Свидание на пороховой бочке - Елена Логунова

Алка пытливо поглядела на кулер в углу.

Что, если напиться холодной воды? Может быть, она снова потеряет голос и по этой уважительной причине уклонится от допроса?

Но ведь тогда ей предложат дать ответы письменно, а не может же интеллигентная девушка с двумя высшими образованиями сказаться неграмотной и покрыть бумажный лист корявыми кладбищенскими крестиками?!

Или же ей нужно не только голос потерять, но еще и руку сломать, чтобы лишиться как устной, так и письменной речи… Трошкина поежилась: сурово калечить себя ей не хотелось даже ради лучшей подруги.

В коридоре вдруг сделалось шумно. Алка встрепенулась, вскочила, мягким кроликом метнулась к двери, секунду послушала, удивленно вздернула бровки, прыгнула к столу — за стаканом — и обратно.

С привычной ловкостью она приставила пустой стеклянный сосуд к дверному полотну и снова прислушалась.

— Она сбежала! — отчетливо прозвучало в коридорном гаме.

— Слава тебе, господи! — Алка закатила глаза и перекрестилась стаканом.

Логика всегда была сильной стороной отличницы Трошкиной. Она безошибочно рассудила: задержанных было четверо, и из них только двое женского пола — сама Алка и ее душенька-подруженька Инка. Сама Алка никуда не сбежала, продолжала сидеть под замком. Следовательно, если «она сбежала», то кто «она»?

— Индия Кузнецова, она же Мария Сарахова, она же Сонька Шмаровоз! — нервически захихикала измученная переживаниями Трошкина. — А я сошла с ума, ах, какая досада!

Она пружинисто похлопала себя по губам, сделала серьезное лицо и сообщила невидимой публике:

— Итак, дамы и господа, Индия Кузнецова пошла по стопам графа Монте-Кристо! Она обрела свободу, каковой, несомненно, воспользуется для разрешения сложившейся ситуации. А я тем временем должна… Гм, а что же я должна?

Алка потерла лоб, почесала в затылке, пошевелила бровями. Невидимая публика терпеливо ждала.

— А знаете? Получается, я все равно должна помалкивать, чтобы ничего не испортить, — правильно рассудила Трошкина и посмотрела на стакан в своей руке.

Потом она подошла к кулеру, пощупала его пластмассовый бок и огорчилась:

— Не очень-то холодный…

И тут ее взгляд упал на мини-бар:

— О!

Алка открыла холодильник. Бутылки в кармашке на дверце приветствовали ее нежным хрустальным звоном.

— Есть виски — будет и лед! — обрадовалась Трошкина.

Она потянулась к морозилке, и тут у нее возникла идея получше.

Виски!

Водку, виски и иные крепкие алкогольные напитки хорошая девушка Аллочка не любила, принимать их не умела и после пары рюмок сорокаградусного стремительно переходила из вертикального положения в горизонтальное, а упав — засыпала.

А заснув — молчала как убитая! Вот и нашелся простой и верный способ не сболтнуть чего лишнего!

— Молчанье — золото! — провозгласила изобретательная Трошкина и щедро плеснула в свой стакан из бутыли с желтой жидкостью.

Она должна была успеть напиться до состояния нестояния прежде, чем ее пригласят на допрос, и не стала зря терять драгоценное время.

Когда дверь кабинета открылась, Алка со страдальческой гримасой, как невкусное лекарство, допивала мелкими глоточками второй стакан односолодового. На скрип двери и повеление выходить она отреагировала торопливым бульканьем, после чего с вызывающим стуком припечатала к столешнице пустой стакан, встала, икнула, улыбнулась, закрыла глаза и упала плашмя, как складная гладильная доска, компактно поместившись в промежуток между холодильником и столом.

Майор Кулебякин не должен был находиться на службе. У майора Кулебякина еще не закончился отпуск, который он самоотверженно использовал для поездки на курсы повышения квалификации, чем крайне рассердил свою любимую девушку Индию Кузнецову.

Индия пребывала в убеждении, что во внеслужебное время майор Кулебякин должен всецело принадлежать ей одной, и потраченный на служебные курсы отпуск расценила как подлое предательство.

Поэтому Денис ничуть не удивился тому, что по возвращении не застал свою любимую девушку дома, у окошка, высматривающей, не возвращается ли из дальних далей одинокий странник. Он заранее знал, что Индия не станет и пробоваться на роль Пенелопы.

Тем не менее майора задело то, что любимая исчезла без предупреждения и объяснения. Могла хоть записку оставить!

Сердясь и досадуя, Денис бесцельно слонялся по квартире, а верный пес Барклай томно наблюдал за ним из-под полуприкрытых век с дивана, на котором он не лежал бы, будь дома Индия.

Не так, ох, не так майор Кулебякин планировал провести этот день! Не выдержав тоски и безделья, Денис наплевал на отпуск и отправился туда, где ему никогда не бывало скучно — в криминалистическую лабораторию ГУВД края.

— О, шеф вернулся! Кончилась наша счастливая жизнь! — с притворной грустью вздохнул непочтительный салага лейтенант Карабасов, разглядывая бутерброд с паштетом.

У болтливого салаги Карабасова был невероятный глазомер, позволяющий иной раз обходиться вовсе без приборов — качество для эксперта, зачастую работающего вне лаборатории, весьма ценное.

В повседневной жизни применение карабасовскому глазомеру тоже находилось: бутерброды он делал такие ровные, что штангенциркуль отдыхает!

— Несчастные они! — фыркнул майор Кулебякин, забрав у Карабасова бутерброд с идеальным, один к одному, соотношением хлеба и паштета. — Мумуму-мумуму?

— Да все по-старому, — правильно расшифровав начальственное мычание как дежурный вопрос «Что у нас нового?», ответил капитан Данильченко.

Телефон на столе Дениса издал приветственную трель, щелкнул и вытолкнул из себя ленту факса.

— Кому малява из РОВД Сочи? — с треском оторвав бумажный лист, спросил Денис.

— Если по убийству в Русляндии, то мне! — поднял руку Данильченко.

— Убийство в Русляндии? — насторожился капитан.

По причинам личного характера знаменитый парк Русляндия со вчерашнего дня ассоциировался у него с неприятностями на любовном фронте: именно в Русляндию, уклоняясь от почетной роли верной Пенелопы, сбежала «в командировку» — по словам ее родни — Индия Кузнецова.

В свою очередь, Индия конкретно и четко ассоциировалась у видавшего виды майора с приключениями столь широкого диапазона, что и убийство в нем без труда нашло бы себе место.

— Там мужика пырнули шилом, прямых улик нет, а с главной подозреваемой интересная неувязочка: она по чужому паспорту жила, настоящая владелица документа сейчас за границей, — наскоро объяснил капитан Данильченко. — В базе пальчики подозреваемой отсутствуют, так коллеги попросили глазками посмотреть — на всякий случай.

Денис машинально кивнул. Все коллеги знали, что у капитана Данильченко феноменальная зрительная память.

Так же машинально Кулебякин развернул гладкий свиток факса и посмотрел на отпечатки, запятнавшие среднюю часть листа.

— Е-мое!

Чего-то в этом роде Денис подсознательно ожидал, но все равно с трудом сдержал эмоции.

— Что? Давай, я посмотрю. — Капитан Данильченко протянул руку.

Майор Кулебякин отстранился:

— Я сам.

Он аккуратно свернул факсовый лист вчетверо, нарочито неторопливо спрятал его в карман, подхватил недоеденный бутерброд и пошел к двери, через плечо обронив:

— С Русляндией я разберусь.

Во рту у него стало горько, как будто идеальный бутерброд лейтенанта Карабасова был присыпан хиной. Спускаясь по лестнице, майор выплюнул хлебно-паштетную жвачку в мусорку на площадке между этажами, вытер увлажнившиеся ладони о джинсы и снова развернул маляву сочинских коллег.

Зрительная память у Дениса была обычная, соревноваться с компьютером он не решился бы, но эти пальчики отождествил с абсолютной уверенностью. Сомнений не было: отпечаток правого большого пальца, украшенный приметной звездочкой старого шрама, принадлежал гражданке Кузнецовой Индии Борисовне. В младые годы неугомонная Индия Борисовна опасно напоролась нежным пальчиком на гвоздь, в итоге получив особую примету, по которой теперь ее с легкостью можно было узнать. Индии Борисовне Кузнецовой с малых лет было свойственно напарываться на неприятности, из которых тот злополучный гвоздь был самой мелкой.

Нет, в полицейской базе данных отпечатков Индии пока еще не было. Рисунок пальчиков любимой Денису запомнился благодаря дилетантскому исследованию Трошкиной, которая одно время очень сильно увлекалась хиромантией и затейливо пыталась увязать эту лженауку с серьезной дактилоскопией.

— Уже уходите?

Денис скользнул невидящим взглядом по фигуре дежурного на входе-выходе и пробормотал что-то невнятное. Ему хотелось в голос выругаться и в кровь разбить кулаки. Во что там вляпалась эта прелестная дурочка?! Убийство! Проблему серьезнее трудно придумать!