Королева Марго. Искушение страсти - Наталья Павлищева

Королева Наварры вдруг рассмеялась:

— Знаете, Генриетта, а ведь так и есть, одной прижала хвост, а второму надолго испортила аппетит.

Они обе смеялись так заразительно, что привлекли внимание королевы. Екатерина Медичи знаком подозвала дочь к себе, внимательно глядя в лицо, поинтересовалась:

— Чему вы так рады, мадам?

— Герцогиня Невер рассказала о шалости своей болонки, мадам.

— Какой же? — глаза матери просто буравили.

— Ее хитрая собачка забралась под юбку и ни за что не желала оттуда вылезать. А когда Генриетта стала приподнимать юбку, чтобы болонку вытащили, та уцепилась зубами за ткань и приподнималась вместе с ней…

— О чем вы беседовали с герцогом де Гизом?

— Посоветовала ему не проводить слишком много времени в постели мадам де Сов, чтобы у нее дошла очередь и до короля Наварры с монсеньором. Да и другие тоже ждут… Мадам де Сов действительно нужно составить список, чтобы никто из оделенных ее любовью не остался в обиде.

Взгляд выпуклых глаз королевы-матери стал металлическим, она сухо посоветовала:

— Идите танцевать.

— Да, мадам.

Но как ни разыгрывала Маргарита веселье и беспечность, в действительности ей очень хотелось взвыть волком. Она вдруг отчетливо поняла, что становиться второй после Шарлотты де Сов еще и у Генриха де Гиза действительно не желает! Как хорошо, что не успела дать согласие матери!

Помогавшие раздеться королеве фрейлины с удивлением заметили ее задумчивость и даже грусть. Такое с королевой Наварры бывало редко. А она боялась только одного — чтобы, получив отказ от Шарлотты, Генрих не вздумал навестить супругу.

— Если придет король, скажите, что я больна, сразу легла и просила не беспокоить.

Генрих действительно пришел, выслушал мадам де Френ и фыркнул:

— Не очень-то надо!

А Маргарита лежала, против обыкновения свернувшись калачиком, и размышляла над тем, зачем матери понадобилось подсовывать Шарлотту еще и де Гизу. Хотела совсем унизить собственную дочь? Поняла только одно: она действительно согласна пожертвовать Генрихом де Гизом, только чтобы не ревновать его к де Сов, так легче.

Маргарита не знала, что королева-мать вовсе не приказывала Шарлотте завлекать Гиза. Просто та так устала от соперничества монсеньора и короля Наварры, что сама потянулась к красавцу Гизу. От тех двоих не убудет, если она ради собственного удовольствия уступит еще и этому… Шарлотта была женщиной выносливой.

А уж когда бывшего любовника приревновала Маргарита де Валуа… Шарлотта получила истинное удовольствие, жаль только, что у этой стервы столь острый язык, да еще и королева-мать недовольна. Мадам де Сов понимала, что завтра будет выволочка от Екатерины Медичи, но решила сделать вид, что флирт с де Гизом всего лишь способ вызвать ревность у Наварры. Разве плохо, если она будет поставлять сведения еще и от де Гиза?

Но на следующий день королева-мать вызвала к себе Шарлотту де Сов не скоро, сначала она предпочла поговорить с дочерью. На вопрос, обдумала ли та вчерашние слова, Маргарита усмехнулась:

— Не думаю, что мне стоит менять одного любовника прекрасной мадам де Сов на другого. По крайней мере, этот не сильно мне допекает.

— Я полагала, что вы умней.

— Будь я умней, мадам, я бы сразу не согласилась на этот брак.

— Будь вы умней, ваш муж не валялся бы в постели у Шарлотты, да и любовник тоже! Идите к себе.

Теперь Маргарита не сомневалась, что всеобщая любовница заигрывала с Гизом по заданию королевы-матери!

На мужа ей наплевать, но вот за Генриха де Гиза было очень обидно, Маргарита действительно любила его, и такое двойное предательство — сначала женился, теперь вот с Шарлоттой — едва не заставило ее разреветься. Она шла, стараясь ни на кого не глядеть, только вымученно улыбаясь и кивая по сторонам в знак приветствия. Никто не удивился, из кабинета королевы-матери мало кто выходил в лучшем состоянии.

В ее собственных покоях в приемной навстречу шагнул придворный брата Франсуа:

— Мадам, герцог просил передать лично в руки…

Она подняла на придворного глаза и замерла. Немолод, но красив, приятный голос, чуть рыжеватые волосы красиво уложены, он не нарумянен, как большинство молодых людей, не завит, просто выхолен и вкусно пах. Неожиданно для себя Маргарита поинтересовалась:

— Что за запах?

Придворный удивился:

— У меня? Гиацинт, мадам.

— Как вас зовут?

— Ла Моль к вашим услугам.

— Приятный запах, — кивнув, Маргарита взяла письмо от брата и направилась в кабинет. Потом обернулась: — Не уходите, я напишу ответ.

Брат просил о встрече, словно не мог прийти просто так. Видно, созрел очередной план побега или переворота.

Так начался бурный роман с Ла Молем. Сорокачетырехлетний ухажер-красавец был необычайно опытен в ухаживаниях, хотя не смел так высоко бросать свой взгляд и так далеко заходить в мечтах. Сначала это действительно были всего лишь мечты…

Осада Ла Рошели сама собой завершилась ничем, еще одной знаменитой осадой в следующем столетии Ла Рошель навсегда войдет в историю, а королю Франции стало не до строптивых гугенотов города.

Астролог, как всегда, оказался прав, дипломатические старания Екатерины Медичи завершились успехом — ее сын Генрих де Валуа герцог Анжуйский был избран королем Польши! По дальнему родству королевский дом Франции имел на это право, и когда перед поляками встал выбор, кого иметь королем — Генриха де Валуа или Ивана Васильевича Грозного, — они предпочли француза.

Когда известие об этом дошло до Парижа, Екатерина была и рада, и опечалена одновременно. Радовалась, потому что теперь точно знала — над головой ее обожаемого сына действительно будут две короны, но печалилась вовсе не потому, что править после него мог Бурбон, она знала, как этого избежать, а потому, что с ненаглядным Генрихом придется расстаться, пусть даже на время.

То, что на время, она не сомневалась, Карл слишком слаб, часто стал болеть, он долго не протянет. К тому же после страшных событий Варфоломеевской ночи король сильно постарел, он выглядел лет на двадцать старше собственного возраста. Королева Елизавета родила дочку, а вот Мария Туше — здорового, крепкого мальчика, названного в честь отца Карлом и признанного Валуа, который, однако, никаких прав на французский престол иметь не мог. Сам Карл согласно кивнул, узнав о дочке:

— Так лучше для Франции.

Король был прав, наличие у него сына сильно осложнило бы положение с наследованием, потому что Екатерина Медичи ни за что не допустила бы на трон внука в обход любимого сына, но именем малыша могли воспользоваться другие.