Магия первой любви - Инид Джохансон

В свертке оказались серебряные часы на цепочке с брелоком из оникса, которые отец всегда носил в кармане жилета, золотой перстень с печаткой, перешедший к нему от его отца, деда Дейзи, две авторучки с золотыми перьями. Не так много для человека, прожившего больше шести десятков лет. Склонив голову над памятными с детства вещицами, хранящими след ушедшего в небытие отца, Дейзи испытала запоздалую горечь утраты. Однако она и вида не подала, когда вернула сверток Доррис.

- Я знаю, что отец хотел бы оставить эти вещицы вам, - тихо сказала она. - Вы были хозяйкой в этом доме чуть не пятнадцать лет. Вы вдовой шли за гробом моего отца. Если бы он написал завещание, непременно оставил бы все это вам, Доррис.

Она действительно считала, что так будет справедливо. Ведь Доррис фактически была женой отца в течение многих лет и до самой его кончины заботилась о нем. Доррис столько лет поддерживала отца своей простодушной любовью, не требовавшей никакого вознаграждения. Эгоцентрик и сноб, отец не любил ее, он просто пользовался услугами Доррис. Но с годами у него возникла привязанность к ней.

- Он любил вас, ближе вас у него никого не было. Он... - Голос Дейзи сорвался, но она сумела тихо договорить: - Он не любил меня и не пытался скрывать это. Вот почему его вещи должны храниться у вас.

Она услышала, как судорожно вздохнул Ричард, после чего наступила гнетущая тишина. Как ни странно, но именно присутствие Ричарда придало Дейзи сил, чтобы решиться попросить Доррис ответить на вопрос, который мучил ее всю сознательную жизнь.

- Лучше объясните мне, почему он с таким трудом выносил мое присутствие в доме? Возможно, узнав причину, мне будет легче его простить.

Глаза старой женщины лучились сочувствием, хотя в руках она цепко сжимала возвращенный ей сверток с вещами отца.

- Насчет своих чувств он никогда не распространялся, но я знаю, что он обожал вашу мать. Об этом знали все, кто хоть раз видел их вместе. Он готов был целовать землю, по которой она ходила. Жена булочника до своего замужества ходила к ним убираться. Она мне и рассказала, что, когда миссис Элизабет забеременела, он места себе не находил, так расстроился. Все потому, что не хотел делить ее даже с собственным ребенком. Считал, что жена должна принадлежать ему и только ему.

Нахмурив брови, Дейзи задумалась. Она вспомнила о найденных на чердаке письмах отца. Неужели отец до такой степени любил ее мать? Но такая любовь... это любовь собственника. Всепоглощающая, глубокая, да. Но как можно было с такой же силой ненавидеть своего единственного ребенка, плоть от плоти любимой женщины?!

Глаза Дейзи затуманились, и едва слышно она произнесла:

- Она умерла, когда я была еще совсем маленькой?

Больше ничего она не знала о своей матери. Если она начинала приставать к отцу с расспросами, он мгновенно выходил из себя. Впрочем, отец вообще ни о чем с ней не желал разговаривать, ограничиваясь наставлениями и выговорами.

- Ваша мать умерла через час после вашего рождения, - сказала Доррис, горестно покачивая головой. - В то время об этой трагедии судачили по всей округе. Роды начались раньше срока, в начале декабря. В тот день был сильный снегопад. Врач не смог добраться сюда. Вы родились очень быстро, что вызвало обильное кровотечение. Когда наконец прилетел вертолет скорой помощи, она уже час как умерла. Обо всем этом говорилось во время дознания. Доррис увидела, как побледнело лицо Дейзи, как застыла молодая женщина с остановившимся невидящим взглядом, и замолкла. Молчали все. Для Доррис молчание было невыносимо. Она решила, что лучше говорить.

- Когда я только начала работать в вашем доме экономкой, то сразу заметила, что отец плохо обращается с вами. А потом догадалась, в чем причина. Он не мог примириться с тем, что вы живете, а его обожаемая жена умерла. - Доррис тяжело вздохнула. - С каждым годом вы все больше становились похожей на мать, но вы не могли заменить отцу его жену. Он считал вас истинной и единственной причиной смерти своей обожаемой Элизабет. Говорить вам об этом он не хотел. Но и простить вам этого не мог.

- Теперь я понимаю, почему он не желал меня видеть, - произнесла Дейзи охрипшим голосом.

- Я глубоко уважала вашего отца. Но, как вы знаете, это не мешало мне время от времени говорить ему, что он несправедлив к вам, даже если после моих слов он отвечал, чтобы я занималась своими делами и не совала нос, куда меня не просят. - Доррис горестно поджала губы и вздохнула. - Вы не виноваты в том, что родились на свет. Я так часто повторяла это, что он постепенно смягчился. Но слишком поздно. К тому времени вы уже стали дерзким и колючим подростком. К глубокому моему сожалению. - Она с трудом поднялась на ноги. Мне пора идти, но я очень рада, что мы поговорили.

- Я отвезу вас, - предложил Ричард.

Все это время Дейзи ощущала на себе его пристальный взгляд. В те дни, когда они встречались, ему было известно о неладах его возлюбленной с отцом. Но Ричард даже не подозревал о существовании трагической пропасти, разделившей отца и дочь. Тогда Дейзи не хотела рассказывать Ричарду о безрадостной жизни в доме отца, предпочитая мечтать вместе с ним о счастливом будущем.

- Спасибо, я приехала на своем драндулете.

- Тогда я провожу вас.

Дейзи чуть не застонала с досады: именно сейчас она остро нуждалась в его присутствии и сочувствии. Рядом с Ричардом ей было легче свыкнуться с мыслью о трагедии, которая стала причиной кошмарных отношений с отцом, свободно предаться скорби и пожалеть об их последнем разговоре. Тогда она впервые повысила на отца голос, отказываясь выйти замуж за Роя Скотта, несмотря на угрозу отца выгнать ее из дома. Она бросила ему, что ей надоели его диктаторские замашки и что она будет рада больше никогда не видеть его.

Дейзи было почти восемнадцать лет. Сердце, разбитое предательством Ричарда, еще кровоточило. В таком состоянии она не смогла спокойно сказать ему, что никогда не полюбит Роя, а потому и замуж за него не пойдет. Страдая, она не понимала, что заставила страдать отца, в отчаянии крикнув, что ненавидит его и всегда ненавидела. Теперь отца нет и нельзя попросить у него прошения. Нельзя залечить рану, нанесенную жестокими словами, сказать ему, что простила его, потому что узнала наконец причину его неприязни. Плечи Дейзи затряслись, она уткнулась лицом в ладони и громко разрыдалась. Почувствовав на плече руку Ричарда, она безуспешно пыталась унять отчаянные рыдания.

- Перестань, - нежно сказал Ричард, подхватил ее под локти и, подняв со стула, прижал к себе. - Слишком много на тебя сегодня свалилось. Ты узнала все, чего не знала раньше, и, естественно, расстроилась. Но отец обращался с тобой недопустимым образом, это отвратительно. Маргаритка, он не заслужил, чтобы ты так убивалась по нему. - Он взял в ладони ее залитое слезами лицо, отведя в стороны пряди волос, закрывавшие его. - Я могу понять его одержимость памятью о единственной большой любви, но мучить невинного ребенка?! И не твоя вина, что тебя не было рядом с ним в последние минуты его жизни.

Вцепившись в его плечи, Дейзи только мотала головой, грудь ее разрывалась от рыданий, конвульсии сотрясали тело. Сострадание и нежность в глазах Ричарда уносили ее памятью в прошлое, когда он был для нее не только любовником, но и верным другом, скалой, к которой можно было прислониться и получить защиту в любое ненастье.

- Нет, все не так, - произнесла Дейзи дрожащим голосом, когда ей наконец удалось совладать с рыданиями. - С самого раннего детства я старалась заслужить любовь отца, а потом поняла, что он никогда не полюбит меня. Временами я замечала, с какой ненавистью он смотрит на меня. Думала, что это моя вина, что во мне есть что-то ужасное. - Дейзи снова отчаянно замотала головой, не давая Ричарду заговорить. - Доррис сказала правду, был момент, когда он попытался наладить отношения со мной, стал проявлять ко мне интерес, когда я приезжала домой на каникулы, расспрашивал, с кем я дружу, что читаю. - Дейзи всхлипнула в последний раз. - Но было слишком поздно, я стала злой и ершистой, потому что свыклась с мыслью, что никому не нужна. Все его попытки завязать со мной разговор встречала в штыки. Так рухнула последняя надежда обрести любовь отца. Теперь я горько сожалею об этом.

Ричард снова прижал ее к себе.

- Ты ни в чем не виновата. Успокойся. Я понимаю, что произошло тогда.

Ничего-то ты не понимаешь, устало думала Дейзи. Если б у меня были нормальные отношения с отцом и если б ты не бросил меня, мы могли быть вместе все эти тринадцать лет. Но сейчас она была слишком измучена, чтобы заговорить о главном. Голова ее упала ему на грудь. Хотелось только одного спать, освободиться от бесполезных сожалений, чтобы успокоилось сердце и возбужденное его близостью тело. Он единственный на свете мужчина, без которого она не может жить. Но может ли она ему верить, как верила когда-то? Память подсказывала, что нет.