Япония : история страны - Ричард Теймс

Крайняя часть известного нам мира величается островом Япония... Это страна гористая и снежная, а потому ни такая теплая, ни богатая, как Португалия... растительным и сливочным маслом, сыром, молоком, яйцами, сахаром, медом, уксусом... Тем не менее на острове растут различные фрукты, многие из них не похожи на плоды Испании; здесь также есть богатые запасы серебряных руд. Народ послушен, образован, остроумен, учтив, правдив, обладает достоинством, честен в разговоре и превосходит в этом все нации, открытые когда-либо позднее, и так дорожит своей репутацией, что это делает честь их верховному правителю. Они презирают беспорядок и споры, рабство и убийства... Живут они, в основном, ловлей рыбы, сбором растений и плодов, поэтому отличаются здоровьем и умирают очень старыми... Здесь ни одного человека не стыдят бедностью... они придают значение происхождению намного больше, чем богатству. Предметом их самого сильного восхищения является оружие... Они питаются скромно, но невоздержанны в питье.

Первый англичанин, который узнал японцев, обобщил их характер более лаконично: «Народ острова Япония добр но природе, обходителен в манерах и отважен в сражении...» «ЮЖНЫЕ ВАРВАРЫ»

За привезшими ружья торговцами вскоре последовали священники, которые принесли с собой евангелия. Японцы называли этих чужестранцев «намбан» — «южные варвары», — поскольку те обычно прибывали с юга, приставая к берегам Кюсю. Яркие рисунки, изображавшие чужаков в пестрых одеждах, мешковатых штанах и с большими носами, впоследствии дали такое же название (намбан) новому стилю живописи.

На протяжении полувека монополия в миссионерском деле оставалась за иезуитами. Их лидер, святой Франциск Ксаверий восхищался японцами как «самым лучшим из открытых доныне народов» и называл их «восторгом своего сердца». Миссионеры подошли к своей задаче основательно и с осторожностью. Остро чувствуя культурные различия между христианскими и японскими традициями, они с методической дотошностью анализировали ситуацию. Итальянский викарий и главный настоятель миссии иезуитов Алессандро Валиньяно полагал, что «Япония — это мир, который является обратной стороной Европы». Его коллега испанец Луис Фройс, автор первой написанной европейцем работы «История Японии», скрупулезно перечислил все непривычные европейцам вещи, с которыми те сталкивались:

У нас редкость, чтобы женщины умели писать; знатные японские дамы считают же неприличным быть неграмотными.

В Европе портными трудятся мужчины, в Японии — женщины.

Святой Франциск Ксаверий. Японская копия западного оригинала

Мы верим в будущую славу или наказание и в бессмертие души; дзэнские бонзы (монахи) отрицают все это и говорят, что не существует ничего, кроме рождения и смерти.

Мы погребаем своих мертвых в земле, а японцы, в большинстве случаев, кремируют их.

Люди в Европе любят есть рыбу жареной или вареной, японцы чаще предпочитают есть ее сырой.

Мы садимся на лошадь с левой ноги, японцы — с правой.

Наша бумага бывает четырех-пяти типов, в Японии насчитывается более пятидесяти разновидностей.

Мы ценим драгоценные камни и украшения из золота и серебра, а японцы — старые чайники, древний и разбитый фарфор...

Невзирая на замешательство, иезуиты составили португало-японский словарь и оделись в шафрановые наряды наподобие буддийских священнослужителей. Состоящий из 480 страниц трактат отца Жоао Родригеса «Искусство японского языка» стал первой попыткой дать систематизированный анализ сложной японской грамматики, которую иные из его братьев считали изобретением дьявола для того, чтобы воспрепятствовать распространению евангелий. Кроме того, иезуиты прибегали к помощи печатного дела: в большинстве своем издавались религиозные книжки, однако также были выпущены упрощенные версии басней Эзопа и «Хэйкэ Моногатари». (По совпадению ли, но метод печатного набора был заимствован у Кореи, где он впервые появился в то же самое время.)

В отсутствие какого-либо сильного централизованного правительства иезуиты относительно свободно могли распространять свою доктрину при активной поддержке той части японской знати, которая видела в христианстве безболезненный путь к высокодоходной торговле с португальской торговой базой в Макао, на южном побережье Китая. Помимо этого, японцы ценили возможность покупать у Запада ружья, различные виды вооружений и пушки.

С 1570 года в Нагасаки, на западном побережье Кюсю, под эгидой иезуитов возник крупный порт. Нобунага приветствовал христиан как противовес влиянию военизированных буддийских сект, ко времени его смерти в стране в христианство обратились порядка 150 000 японцев. Это был весьма впечатляющий успех, учитывая, что тогда в Японии находилось не более двадцати европейских священников, которым помогали примерно тридцать местных. Два года спустя первые посланники Японии прибыли в Европу, в Лиссабон: это были четверо мальчиков-хри-стиан тринадцати-четырнадцати лет, выбранных тремя крестившимися лидерами Кюсю. В Мадриде их с почестями принял Филипп II, а в Риме — сам папа Григорий XIII. В ходе своей одиссеи мальчики вели себя весьма достойно, и спустя восемь лет вынужденный продолжительный вояж завершился благополучным возвращением домой.

Тучи над новой верой стали сгущаться, когда Хидэеси встревожило усиление ее влияния во вновь подчиненном Кюсю. Когда к нему пришли иезуиты и предложили свою поддержку завоевательным устремлениям, это озаботило Хидэеси, поскольку он понял, что миссионеры могут преследовать не только духовные цели. Было слишком легко представить себе сценарий кошмара, в котором окрещенные военачальники призывают себе на помощь чужестранцев и забирают власть. В 1587 году Хидэеси внезапно потребовал, чтобы все вассалы испрашивали у него разрешения перед обращением в новую религию. Он также приказал миссионерам покинуть Японию. Этому приказу последовали не все. В действительности количество христианских проповедников даже увеличилось — вместе с приходом францисканцев в связи с желанием Ватикана покончить с монополией иезуитов. С рвением и жаром приступившие к делу францисканцы (в большинстве своем испанцы) скоро рассорились с тактичными иезуитами, представленными, в основном, португальцами. Трения между ними усилили ненависть все более подозрительного Хидэеси. В 1597 году он приказал жестоко распять (вниз головой, как преступников) двадцать шесть христиан; те встретили свою судьбу с мужеством. Расправа стала предзнаменованием грядущих событий. Но это предзнаменование не заметили.

В 1600 году в Японию прибыли новые европейцы — протестанты. К берегам Кюсю пристал голландский корабль «Лайвде», управлял им капитан-англичанин Уильям Адамс (1564-1620), а его истощенная команда походила на скелеты. Месяц спустя Адамс, через переводчика-иезу-ита, имел беседу с самим Иэясу:

Император (т. е. Иэясу) спросил меня, из какой я страны и что побудило нас прибыть на его земли, такие далекие. Я рассказал ему, как называется моя страна и что она находится далеко от Вест-Индии; что мы хотим дружбы со всеми правителями и ищем новые места для торговли, поскольку у нас есть разные товары, которых нет в этой стране. Затем он спросил меня, случаются ли войны в нашей земле. Я ответил утвердительно: с испанцами и с португальцами. Он спросил меня, во что я верю; я сказал: «В Бога, который сотворил небеса и землю». Он спрашивал меня многое о моей религии и... о том, как мы попали в (его) страну. У меня была с собой карта мира, я показал на ней Магелланов пролив. Он удивился карте и сказал, что я лгу... И сказал мне, чтобы я показал все товары, какие есть на нашем корабле. В конце, когда он уже собирался уходить, я попросил, чтобы мы могли торговать, как португальцы и испанцы. На что он мне ответил, но что именно — я не понял. После этого он приказал отправить меня в тюрьму...

Заточение Адамса еще было счастливым исходом. Иэясу презрел требования иезуитов распять потерпевшего кораблекрушение как еретика, так как увидел в нем ценный источник политической информации и технического опыта. Вскоре Адамс стал учить сегуна математике, артиллерии и картографии, а также был возвышен до статуса самурая — с титулом хатамото, что означало право личного доступа к верховному правителю страны. Ни до, ни после Адамса никто из иностранцев не удостаивался подобной чести. Адамсу дали земли, он женился на японке и получил большое удовлетворение, когда заменил иезуита Родригеса в качестве официального переводчика сегуна. В 1611 году он договорился о торговых отношениях между Нидерландами и Японией, а в 1613 году сделал то же самое для Великобритании. Позднее Адамс от имени Иэясу возглавил коммерческое посольство на Филиппинах. Кроме того, он первым в Японии начал строить корабли по образцу западных, за что с тех пор почитается как основатель японского военного флота. До настоящего времени у его могилы на холме, откуда открывается вид на военно-морскую базу Йокосука, в память о нем ежегодно проводится соответствующая церемония! Выдающаяся карьера Адамса послужила предметом вдохновения для сценариста Джеймса Клавелла, который сделал Адамса главным героем своего самого известного романа «Сегун».