Вирус «Мона Лиза» - Тибор Роде

И поверх этого кто-то приклеил статью из журнала, которую Хелен пробежала глазами. В ней говорилось о предстоящих выборах Мисс США в Нью-Йорке. В статье один абзац был выделен цветом, тот, где речь шла о Мексике. Возникло ощущение дежа вю, но тут же исчезло.

Дальше справа, над плоским монитором компьютера, висела фотография величественного здания с одной-единственной башней. Башня была перечеркнута крест-накрест красным фломастером. Может быть, это замок где-то в Европе? Под зданием тем же красным фломастером были записаны адрес электронной почты и имя.

– Андреас Шлибергер, – прочла она вслух.

Видимо, имя немецкое. Оно ни о чем ей не говорило. Рядом с ним значились цифры, в которых она не сразу узнала позавчерашнюю дату, поскольку европейцы указывают сначала день, а потом месяц.

– Что это такое? – Она показала на фотографию с башней.

Вейш пожал плечами.

– Почему ваш отец развесил здесь все эти снимки и статьи из газет?

Ответа на этот вопрос Патрик Вейш тоже не знал.

Хелен еще раз пробежала взглядом статью о выборах королевы красоты. Снова посмотрела на огромную пчелу. Представила себе, как она жужжит. На фото легли пятна ярких весенних красок, но тут же все затмил серый фильтр. Хелен вспомнила статью о гибели пчел, которую читала в самолете. А еще – словно она открыла дверь в кратковременную память – дело о похищении королев красоты в Мексике.

В последние несколько дней от сообщений на эту тему было просто некуда деться. Она тщетно пыталась найти дату в заметке на стене, но, судя по всему, она была написана до трагедии в Акапулько. В душе ее возникло смутное мрачное подозрение. Пульс сразу участился. Она бросила быстрый взгляд на Патрика Вейша, который все еще неподвижно стоял рядом и, похоже, не замечал того, что происходило с ней.

Она осторожно сделала шаг назад, чтобы осмотреть стену с большего расстояния. Только теперь она обратила внимание на фотографию, где был изображен мужчина в белом медицинском халате. Судя по всему, он был арабского происхождения или родом из какой-то южной страны. В волосах у него появилась первая седина, они были аккуратно зачесаны на пробор. Среди штрихов шариковой ручки, закрывавших почти все его лицо, сверкали белоснежные зубы, словно кто-то в ярости пытался сделать его неузнаваемым. Рядом с ним было написано имя: Мона.

– А это кто? – спросила она.

– Доктор Ахмед Рахмани, – отозвался Вейш с едва заметным презрением в голосе. – Врач. По крайней мере, так он себя называет. Он в ответе за смерть моей матери. Очевидно, отец повесил здесь его фотографию, чтобы никогда не забыть об этом. – Слова Патрика Вейша донеслись до нее в путанице ядовито-зеленых пятен.

Хелен кивнула, толком не зная, что сказать.

– Мои соболезнования, – негромко произнесла она.

Вдруг она почувствовала, что колени ее слегка задрожали, и ей пришлось опереться на стол. Рука коснулась книги, которая лежала там, раскрытая посередине. Называлась она «Diario di Luca Pacioli»[8]. На вид книга была весьма старинной. Пока она размышляла, сколько ей может быть лет, перед глазами вдруг все закружилось.

– Вам нехорошо? – спросил Вейш и подошел к ней сзади. Она почувствовала, что он сжал ее плечо, подвел к офисному креслу, усадил в него. В нос ей ударил терпкий аромат его лосьона после бритья. – Спасибо за сочувствие, но с тех пор прошло уже несколько лет. Она умерла во время операции.

О чем он говорит? Хелен вдруг стало трудно следить за его словами. Ах да, он упоминал о своей матери…

Она перевела взгляд на стену перед собой, на статью о выборах королевы красоты. Рисунок пчелы отсюда казался огромным.

А потом она увидела ее. Фотографию, похожую на снимок папарацци. Сделанную словно исподтишка, со слишком большого расстояния и оттого нерезкую.

Но она сразу узнала впалые щеки, большие умные глаза и полные губы.

Это была Мэйделин, ее дочь.

25. Булонь-Бийанкур

Жаку Фурре снова срочно понадобилось отлучиться. Он взял экземпляр журнала из стопки, привычным жестом скрутил его и спрятал под мышку.

– На семнадцатый! – крикнул он коллеге, который поднял вверх большой палец, показывая, что слышал его слова, несмотря на громкие звуки в наушниках.

Не прошло и двадцати секунд, как Фурре оказался в одной из кабинок мужского туалета и со вздохом опустился на крышку унитаза. Оторвав кусок туалетной бумаги, он промокнул выступивший на лбу пот. Скоро смена закончится, и после тоста с сыром и кружечки пива в «Филипс Бар Табак» он для начала завалится спать. Развернув только что вышедший из печати журнал, от которого еще пахло типографской краской, он замер. С обложки ему улыбалась женщина, а точнее, причудливо искаженная карикатура на нее. Жаку невольно вспомнилась компьютерная программа, которую давным-давно с хихиканьем показывал ему племянник: с ее помощью можно было так менять лица, что картинки получались похожими на фотографии пришельцев.

Здесь, в туалете, он регулярно читал толстые модные журналы, еще пахнущие типографской краской, но такого фокуса никогда прежде не видел. Да еще на обложке. Что ж, допустим, он не входит в целевую аудиторию этих журналов. В поисках объяснения он быстро просмотрел заголовки на первой странице, но там красовались самые обыкновенные обещания чудо-диет, чудо-секса и чудо-моды.

Покачав головой, он открыл журнал и наткнулся на следующую карикатуру. Там, где обычно помещалась фотография главного редактора, на этот раз с трудом угадывалось лицо женщины. Глаза большие, круглые, словно у коровы, нос распухший, похожий на воздушный шар, рот сжат в узкую щелочку, подбородок вытянутый и заостренный. Перелистывая страницу за страницей, он обнаружил, что все лица обезображены подобным же образом. Во всем журнале он не нашел ни одной нормальной фотографии. Уродливые рожи красовались даже на объявлениях. Тела были под стать лицам: то раздутые, как у резинового человечка из рекламы шин «Мишлен», то усохшие, словно кто-то выпустил из них весь воздух.

Жак Фурре не писал статьи в газеты и к моде тоже отношения не имел. Но его внутренний голос подсказывал ему: что-то явно пошло не так. На миг он заколебался, не сообщить ли начальнику смены, но потом передумал. Он давно понял, что не стоит вмешиваться в дела, которые тебя не касаются. Кроме того, он вспомнил об ароматных тостах, которые подают в баре «Филипс». В худшем случае придется перепечатывать весь тираж. И тогда не будет у него спокойного вечернего отдыха. Нет, уж лучше забыть об увиденном. А поскольку увиденное показалось ему неприятным, это будет нетрудно.

Он кое-как засунул журнал в мусорное ведро рядом с умывальником. Подсушивая руки феном, он вдруг усмехнулся. Хотел бы он посмотреть на лица этих трудяг из мира моды, которые раз в год приходят в типографию вместе с новыми редакторами, чтобы взять в руки свежий выпуск. Наверное, они будут не слишком отличаться от тех, что изображены в журнале.

26. Сан-Паулу

– Это просто ужасно. Самое страшное из всего, что мне доводилось видеть.

Похоже, Барака всерьез проняло. Миллнер представил себе, как он сидит на одном из ящиков с колой во временном офисе в Мексике и, сопя, качает головой.

– Трупов я навидался всяких, каких ты только можешь себе представить и каких не можешь – тоже. Но живого человека…

Миллнер провел ладонью по лицу. Это теневая сторона их работы. Нужно смотреть, когда другие предпочитают отводить взгляд. Он покосился на Жу, который безучастно глядел в окно. Сказав, что ему необходимо поговорить по телефону, он воспользовался этим предлогом, чтобы наконец распрощаться с пасечником Нальдо, и теперь они направлялись обратно в аэропорт.

– Судебные медики все задокументировали? – Следующий вопрос необходимо было задать, хотя при одной мысли об этом становилось больно. – Вы можете прислать мне подробные снимки? И, пожалуйста, еще фотографию, на которой она… ну… Чтобы я знал, как она выглядела раньше.

– Я уже распорядился об этом. Но дам тебе совет: не ешь ничего перед тем, как их изучать. Лицо ужасно изуродовано. Грудь… Бедную девушку полностью… переделали. Впрочем, судебный медик был очень удивлен…

– Охотно верю, – отозвался Миллнер.

– Нет, не самой ситуацией, хотя он, разумеется, тоже ни с чем подобным прежде не сталкивался, а исполнением. Великолепная работа хирурга, так он сказал. Это был профессионал. Не какой-то там обдолбанный наркоторговец.

– Профи?

– Он предполагает, что это был пластический хирург из высшей лиги.

Как-то не сходится. Зачем похищать автобус с королевами красоты, выполнив это с военной четкостью, чтобы потом хирургическим путем превратить одну из девушек в монстра, а затем отпустить? Извращенец, командующий армией? Таких он еще никогда не встречал. Психопаты обычно одиночки, даже по двое сходятся редко.

– Пусть этим займутся криминалисты!