи совершенно разные. У каждого пожара свой запах! Сейчас отчетливо пахнет смолкой – это значит, что горит сосна. А она знаете как вспыхивает? Как бумага! А клочья огня? А искры и горящие ветки, которые летят на сто-двести метров при хорошем ветре?

– Рассказывай! – хмыкнул Виталя. – Сосна – вон какая громадина! Даже когда полешки кладем в камин, они долго разгораются, а дерево?! Нет, ты нам тут зубы не заговаривай.

Петр обвел всех безнадежным взглядом, и Ирина вдруг заметила, как осунулось за эти несколько минут его лицо. Он как бы усох мгновенно, черты обострились, глаза впали…

– Вы послушайте меня еще минуту, а потом говорите что хотите, делайте что хотите, – негромко сказал Петр. – Я залез на дерево и увидел дымовую завесу на горизонте с севера, но она захватывает и восточную сторону, дорогу на Арень, причем все активнее. А день сегодня ветреный, более того – верховик набирает скорость. К полудню ветер всегда усиливается. И если ты, Виталя, хочешь, мы можем поспорить, что самое большее – через четыре часа здесь разгорится такой камин… Понимаешь, верховому пожару совсем не нужно ждать, когда сгорит все сверху донизу, чтобы следовать дальше. Он потому и называется верховым, что идет по верхушкам, выбрасывая искры на десятки метров, оставляя нижнему, спокойному огню все, чего коснулся. Это как бы передовой отряд пожара, ты понимаешь? Карательный отряд, который не щадит ничего на своем пути. Оставайся, Виталя, если не веришь! А я потом приеду посмотреть, что от тебя осталось.

– То есть ты предлагаешь отступить в деревню, я так понял? – спросил Сергей. – Думаешь, ее стороной обойдет?

У Петра в глазах мелькнула растерянность.

– Если ветер не переменится, деревню накроет к вечеру, – глухо сказал он.

– Слушай, – мягко сказал Павел, – ну сколько тут до деревни? Километров семь? Это же не самое маленькое расстояние.

– По дороге – семь, а прямиком и трех не будет, – вмешалась Маришка. – Тропки есть через лес. Правда, на пути речка…

– Какая еще речка?

– Никакая. Просто Безымянка. Метров пять шириной, а кое-где и до двух сужается.

– Эту речку верховому пожару перескочить все равно что мне сделать один шаг, – невесело усмехнулся Петр. – Ребята, поверьте, дела очень серьезные. Семь километров, Бог ты мой! Да ведь это ничто. Вот мы были на Дальнем Востоке, там леса валом горели. Послали нас обследовать путь возможного продвижения пожара. Сопки поросли кедрачом, подлесок густой, продираемся. Все задымлено кругом, и мы не сразу обратили внимание, как что-то начало потрескивать неподалеку. Вышли из чащи, и вдруг наш первый увидел пламя! Идет двумя углами снизу, с нарастающей скоростью, выпрыгивает на десять, двадцать метров с воем, с грохотом. «Бегом!» – кричит наш первый. Мы рванули наискосок вниз… Я тогда еще молодой был, неопытный, дернулся было наверх, да спасибо Маришкиному брату Кольке: поймал меня за штаны. Если по сопке бежать вверх, от пожара не убежишь, он ведь идет со скоростью курьерского поезда, а сопка крутая. Человек задохнется, а огонь поднимается на нее с бешеной скоростью! Короче говоря, бежали мы так, как никогда не бегали. Надо было пересечь дорогу первому языку пламени, опередить его. Один наш парень отстал. Может, ногу подвернул? Мы услышали крик, оглянулись – и увидели, как передний огонь его отрезал, а следующий поток накрыл. И все это было на наших глазах, в какую-то минуту! И мы не могли вернуться, мы должны были бежать дальше, иначе сгорели бы все. В какую-то минуту! – повторил Петр устало. – А ты, Виталя, говоришь…