Падший враг (ЛП) - Шэн Л. Дж.

Я ожидаю, что Карди Би наденет именно такую вещь. Не благовоспитанная женщина из Скарсдейла, окончившая частную школу. Но Грейс всегда чувствовала себя не такой, как все. Может быть, потому что ее отец переехал в Австралию еще до ее рождения. Может быть, потому что она была создана в грехе, в тайне, в позоре, с единственной целью - причинить боль моему отцу.

— Арсен, ты слышал что-нибудь, что я только что сказала? — Грейс хмурится, вырывая меня из задумчивости.

Я моргаю, делая глоток газированной воды.

— Извини, я потерял ход мыслей. Пожалуйста, повтори.

Она краснеет, выглядя немного смущенной.

— Я говорила о завещании. — Она облизывает губы, ее глаза пугливо бегают по переполненному залу.

— О чем?

— Ну, теперь, когда мы помолвлены, может быть, будет лучше, если мы впишем друг друга в наши индивидуальные завещания. Ты знаешь, на всякий случай.

— В случае чего? — Моя челюсть твердеет.

— Всякое бывает.

— Уточни.

Грейс пыталась убить меня по крайней мере один раз за нашу жизнь (намеренно, в отличие от того, что я сделал с ней). Что - назовите меня безнадежным гребаным романтиком - было раз больше, чем должен делать твой близкий человек. Это было давно, но я бы не отказался, чтобы моя прекрасная, хитрая невеста попыталась сделать это снова.

Она очень находчивая женщина, а я очень богатый человек.

Она щелкает запястьем, задумчиво посмеиваясь.

— Я знаю, ты думаешь о том времени. Это была просто глупая подростковая месть. Я была ребенком. Гормональной черт возьми. Недоразвитая лобная доля и так далее.

— Твоя недоразвитая лобная доля меня не беспокоит. У тебя слаборазвитая совесть.

Она дуется.

— Это не очень хороший способ разговаривать с твоей невестой.

Я ухмыляюсь, тыльной стороной пальцев касаясь ее щеки.

— Приятность — это не та черта, которую мы ищем друг в друге.

— Ты даже не подумаешь об этом? Ради меня? — Ее глаза - два бриллианта из оникса. — Зная, как много это значит для меня. Доверие, очевидно. Не деньги. Только доверие.

У меня нет живой семьи, которой я мог бы отдать свое имущество. Если я завтра умру, то, скорее всего, Грейс достанется, по крайней мере, изрядная часть всего, чем я владею. Вместе с Мирандой, кем-то, кого я не хочу видеть рядом со своим дерьмом.

Тем не менее, не нужно быть гением, чтобы понять, что намерения Грейс далеко не чисты. Нам обоим за тридцать, мы здоровы, и нам не грозит непосредственная опасность обналичить наши фишки.

— Нет, — говорю я категорически.

— Нет? — Она моргает, выглядя искренне удивленной. Она не привыкла к этому слову, особенно от меня.

— Нет, — повторяю я. — Я не намерен об этом думать.

— О. . . ну, я понимаю. — Но она этого не делает. Вот почему она сдувается, как воздушный шар.

— Я планирую оставить все, что у меня есть, Планетарному обществу. — продолжаю я.

Она тянется к жемчугу на шее, играя с ним.

— Это нормально. я . . . Я не должна была спрашивать.

Кто-нибудь, дайте женщине премию Раззи. Она ужасно играет невинную роль.

— Ну, ты можешь отменить помолвку прямо сейчас, — почти насмешливо убеждаю я ее. — Если это нарушило условия сделки для тебя.

Она качает головой, из ее горла вырывается крик смеха.

— В этом нет необходимости. На самом деле это было только предложение. Я согласна с тем, что ты выбераешь. Я женюсь на тебе не из-за твоих денег.

Конечно, так и есть. И хуже всего то, что я знаю, что не собираюсь отказывать ей. Проверить ее — конечно. Но я никогда не доведу до конца. Она получит то, что хочет. Я впишу ее в свое завещание, и наоборот.

— Грейс.

— Да, любовь моя? — Она пытается слабо улыбнуться. Не удается.

— Мы посетим моего адвоката на этой неделе и внесем необходимые изменения.

Ее плечи опускаются от облегчения. Она улыбается — теперь действительно улыбается — все ее черты светлеют, как цветок, поднявшийся к солнцу в первый день весны. Я никогда еще не заставлял ее так улыбаться.

Прилив собственничества и желания проходит сквозь меня.

Она моя. Ее костлявые пальцы. Ее проницательные глаза. Ее черное сердце. Все мое.

— Спасибо, что доверяешь мне. — Она тянется через стол, хватает меня за руку, сжимает. Ее рука холодная и сухая. — Я тебя люблю.

Я обещаю себе не пить и не есть ничего из того, что она приготовит в будущем, пока она не сделает первый глоток или не откусит.

— Я тоже тебя люблю.

И я люблю. Я люблю ее. Я в этом уверен.

Но одно я знаю точно — леопард никогда не меняет своих пятен.

ГЛАВА 9

Арсен, 17 лет

Я был дома на Рождество. Или, по крайней мере, в месте, формально называемом моим домом. Если бы это зависело от меня, я бы остался у Эндрю Декстера. С этим идиотом Риггсом, который, вероятно, искал творческие способы поджечь себя или прыгать с крыши на крышу, чтобы скоротать время. Или Ники. Каким бы тихим, сдержанным и грустным он ни был, он был неплохим компаньоном. Он также не был полным идиотом. Всегда плюс в моей книге.

Дело в том, что эти двое сирот были больше похожи на мою семью, чем на бессердечных существ, населяющих этот особняк.

Эти существа теперь ворвались в столовую, полностью игнорируя тот факт, что я сидел там, завтракал и наслаждался книгой по астрономии.

— Ты эгоистичный ублюдок, Дуг! Вот кто ты. — Миранда вонзила когти в спинку обитого обеденного стула, выплевывая дым и огонь на моего отца, который, конечно же, преследовал ее здесь.

— Нужно знать одного, чтобы узнать другого, дорогая. А ты что, думала, что я позволю тебе просто передать это поместье твоей матери?

Ага. Миранда перешла черту. Никогда не прикасайся к собственности Корбинов без разрешения. Мы были скупой кучкой. Я перевернул страницу в своей книге.

— Ей негде было жить! — Миранда взвизгнула.

— Мы могли бы арендовать ей место. У меня есть люди, которые сдают недвижимость в аренду! Платные клиенты. О чем ты думала?

Что касается других новостей, то они по-прежнему совершенно не замечали моего присутствия. Не то чтобы я был удивлен. Мне было интересно, где Грейслин. Она была нехарактерно тихой с тех пор, как я приехал, несомненно, думая о том, как убить меня, не оставив следов.

— Я думала, что получу поддержку мужа! Подай на меня в суд за предположение. — Миранда схватила вазу с центра стола и швырнула в него. Он ловко — искусно — увернулся, напомнив мне, что швыряние друг в друга предметами было повседневным явлением в этом доме, сродни передаче варенья по столу за завтраком.

— Ну, теперь ты исправилась. Раньше меня это волновало. Теперь нет. Ты даже наполовину не так красива, как была, когда мы познакомились, и вдвое более темпераментна и проблемна. С меня хватит.

Я подозревал, что Миранда и мой отец были на грани развода. Не потому, что она была ужасна для него. Она всегда была такой. Но потому что он начал замечать, для разнообразия, и не было похоже, что он был так же согласен с ее перепадами настроения и требованиями.

Миранда смотрела на него со смесью паники и недоверия. Я сел. Я наслаждался этим. Почему я не должен? Эта женщина была для меня просто ужасной, и, похоже, она наконец-то получила свое. Что касается моего отца, то он тоже не был ангелом, и мне доставляло удовольствие наблюдать, как он стареет в одиночестве.

— Что ты говоришь, Дуг? — Миранда вдохнула.

— Я думаю, тебе следует провести Рождество подальше. — Он оттолкнулся от стены и направился к двери.

— Ты серьезно? — Она бросилась за ним сейчас.

— Да. Дети могут остаться со мной. Повар готовит достаточно большой обед, и я не хочу, чтобы еда пропадала зря.

Хо-хо-хо. Счастливого гребаного Рождества. От моей неблагополучной семьи твоей.

— Один из них сидит прямо здесь, — вежливо сказал я, выделяя отрывок из моей книги. Меня никто не признал. — Кстати о еде, ты портишь мне аппетит.

— Я спрошу Грейслин, что она хочет делать. Бьюсь об заклад, она не хотела бы провести праздник с тобой! – злобно сказала Миранда.