Метаморфозы. Новая история философии - Алексей Анатольевич Тарасов

обойти преграды, поставленные знанием на пути веры, и стремясь их преодолеть, Беркли вёл не в науку, а пробирался через неё обратно к религии. Но в действительности, он показывает, что Наука – это и есть новая религия. Не случайно его считают предтечей позитивизма, который его основоположник Огюст Конт определил как «новую религию всего человечества». Наука – та же религия, только без метафизики. В отличие от позитивизма Беркли показывает, что, занимаясь Наукой, мы всё равно придём к Богу. Конечно, если захотим сделать следующий шаг в развитии, не останавливаясь на стадии «солипсиста». Так почему бы не выбрать более эффективный и экономичный путь? И не предположить сразу Бога и не включить его в научную картину мира? В этом смысле Беркли можно рассматривать как одного из первых, кто отрефлексировал «смерть Бога». Он её пусть даже не предвидел, живя на почти полтора столетия раньше Ф. Ницше, но очень наглядно показал, что она неизбежна на пути «аутистической науки». Но смерть Бога – это смерть Человека. Ведь колокол всегда звонит по нему…

У человека просто нет таких инстинктов, которые бы ему подсказали, как действовать. С другой стороны, он наделён самосознанием, разумом и фантазией, то есть теми качествами, которые превосходят всех остальных животных. Поэтому люди изобрели себе такой способ ориентации в мире как объект почитания. Без этого ориентира структурирующего мир в согласованную картину с указанием того места, которое в нём занимает человек, мы бы заблудились и не смогли целенаправленно действовать. Лишь в контексте общей картины мира, мы постигаем его смысл, контактируем друг с другом, формируем свои взгляды. При этом мировоззрение никогда не бывает совершенно ошибочным или совершенно верным, достаточно и того, что оно помогает человеку приблизительно верно, непротиворечиво и без ошибок толковать явления и просто жить. Ни одна культура невозможна без этих ориентиров. И ни один индивид не может обойтись без них. Хотя многие и отрицают, что у них есть мировоззрение, и воображают, что они и все остальные всего лишь реагируют на различные явления жизни случайно, опираясь на собственное мнение, легко доказать, что любой человек считает свои взгляды само собой разумеющимися, ибо они представляются ему единственно разумными: ему и в голову не приходит, что все его идеи и представления не выходят за рамки общепринятого мировоззрения. Если же он сталкивается с принципиально иной жизненной позицией, то будет склонен считать её «безумием», чем-то «иррациональным» или хотя бы «наивным», «примитивным», не имеющим методологического фундамента и т. д. А всё потому, что считает логику именно своих рассуждений бесспорной. Итак, из-за отсутствия инстинктивной детерминации поведения и, вместе с тем, наличия такого мозга, который даёт нам способность иметь в воображении несколько возможных направлений движения, нам обязательно нужен такой объект, которому мы можем посвятить себя без остатка. Он нужен нам, чтобы мы могли направить свою энергию в то самое русло, которое наполнит нашу жизнь смыслом и поможет преодолеть сомнения и неуверенность изолированного индивида. Разумеется, речь идёт о религиозном почитании. Всё есть в пределе есть религия, вера! В этом смысле Д. Беркли прав. Наука – это младенческая, неразвитая вера с чрезмерными претензиями.

Учение Беркли о том, что вещи, не воспринимаемые человеческими существами, продолжают существовать в мысли Бога, не было чем-то новым. Это было частью традиционной веры христианских философов от Августина до Фомы Аквинского и даже, по крайней мере, до Р. Декарта, что Бог не только создаёт все вещи, но и поддерживает их существование, думая о них. Но их почему-то никто не предал «анафеме» и не насмехался, как это было в случае с Беркли. Почему? Потому что его объектом была уже не религия, но наука. Между которыми, как он превосходно и показал, нет никакой принципиальной разницы. Наука – это путь спасения от греха, способ соединиться с Богом. За что и был…

При первоначальном знакомстве с философией Беркли, возникает желание назвать ее «негативной метафизикой». Большая часть его усилий, казалось бы, направлена на отрицательный момент, утверждающий, что реальность никоим образом не состоит из материальных субстанций. Даже если кто-то сочтёт его аргументы против материальной субстанции убедительными, их влияние будет ограниченным до тех пор, пока ему не будет дано альтернативное позитивное объяснение того, из чего состоит реальность. Конечно, у Беркли есть позитивная метафизика. Он тот, кого британский богослов XIX века Александр Кэмпбел Фрэзер (1819–1914) метко назвал «духовным реалистом», поскольку, согласно Беркли, основными сущностями мира являются «духи» или «умы», что для Беркли взаимозаменяемо. К сожалению, он не оставил после себя никакого внятного описания «духов-умов».

Его замечания об их природе разбросаны по всем его работам и, по большей части, кратки. Но, опять же, тем самым Беркли показывает то, что делает Наука – она разрушает, но при этом ничего не создаёт. Если опираться только на Разум, то ничего не будет. Единственное спасение из этого «научного солипсизма» – Бог.

Психологизм и эмпиризм

То же самое касается и статуса Джорджа Беркли как одного из основоположников психологии. Психология изначально возникла именно как «психология учёного», возможно, опять-таки, «гения». Что им движет, что должно двигать, какова его мотивация, как ему увидеть суть вещей? Для этого нужно посмотреть на мир глазами его Творца. Тео-ретиче-ски. И одновременно своими собственными. Доверять своей эмпирии, поскольку Бог не только не обманывает нас, но, наоборот, сделал мир особым образом доступным специально, даже эксклюзивно для нас, людей: «Мы должны верить, что Бог относится к сынам человеческим настолько благостно, чтобы не внушать им сильного стремления к такому знанию, которое он сделал для них совершенно недостижимым. Это не согласовалось бы с обычными милостивыми путями Провидения, которое, коль скоро оно поселило в своих созданиях известные склонности, всегда снабжает их такими средствами, какие при правильном употреблении не могут не удовлетворить этих склонностей»[37]. Если люди были созданы для постижения Божественного Плана, разве он не должен быть выражен на языке, который все люди могут понять и применить? Таким образом, Беркли желает привлечь наше внимание к Природе именно как к набору теистических знаков, ведущих людей к признанию Бога и участию в Его провиденциальном плане. Поэтому для него в принципе любое естественнонаучное знание можно выразить в терминах здравого смысла[38]. Сравните с современной наукой, которую обычный человек понять не может. Ведь известно, что разделение «науки» и «искусства» на то, что писатель и физик К. П. Сноу назвал Двумя культурами, является относительно недавним развитием (или его остановкой?) в истории западной цивилизации. Например,