Анна - Никколо Амманити

– Полегче на поворотах, – сказала она. – Ускоряйся лучше на прямых.

– Ещё ускориться? – ахнул мальчишка с лоснящимся от пота лбом. – Куда тебя подбросить?

– К Торре-Норманна. Знаешь, где это?

– Да, но можно я немного приторможу? А то устал. Я думал, ты не любишь велосипеды.

– Мне нравится, когда ветер дует в лицо.

– Ты когда-нибудь каталась на мотоцикле? Вот где настоящий ветер. Откроешь рот – и щёки раздувает.

– Я ездила только на "Веспе" с Сальво – парнем, который подвозил нам продукты.

– У отца была мотоцикл "Лаверда Йота", – Пьетро посмотрел в сторону и покачал головой. – Оранжевый, как этот велосипед. Рано или поздно найду работающий мотоцикл и поеду на нём.

– Ещё бы... – Анна рассмеялась своим глубоким смехом.

Однако мальчик не сомневался в своём намерении:

– Стопудово.

Они проделали остаток пути молча. Руины Торре-Норманна приближались с каждым поворотом педалей. Они проехали мимо обломков автомобилей, разбросанных вдоль дороги, расплавленных мусорных баков, остатков бара с вывеской «Горячие аранчини на вынос».

У Анны сложилось впечатление, что Пьетро прижимается к ней, но в глубине души ей это даже нравилось. В конце концов она сидела неподвижно, парень тёрся ей грудью о спину.

Пьетро остановился рядом со названием городка.

– Приехали?

– Ага, – Анна спрыгнула с велосипеда и потёрла больную задницу. Она взяла рюкзак, привязанный к багажнику, и вернула мальчику шляпу. – Спасибо. Ну... пока.

Пьетро улыбнулся и поднял руку:

– Пока.

Они уже 20 раз прощались, но через 10 шагов он окликнул её:

– Анна!

Он хочет, чтобы я его поцеловала.

– Что? – она обернулась.

Пьетро вытащил из куртки смятую и замусоленную журнальную страницу, сложенную вчетверо.

– Ты такие когда-нибудь видела?

В центре листа, обведённая красным маркером, красовалась выцветшая фотография пары жёлтых замшевых кроссовок с тремя чёрными полосами: "Adidas Hamburg, 95 евро". Рядом помещались фотографии поменьше. Под фотографией читалась подпись:"Триумфальное возвращение старой спортивной модели".

Девочка подняла глаза:

– Ты про те, которые обведены красным?

– Ага. Ты их где-нибудь видела? Вспомни хорошенько.

– Не припоминаю, – она посмотрела на свои, все грязные.

– Точно?

Анна не понимала, куда он клонит. Наверное, он фанат кроссовок. Странно, что на нём стёртые ботинки.

– Они тебе нравятся? – спросила она

Пьетро на мгновение колебался, словно не доверяя ей, потом сказал:

– Давно уже их ищу.

Анна недоумённо посмотрела на него, потом пожелала:

– Ну, удачи.

Пьетро пнул камень:

– Слушай… а у тебя уже есть Красная?

– Нет. Ещё нет.

И она пошла прочь.

Пьетро проследил за ней взглядом.

– У меня тоже! – крикнул он.

* * *

– Вечно встречаются какие-то идиоты, – бормотала про себя Анна, быстро шагая по тропинке, ведущей к дому. – Зачем тратить время на поиски пары кроссовок... да ещё и таких уродских…

Она вспомнила про вечеринку. Кто знает, существует ли на самом деле эта Крошка. Ходили тысячи самых нелепых легенд о том, как излечиться от Красной Лихорадки. Многие дети были уверены, что некоторые Взрослые пережили эпидемию и живут за морем, в Калабрии. Они прячутся в подземных убежищах, и стоит лишь найти их – и тут же излечишься. Другие были убеждены, что нужно нырнуть под воду с курицей и оставаться под водой до тех пор, пока она не задохнётся: тогда вирус перейдёт с тебя на задохнувшуюся под водой курицу. А ещё некоторые считали, что нужно либо смешать пищу с песком, либо подняться на гору недалеко от Катании, из которой исходят облака. В общем, слухов ходило полно. Анна знала только, Взрослые уже давно превратились в груды костей. Она ни разу не встречала кого-либо старше 14 лет.

* * *

Анна пошла прямо на кухню, взяла со стола банку консервированных помидоров, вскрыла её ножом, двумя пальцами вытащила сочный помидор и сунула в рот, крича:

– Астор, я вернулась! Как ты тут?

Она съела старое печенье, которое пахло плесенью, затем высыпала маслянистые остатки консервированного тунца в банку с помидорами и выпила соус, начиная потеть. Снаружи было прохладно, а внутри старые каменные стены сохраняли тепло. Она осушила полбутылки воды.

– Я достала антибиотики! – она выудила из банки ещё один помидор и прошла в гостиную.

У лестницы стоял белый стул со сломанной ножкой.

– Ну и дела! Ты сломал мамин стул?

Она поднялась наверх с красным от соуса лицом, прошла по тёмному коридору и вошла в комнату.

– Эй! Ты слышал, что я вернулась?

Всё было на полу. Книга со сказками лежала в луже воды. Анна подняла её, покачав головой, и положила на тумбочку.

Каждый раз, когда она оставляла его в одиночестве, Астор безобразничал. Но в этот раз он явно перестарался. Казалось, он сделал это специально, чтобы досадить ей.

Она вышла на террасу, несколько раз окликнул его и вернулась внутрь. Если он вышел, значит ему стало лучше.

Ей по-прежнему хотелось есть. Может быть, открыть банку гороха? Она спустилась вниз и вспомнила мальчишку на велосипеде. Кто знает, куда он покатил? Возможно, остановился в Торре-Норманна.

Солнечный луч пробирался между картонными коробками, закрывавшими окно, и высвечивал яркую полоску на ступеньках, куче одеял и… красной бейсболке. Анна подняла её. На козырьке было написано "Нутелла". Она повертела ей в руках и поднесла к носу.

Вспомнился труп Микелини, лежащий на обочине дороги. Руки, сжимающие траву, широко расставленные ноги, затылок...

Перед ней возник образ синих, уходящих на дорогу, и высокая девочка в красной бейсболке на голове.

Сердце забилось в груди, всё вокруг схлопнулось и погрузилось в омут ужаса. Она снова спустилась, чувствуя, как кровь гудит в барабанных перепонках. Ей казалось, что никогда в жизни ещё не спускалась по лестнице. Она упиралась ногами в ступени, плывущие в пульсирующей темноте.

Анна вышла на крыльцо, одной рукой прикрываясь от солнца, которое росло и сжималось в центре мутного неба.

– Аст… Аст... Астор!

Она звала брата, но лёгкие опустели. Во рту вновь возник кислый привкус помидора. Она сдержала приступ рвоты и немного отдышалась.

– Астор... Астор… Астор…

Его не было ни в "Мерседесе", ни за мусорными баками.

Наверное, он в лесу.

Коричневый ястреб неподвижно висел в воздухе и указывал на что-то спрятанное в деревьях.

Она нырнула между растениями, натыкаясь на камни и сухие ветки. Кусты иглицы царапали ей ноги, но она