Война крылатых людей - Пол Андерсон

— Но ведь матери ребенка труднее всех в полете?

— Ей помогают все подрастающие члены клана или же старшие женщины, у которых миновал период плодовитости, но которые еще не настолько стары, чтобы не выдерживать путешествия. А мужчины, конечно, занимаются охотой, разведкой, охраной и так далее.

— Понятно… Итак, вы летите на юг. Мне говорили, что там легко жить, много плодов, орехов, рыбы в реках и морях. Так зачем вам возвращаться назад, сюда?

— Здесь наш дом, — ответил Трольвен. — И кроме того, — добавил он через мгновение, — тропические острова были бы не в состоянии обеспечить проживание ордам пришельцев, которые собираются на них только на время зимовки. Когда мы улетаем из тропиков, там уже нечего есть.

— Понимаю. Значит, пребывание на юге одновременно является для вас периодом спаривания?

— Да. Нас так охватывает желание… ну, ты ведь понимаешь, что я имею в виду.

— Конечно, — вежливо согласился ван Рийн.

— Во время пребывания на юге мы позволяем себе расслабиться. Устраиваем карнавалы… ну, там разные шалости и озорства… Однако не забываем и об общении с другими племенами. — Трольвен вздохнул. — А сразу же после летнего Солнцестояния мы возвращаемся сюда. Мы прибываем незадолго перед Равноночием, когда большие животные, на которых мы охотимся, уже проснулись и немного набрали в весе. Вот и вся наша жизнь, землянин.

— Веселая жизнь, но не для меня: я слишком стар и толст для этого, — ван Рийн жалобно шмыгнул носом.

— Упаси тебя боже, Трольвен, постареть. Человек становится таким одиноким в старости. Но у вас такого, пожалуй, не бывает. Старики гибнут у вас во время перелетов и не доживают до дряхлого возраста бессилия, когда не остается ничего, кроме воспоминаний, как мне…

— Если так пойдет и дальше, то и речи быть не может о том, что я доживу до преклонного возраста, — печально произнес Трольвен.

— Ваши дети рождаются все сразу, осенью… — задумался ван Рийн. — Теперь я вижу, что осень у вас — это пора, посвященная прежде всего акушерству. А если для новорожденных не будет пищи, укрытия и других удобств, они в большинстве своем погибнут…

— Родятся новые, — ответил Трольвен бесстрастно.

— Но женщины, которые их рожают, нам необходимы. Молодая мать должна соответствующе отдыхать и питаться, иначе она никогда не долетит до юга. Посмотри, сколько среди наших женщин таких, кто скоро станет матерью. Это проблема существования Стада, как целого народа! Эти паршивые дракхоны плодятся целый год… как какие-то рыбы… Нет! Мы обязаны выжить во что бы то ни стало!

— Конечно, — сказал ван Рийн. — Мы должны немедленно что-то придумать, потому что иначе я сам не доживу до…

— Я пожертвовал жизнями многих моих воинов, — перебил его Трольвен, — в надежде, что вы что-нибудь придумаете!

— Итак, — кивнул ван Рийн. — Самое важное — отнести известие моим людям на базу. Они сюда быстро прилетят, и тогда я скажу им, чтобы они навели порядок со всем этим чертовым Флотом.

Трольвен улыбнулся. Даже принимая во внимание отличающуюся от человеческой форму рта, было видно, это не дружеская и не веселая улыбка.

— Не так быстро, землянин! Я не могу пожертвовать ни людьми, ни временем, ни усилиями на такое безумное мероприятие, как перелет через океан! Во всяком случае, пока дракхоны держат нас за горло, это невозможно. И еще, прости, но откуда у меня возьмется уверенность в том, что когда ты отсюда выберешься, то не раздумаешь нам помочь?

Он отвел взгляд от ван Рийна на украшенные ворота пещеры, в которой находилась Святыня Мужей. Из нее поднималось облако пара от гейзера, шипящего внутри.

— Я сам мог бы рискнуть, — неожиданно добавил он тихо. — Но мои возможности ограничены; Совет может не утвердить любой мой план в отношении вас. Члены Совета не поверят трем чудовищам без крыльев. Дело в том, что мы так мало знаем о вас. Единственное преимущество над вами — это возможность использовать вашу потребность поскорее добраться домой… Совет не разрешит оказать вам помощь, пока идет война.

Ван Рийн развел руками.

— Говоря между нами, мой мальчик, на их месте я и сам поступил бы подобным образом. Ну что ж, у меня есть еще время. Пока что спешить некуда…

Глава 10

Темнота уже отступала. Скоро должны были прийти белые ночи, во время которых солнце пряталось у самого горизонта, а небо приобретало цвет весенних цветов. Уже сейчас после захода солнца обе луны были полными. Когда Родонис вышла из каюты, быстрый Скуанакс выбрался на горизонт и помчался среди звезд к Медленной и терпеливой Аикарис. Обе луны — Та, Которая Ждет и Тот, Который Догоняет, — перебросили между собой колышущийся двойной мост на широкой воде.

Родонис происходила из старого дворянского рода, и ее научили насмехаться над верой почитателей лун. Эта вера была хороша для простых моряков, которые иначе вернулись бы к старым кровавым жертвоприношениям Акхану из глубин. Но образованный человек должен чтить только одно божество — Путеводную Звезду. Тем не менее, Родонис упала на палубу, накрыла голову крыльями и прошептала о своих заботах светлой матери Ликарис:

— Я обещаю тебе песню, песню только для тебя, ее сложат лучшие барды Флота и будут петь во время твоего последующего обручения с Тем, Кто Догоняет, Астрологи говорят, что это обручение произойдет не раньше, чем через год, и времени будет достаточно, чтобы сложить для тебя достойную песню, о Ликарис, которая будет жить так долго, пока плавает Флот. Только молю тебя, сохрани мне моего Дельпа!

Она не умоляла воителя Скуанакса, Верховное божество язычников, об этом даже нельзя было подумать, как и о молитве мужчины к Матери Ликарис. Однако в мыслях она обращалась к Ликарис и просила ее напомнить воителю, что Дельп отважный мореход, который никогда не забывал о достойной жертве.

Луны посветлели. На западе собрались тучи в форме горной цепи; вдали маячил рваный контур лопающихся льдов. Море здесь выглядело странно, ничем не напоминая милого сердцу вида Южных Вод, откуда голод вывел Флот. Родонис задумалась, допустят ли когда-нибудь боги, чтобы дракхоны остались здесь.

Плеск волн, треск балок, писк тросов, натянутых между мачтами, свист вихря в вантах, хлопание парусного вооружения, далекая жалобная песня флейты и более близкие звуки, доносящиеся из форкастеля ее собственного плота: храп, детский плач, вздохи удовольствия, издаваемые какой-то парой… — все эти звуки давали утешение в этой холодной пустоте, называемой морем Ахан.

Родонис подумала о своих малышах, о двух маленьких детях, сжавшихся в кроватках, богато обитых тканями, и это прибавило ей сил. Она распростерла крылья и поднялась в воздух.