Элингтонское наследство - Патриция Вентворт

Мисс Кремптон овладела собой.

— О, миссис Форбс! — отрывисто произнесла она, собравшись с духом. — Я вас не видела.

— Не видели?

— Нет. Я стояла спиной к двери.

— В самом деле?

Мисс Кремптон мучительно старалась припомнить, что она в тот момент говорила, и пришла к выводу, что в ее словах не было ничего такого, что могло бы стать причиной неприятных объяснений. Решительно ничего.

— Как поживаете, миссис Форбс? — наконец сказала она. — Надеюсь, у вас все хорошо?

— Да, благодарю вас, — небрежно ответила миссис Форбс и повернулась к миссис Бодцлс.

Мисс Кремптон возмутилась. Как она смеет относиться к ней подобным образом! Это вне всяких норм и правил!

Миссис Форбс не должна забывать, что мисс Кремптон была дочерью покойного викария! Да как эта дамочка смеет демонстрировать такое высокомерие! Да еще на глазах других женщин, находившихся в магазине!

Мисс Кремптон была некрасивая женщина с грубыми чертами лица, и характер у нее тоже был не из приятных.

Ее отнюдь не украшала мятая черная фетровая шляпа, нелепо сдвинутая к затылку, и унылый коричневый плат, подчеркивавший худобу ее сухопарой фигуры и чрезвычайно высокий рост.

— Я полагаю, — громко произнесла она несколько визгливым голосом, — вам было бы приятно получить известие о Дженни.

— О Дженни? — переспросила миссис Форбс.

— Она ведь в Хэйзлдоне, не так ли? Сегодня утром я получила письмо от своей кузины, она пишет, что видела ее.

— О! Это точно была Дженни?

— Полагаю, что так. Только она называет себя Дженни Форбс. По-моему, совсем напрасно.

Жгучий гнев охватил миссис Форбс. Да что она о себе воображает, эта мисс Кремптон?! Как она смеет?! Здесь в магазине, где к разговору прислушиваются три пары ушей!

Миссис Форбс с трудом подавила свою ярость.

— Вы правы, очень неразумно с ее стороны, — холодно произнесла она. — И вызывает ненужные толки.

Мисс Кремптон пришла в восторг. На этот раз ей удалось-таки пробить ледяную броню этой самоуверенной дамочки! Как будто она лучше других людей! Будто она может быть лучше! Дорогой папочка всегда говорил…

— Разумеется, — оказала мисс Кремптон. — Если бы моя кузина не жила бок о бок с его тетей, с которой поддерживает самые сердечные отношения…

— О чьей тете вы говорите?

— О-о, неужто вы ничего не знаете?

— Я этого не говорила. Извините, но я должна разобраться с покупками. Мы всех задерживаем.

— Я уже все купила, — заявила мисс Кремптон и улыбнулась. Улыбка была не из приятных. — Я вас подожду.

Миссис Форбс снова повернулась к прилавку.

Вечером миссис Боддлс с увлечением рассказывала об этой сцене своим домочадцам.

— Миссис Форбс не на шутку рассердилась! — сказала она.

— Да уж, вот у кого я бы ни за что не стал работать, даже если бы она платила мне гинею в час, — заявил ее сын Джим. — И как только старый Джексон ее терпит!

Миссис Боддлс весело расхохоталась.

— Мистер Джексон себе на уме! Он говорит: «Да, мэм» и «Нет, мэм», а сам все делает по-своему. Этот Джексон — он с норовом. Но свое дело он знает, а миссис Форбс в садоводстве ничего не смыслит. Это ее мух прекрасно во всем разбирался.

— Еще бы! Старый полковник был настоящим джентльменом! — воскликнул Джим.

Но вернемся к событиям этого утра в магазине.

Миссис Форбс не торопилась. Купив все, что нужно, она обговорила каждую цену, не преминув отметить, что все стоит на один пенс больше, чем в лондонских магазинах. Наконец она ушла. Однако, выйдя из магазина, миссис Форбс обнаружила, что ее терпеливо поджидает мисс Кремптон.

— Так трудно разговаривать, — с места в карьер начала мисс Кремптон, — когда при этом думаешь, все ли ты купила, да еще в присутствии всех этих женщин, которые ловят каждое ваше слово. Сплетницы! Мой отец всегда говорил, что сплетни — это главный грех английской деревни.

Ответ на это глубокомысленное замечание был крайне прост, и миссис Форбс испытывала сильное искушение воспользоваться удобным моментом, но она устояла. Если она позволит себе ответный выпад, мисс Кремптон, пожалуй, обидится и, не дай бог, прекратит разговор, а миссис Форбс должна была еще многое узнать.

— Как это верно, — согласилась она и замолчала, ожидая продолжения.

Мисс Кремптон кивнула.

— О да, отец прекрасно разбирался в людях. Я часто жалею, что не относилась с должным вниманием к тому, что он говорил. Следовало бы все записать и… и сохранить для потомков.

— Вы могли бы дать мне адрес Дженни? — спросила миссис Форбс, стремясь вернуть разговор в нужное русло.

Мисс Кремптон смотрела на нее с удивлением.

— Вы хотите сказать, что у вас его нет?!

Миссис Форбс пустила в ход свои лучшие манеры. Это было очень непросто, потому что на самом деле ей больше всего хотелось надрать уши этой самой мисс Кремптон.

Прямо тут, средь бела дня, чтобы все видели!

— Вы ведь знаете, у девушек один ветер в голове, — сказала она. — Дженни ушла и не соизволила даже оставить адрес. Я думала, что она дала его Картер, но, видимо, совсем обо всем забыла.

Мисс Кремптон продолжала изумленно смотреть на нее.

— Как странно! А я было подумала… Но это, конечно, не мое дело.

— Разумеется. Эта глупышка забыла некоторые свои вещи. Я была бы весьма вам благодарна, если вы сообщите мне ее адрес.

— Видите ли, я не знаю названия дома мисс Дэйнсворт, но адрес моей кузины: «Миссис Мерридью, Эмблворт, Хэйзлдон». Я уверена, что она будет рада оказать услугу и, конечно, поспособствует тому, чтобы Дженни получила свои вещи.

Миссис Форбс выдавила из себя вежливую благодарность и повернулась, чтобы уйти, но тут мисс Кремптон снова заговорила.

— Вы, конечно, знаете этого Ричарда Форбса? — спросила она.

Миссис Форбс была слишком ошеломлена, чтобы вовремя прикусить язык.

— Какого Ричарда Форбса? — Голос миссис Форбс прозвучал резче, чем ей бы хотелось.

Мисс Кремптон втайне возликовала, отчего ее улыбка была почти сердечной.

— Значит, вы с ним не знакомы? Как странно! Это племянник мисс Дэйнсворт. Ее дом совсем близко от дома моей кузины, миссис Мерридью. Дженни гостит у мисс Дэйнсворт. Вам это, разумеется, известно.

— О да! Да, разумеется. Вы просто немного меня запутали. Значит, Дженни у мисс Дэйнсворт, и там же гостит племянник.

Мисс Кремптон давно не испытывала такого удовольствия и возбуждения!

— Дорогая моя миссис Форбс, они же вместе приехали! Оба! Он и Дженни явились в семь часов утра! Что вы об этом думаете?

Миссис Форбс почувствовала, что ее загнали в угол.

Слова, так и рвавшиеся наружу, никоим образом не должны были стать достоянием мисс Кремптон. Как ей удалось сдержаться, она и сама не знала! Она стояла с каменным лицом, изображая абсолютное спокойствие, собираясь с силами, чтобы ответить.

— Крайне неудобное время для приезда куда бы то ни было, — сказала она. — Молодой человек, разумеется, наш кузен, но это очень дальнее родство. Я с ним никогда не встречалась, но, думаю, что Дженни его знает. Я уж и це помню, где они познакомились. Кажется, у друзей, с которыми Дженни училась в школе, но, право, я забыла.

Мисс Кремптон была на седьмом небе от счастья.

— О, в самом деле? — с умилением произнесла она.

— Да, — решительным тоном ответила миссис Форбс. — Однако мне пора. Всего доброго, мисс Кремптон.

Мисс Кремптон поспешила домой и сразу же принялась за письмо своей кузине.

Дорогая Лора!

Твое письмо очень меня заинтриговало. Сегодня утром я встретила в магазине миссис Форбс, и, по-моему, нет ни малейшего основания полагать, что она знала, куда надевалась Дженни. По-моему, это очень странно, и я могу предположить только одно: девушка убежала. Когда ты гостила у меня два года назад, ты ее не видела, потому что тогда она еще училась в школе. Ты не встречалась также и с миссис Форбс, но я говорила тебе об этой девушке, и ты очень заинтересовалась. Только по-видимому ты запамятовала, что ее фамилия отнюдь не Форбс Она внебрачная дочурка Ричарда Форбса, которому раньше принадлежа'!

Элингтон-хаус. Он погиб на войне, и Дженнифер Хилл — мать Дженни — вернулась к своей старой гувернантке мисс Гарстон, которая жила в доме, расположенном как раз напротив ворот Элингтон-хауса. Должна сказать, что мисс Гарстон вела себя более чем странно — никого не подпускала к этой Дженнифер Хилл. Никого. Мисс Гарстон заявила, что Дженнифер очень больна. Я слышала, будто она совсем не могла разговаривать. Но я узнала это не от доктора Хортона, который, к великому моему сожалению, вообще не говорил об этом. Он тогда лечил моего дорогого отца во время его последней болезни, и я думала, что уж мне-то он все расскажет. Ничего подобного! Сказал только: «Ах, мисс Кремптон, война порождает много горя'» Все время твердил, что ей нужен покой, покой и еще раз покой! Наоборот, ей просто необходимо было встряхнуться!.. Я так прямо ему и говорила.