Точка возврата - Андрей Таманцев

— Решено. Пойдет Света. Но отныне. Ни в какие. Боевые. Действия. Никто из вас. Ни Света. Ни Гриша. Ни ты, Борода. Не ввязываетесь! Все приказы старшего группы выполняются неукоснительно. Ясно?

Ребята согласно закивали.

— Не слышу!

— Так точно!

— Света, сколько тебе нужно времени, чтобы собраться в горы?

— Часа два. — Она все краснела, а я любовался.

— Значит, выехать сможете сегодня вечером. Старший группы — Док. Иван Перегудов. Когда вечерняя электричка?

— В девятнадцать тридцать.

— Ждешь Дока и Артиста на вокзале. Можешь идти.

Света была настолько смущена, что встала и, не попрощавшись, вышла. Я посмотрел ей вслед. Интересно, куда я смотрел раньше? И фигурка у нее оказалась вполне на уровне. Надежная девичья грудь, попка стульчиком, круглая-, выпуклая, очень соблазнительная. И вся стройная, ладная. Может, это одежда ее так портила? Джинсы, хламида какая-то бесформенная. Нет, пожалуй, этот стиль ей к лицу. Я-то ладно, а куда наш бабник Артист смотрел? Ах да, Артист смотрел на Ларису. Вот и ответ! Лариса ее портила! Забивала своими выставленными на поражение противника прелестями.

— Переходим к следующему вопросу. Есть документы, которые необходимо доставить в Москву. Это очень важное задание. Гриша, этим придется заняться тебе.

Гриша просиял:

— Я конечно. Я поеду. Я все доставлю.

— Борода, нам нужно оружие. В Карпаты. Есть идеи? Деньги тоже нужны. Подумай и скажи. Оружие — прямо сейчас.

Озадачив всех, я полез копаться в свежих разведданных.

У Бороды родилась идея по поводу оружия, и вот мы с ним поднимались по мраморной, но крайне запущенной лестнице старинного дома. Долго звонили во все звонки, хаотично разбросанные на наличниках колоссальной двери. Когда-то она могла вести в покои местного банкира или не слишком разорившегося аристократа.

Открыла нам древняя и глухая старуха, вокруг которой вился выводок детишек в возрасте от года до пяти. Борода попытался втолковать что-то бабке, но скоро махнул рукой и повел переговоры с девочкой, которая казалась постарше.

— Дядя Алеша, — объяснял Борода. — Такой большой и одноглазый.

Но девочка поняла его только тогда, когда он показал рукой, что значит одноглазый.

— А, Бармалей! — воскликнула девочка и без страха перед этим страшным персонажем поскакала в глубь исполинского коридора.

Через минуту из своего логова выполз сам Бармалей — одутловатый, большой, с повязкой на глазу, в халате. Морда у него была вполне нормальная, только единственный глаз был обращен куда-то внутрь. Он равнодушно поздоровался и повел нас к себе.

Бармалея звали Алексей Кантолинский, и комната его была смесью склада, музея и лаборатории алхимика. Самодельные полки были уставлены оловянными солдатиками, одетыми в униформы всех времен и народов. Стол был завален горелками, тиглями и еще черт знает чем.

— Леша, что у тебя есть сейчас из оружия? — спросил Борода. — Вот человек может купить.

Бармалей молча развернулся и ушел в чулан. Там он долго гремел, шуршал, видимо вскрывал тайники. Вынес пару дуэльных пистолей без деревянных частей.

— Ты бы еще саблю предложил! — укорил его Борода.

Бармалей, не говоря ни слова, вернулся к своим тайникам и через две минуты вынес шпагу, казацкую шашку и какой-то до ям отчищенный от ржавчины палаш.

— Леша, — Борода объяснял, как школьнику, — покупатель хочет более-менее современное оружие в хорошем состоянии.

Леша криво ухмыльнулся и совершил еще один поход к тайникам. На этот раз на стол легли два «шмайссера», старательно очищенных от ржавчины. Один без магазина, другой с погнутым стволом.

— Леша, они не боеготовы...

— Купи два, сделай один, — лаконично ответил Леша.

— А патроны?

— Если вам не для коллекции, надо говорить прямо, — обиделся Леша и достал прямо из ящика своего стола-лаборатории новенький маузер в деревянной кобуре и коробку патронов.

Тогда Борода спросил прямо:

— Он не в розыске?

— Был, — кратко ответил Бармалей. — При Пилсудском, в двадцатые годы.

Больше ничего подходящего у Леши не нашлось. Он заломил стольник за пистолет и полтинник за патроны, но Борода, торгуясь, как старый цыган, сбил вдвое, и оружие с боекомплектом досталось нам за семьдесят баксов.

От странного оружейника мы двинули на вокзал. Вооружили ребят купленным маузером и добытым в бою «Макаровым», взяли билет для Гриши. На вокзал притащилась и Лариса, увязалась за Артистом. Артист был сдержан, может быть, чрезмерно, но, если бы он дал слабину, боюсь, она бы отдалась ему прямо на перроне.

Вечером сидели у Бороды. Боцман молчал, несмотря на то что Лариса в отсутствие Артиста избрала его объектом своих домогательств. Не повезло ей. Из свежих мужичков при ней остались только женатые. Гриша получил билет и ушел собираться, он утром уезжал. Дед куда-то запропастился. Лариса, потерпев фиаско с Боцманом, обиженно поднялась к себе. Боцман молчал, Борода лелеял больную руку.

Я планировал завтрашний день. Получалось, что дел будет много.

Муха потерял сознание на какую-то долю секунды; упав на кострище, он уже был в сознании. Лунный свет в прореху крыши бросал блики на густую бороду Мухина противника. Чеченец, Волк. Космы на лице и хищный блеск глаз выдавали его. Муха шевельнул рукой, и из рукава скользнул в ладонь нож. Неудобный, плохой стали туристический нож, который можно было считать метательным лишь условно. Волк заметил движение поверженного и спрыгнул с настила на золу, хотел добавить ногой, но не успел. Муха не мог разглядеть, как одет чеченец, и определить, пробьет ли нож обмундирование, поэтому, несмотря на неловкую позицию, метнул его в шею. Волк рухнул на настил, захлебнувшись кровью. На Волке нашелся револьвер и два ножа, хороших, боевых.

Теперь нужно было уходить. Он осторожно выглянул в так и оставшуюся незапертой дверь. Враги окружали колыбу полукольцом, но были еще сравнительно далеко. Увы, та стена колыбы, в которой была прорублена дверь, освещалась луной, так что этот путь отхода был ему заказан. Муха вытащил из рюкзака веревку, привязал узлом к его верхнему клапану. Другой конец веревки он забросил на крышу. Подпрыгнул, ухватился за край дымоходной дыры и перекатился на теневую грань кровли. Вытянул рюкзак, спустил его на землю, спрыгнул сам. Не торопясь, но очень быстро приторочил рюкзак таким образом, чтобы тот закрывал и голову, и всю спину, и часть задницы. Вещмешок, бьющий по ягодицам, — вещь неудобная, но его можно и рукой придержать, а пуля — она и в заднице пуля.

И когда все было готово Муха, пригнувшись, полубегом рванул туда, где склон становился круче, уходил вверх и где покос переходил в лес. До первых деревьев было немногим более ста метров; стрелять начали, когда Муха преодолел половину этого расстояния. Муха поддал, несмотря на увеличившийся уклон, запетлял зайцем. Рюкзак помог: дважды толкнуло в спину, но пули застряли в барахле. Мухе показалось, что он превратился в слона — и бежит медленно, и петляет неуклюже, и мишень он громадная. Но до деревьев оставались считанные метры, а там уж начинались складки местности, тени, стволы, там им Муху не достать.

Перепрыгивая от сосны к сосне, он добрался до кромки настоящего леса, туда, где деревья стояли стеной. И пошел вверх, все выше и выше, уходя от погони.

Есть такое правило в горах: если застала тебя ночь даже в самом глухом и негодном для ночлега месте — все равно останавливайся и ночуй здесь, никуда не ходи. Ночные горы лживы и коварны, луч фонарика одинаково хорошо поглощается и черным хвойным перегноем, и провалом метров в пять, и провалом метров в сто. Словом, фонарик бесполезен. При полной луне камни бросают блики, но никогда нельзя понять, что лежит между тобой и этим камнем: грунт или пустота. Муха прекрасно знал это правило, но вынужден был даже не идти, а бежать, практически не видя перед собой дороги.

Склон стал еще круче, пошли камни, поросшие мхом, поваленные стволы. Муха уже не бежал, не шел, а лез через завалы, нога проваливалась то между камней, то увязала в гнилом дереве, казавшемся поначалу вполне крепким. Несколько раз он срывался и падал, обдирая в кровь руки и лицо. Но это было ерундой, Муха боялся только, что рано или поздно при таком способе передвижения он подвернет ногу. В ногах была вся его надежда. Расчет простой: чем дальше он уйдет, тем длиннее растянется цепь преследователей, тем больше шансов у него будет сквозь нее прорваться. А прорываться придется — у преследователей скорость выше, им рюкзаки не мешают, так что они обязательно нагонят. Реальных способностей врага Муха не знал, но предполагал, что они могут оказаться довольно высоки. Преследователей много, они лучше вооружены, знают местность, располагают картой, в конце концов, у них серьезные инструкторы. Тот проклятый чечен весь день жрал водку, а пробрался в колыбу под самым Мухиным носом. Если у них все инструкторы такие асы — плохо дело. Одно радует — что одним таким асом у них уже меньше.