Офицер империи (СИ) - Земляной Андрей Борисович

— Похоже всё. — Владимир оглянулся на командира роты, стоявшего рядом. — Схлопнулась помойка. Как бы глянуть что там…

— Вы только сами туда не ходите, товарищ полковник. — Командир роты, капитан Янаев, опустил бинокль, со специальными линзами в который можно видеть энергетические сгустки. — Для того, особые люди есть. — Он поднял трубку полевой радиостанции и коротко дунул в мембрану одновременно пиная ногой ротного связиста. — Егоров, просыпайся. Давай мне штаб полка.

Через полчаса, вертолётом прибыло разведывательное отделение, экипированное специально для обследования аномалий, и тяжело ступая в защите высшего уровня, прошли в развалины корпуса, скрывшись из виду.

Вернулись достаточно быстро, и старший отделения, тридцатилетний вахмистр, сняв с головы шлем, удивлённо доложил Владимиру.

— Тащ, полковник. Если бы не сам здесь всё обследовал несколько раз, да не мясокомбинат, который парни здесь устроили, никогда бы не поверил, что здесь что-то было. В подвале, вообще тишина и приборы по нолям. Так что будем оформлять закрытие аномалии.

— Вон на него, оформляй. — Владимир кивнул на капитана.

— Товарищ полковник! — Возмутился было ротный, но Соколов остановил его.

— Знаете, чему нас учат самые многочисленные живые организмы на планете? Нет? Они учат нас, что наиболее выгодной для выживания является стратегия, под названием «Нужно делиться». Я конечно не могу запретить писать в рапорте, всё что вы посчитаете нужным, но справедливости ради, полагаю, что все плюшки должны достаться вам.

Соколов ничуть не кривил душой, когда отдавал все заслуги за закрытие аномалии ротному. После взрыва в ущелье, уничтожившего наиболее боеспособные части армии Индийской конфедерации, Владимиру в качестве награды достался не только новый чин, и орден Военной славы первой степени с мечом, что символизировало одиночный подвиг, но и куча призовых денег, сразу вложенных в пенсионный и сиротский фонды Армии. Совершенно неожиданным стало награждение Орденом Алого Дракона, империи Хань, потому что сам он и думать забыл о событиях той зимы. Но правительство империи сочло, что награда будет кстати, и на торжественной церемонии в Кремле, чрезвычайный и полномочный посол, повесил ему на китель красивый орден, выполненный целиком из драгоценных металлов и рубинов.

А в мире бурлили нешуточные страсти, в том числе и по поводу Соколова. Индийская конфедерация, изначально получила твёрдые гарантии Британии и Америки в том, что ядерное оружие русские не применят. Причём с какого-то перепада давления, западники дали эти гарантии письменно. Но с Индией всё складывалось так шатко, что им пришлось нарушить собственные принципы, и оставить жирнючий след в истории в виде подписанных документов. А когда индусы ткнули их носом в подписи и печати, Британия и Северная Америка скоренько объявили подписавших дипломатов скорбными духом, упрятав их в комфортабельные заведения для высокопоставленных, но нежелательных свидетелей.

Открестившись таким образом от собственных слов, они, тем не менее обрушили на Россию вал грязи, упрекая в непропорциональном военном ответе, выдавая семисотмиллионную страну за маленькую несчастную девочку, не ведавшую что она творит. Девочка кстати тоже нашлась. Чумазая, в рваном сари, протягивающая ручки к зрителю, и словно молящая о помощи, она красовалась на тысячах плакатов, призывающих остановить русских. Конечно, очень быстро выяснилось, что девочку для съёмок нашли в Лондоне в пансионате для развлечения богатых господ, но легенда о разбомбленном детском доме в Дели, уже пошла обрастать медийным жиром.

А еще, дипломатов и военных очень интересовал заряд, применённый в Иссыкском ущелье. Кто-то посчитал, что взорвалось что-то эквивалентом не менее пяти мегатонн, а у кого-то вышло и больше, при том, что ни авиаударов, ни артобстрелов не проводилось. И все задавались логичным и простым вопросом. А что за штуковина или магическое плетение, перемещаемое группой людей, взорвали русские, и не могут ли они, сделать то же самое в какой-нибудь столице?

И не то, чтобы кого-то пугала вероятность взрыва в своём городе. В конце концов если начнётся атомная война, то под энергощитом долго не просидеть. А вот самим добыть такую штуку, и возможность взорвать её на территории врага, выглядела очень привлекательно.

К счастью контрразведка, и собственная служба безопасности концерна работали очень хорошо, и всяких заблудившихся грибников, дам в поисках развлечений, и журналисток международных изданий, выявляла мгновенно. Но и Владимир с его подозрительностью и недоверием ко всему, тоже не стал статистом в игре разведок, вытаскивая на свет разных шустрых персонажей. Заодно в этой шумной группе нарисовались персонажи куда менее мутные, но столь же надоедливые.

История о закрытии аномалии, как-то просочилась в научное сообщество, и некоторые академики, и доктора наук решили, что Владимир очень удобный объект для исследований, как и его фамильяры. Но к счастью, без его согласия, никто не мог и пальцем двинуть в эту сторону, а поскольку Соколов вежливо, но твёрдо послал всех в дальнее путешествие, то тема как-то заглохла. Хотя при встрече, преподаватели академии делали жирнючие намёки, обещая посодействовать личному росту и расписывая всякие перспективы, налегая на то, что военная слава преходяща, а вот научные достижения — вечны.

Но несмотря на то, что энергетика всё более и более весомо входила в его жизнь, Владимир никогда не закрывался на чём-то одном, предпочитая развиваться в нескольких направлениях. Но это же касалось и энергетики, которую не стоило запускать, для чего он нанял строптивого, но умнейшего и талантливейшего энергетика — гранда, Семёна Богдановича Кароль-Водянского.

Именно Семён Богданович рассказал, как интегрировать ядро хаотического зверя запредельной силы, так, чтобы энергосистема не пошла в разнос.

— Это даже хорошо, Вова, что ядро полежало. — Объяснял он, расписывая тело ученика знаками, с помощью кисти, которую макал в что-то по виду похожее на простую воду, но на коже, знаки начинали неярко мерцать голубоватым свечением. — Оно верхнюю оболочку скинуло, где самый хаос творился, а вот внутрянку всю сохранило. Да лежи ты! — Прикрикнул он на Владимира.

— Щекотно же, Семён Богданович!

— А ты терпи! — Прикрикнул гранд. — У тебя ещё разрывы по всему телу. Лекарь конечно собрал что умел, но и так, перелечивать придётся. Ну да ладно. Ядро оно почти всё само исправит. — Он поставил последнюю завитушку, и вгляделся своими льдисто-голубыми глазами в лицо Соколова. — Не передумал?

— Нет.

— Ну, тогда терпи. — Кароль-Водянский осторожно раскрыл коробочку, и не касаясь шарика, вывалил его на грудь Владимира куда тот мгновенно впитался словно вода в землю. А Соколова накрыл приступ чудовищной боли, скрутившей тело в узел. Он вздохнул чтобы заорать, но ледяная прохлада уже накрыла его словно одеялом, и боль на мгновение отхлынула, но набрав силу снова обрушилась на тело и разум. И снова, и снова, но спасительное забытьё всё никак не приходило.

Сколько времени продолжалась пытка он не мог бы сказать. Соколову она показалась вечностью, но, когда боль ушла, за окном было темно, хотя процедура начиналась около полудня.

Скрипя суставами словно дед, он подошёл к окну, и понял, что за стёклами не ночь, а ранний рассвет. Владимир подвигался, и повернувшись заметил в изголовье столик с большим кувшином литра на два, и только сейчас понял, что адски хочет пить. А через минуту, ещё понял, что два литра вовсе не так много, и осушив кувшин, пошёл на кухню поискать еды и питья.

Кухня встретила суетой, гудящими конфорками плит, и заполошной суетой четырёх поварих. В доме и около него жило уже более полусотни человек, и даже завтрак для такого количества, вовсе не тривиальная задача.

— Владимир Алексеич! — Вероника Степановна Мирская, всплеснула руками. — Да что же это вы. Мы бы сами принесли всё. — Она тут же смахнула какие-то крошки со стола, стоящего чуть в стороне, и придвинула стул. — Садитесь. Позавтракать, или чего поплотнее?