Последний вираж штрафбата - Антон Кротков

Они, словно безбилетники, пытались по нахалке запрыгнуть на заднюю подножку трамвая, пока контролер проверяет билеты у пассажиров. Несколько раз из такой затеи почти выходил прок, но какая-нибудь досадная случайность срывала все дело.

Свою негативную роль играло стремление «штрафников» скорее выполнить задание. А в охоте на крупного и опасного хищника спешка чревата большими неприятностями.

Но как тут будешь действовать расчетливо и наверняка, если тебе с одной стороны сам Василий Сталин из Москвы твердит: «Давай, давай!», а с другой — особист группы майор Бурда стращает, что, если в ближайшие дни не пригонишь на аэродром обещанный «Сейбр», — пощады не жди. В результате такой штурмовщины летчики группы сами все чаще становились жертвами искусных атак штатовских асов. Несколько раз Нефедову и его товарищам лишь чудом удавалось избежать гибели. А вскоре группа понесла первую потерю.

В тот день Борис залезал в кабину своего МиГ-15 в прескверном настроении. Внутренний голос подсказывал ему, что надо все-таки отложить запланированный полет. И он бы обязательно так и поступил, если бы не очередной разговор с Василием Сталиным, который состоялся чуть более десяти часов назад. После обычных упреков в медлительности и требований, как можно скорее выполнить боевую задачу, Василий пригрозил, что начнет арестовывать подчиненных Нефедова по обвинению во вредительстве и саботаже. В такой ситуации медлить было нельзя.

Трагическая развязка случалась, как это обычно бывает, мгновенно и абсолютно неожиданно. Вначале прервалась связь между самолетами и землей. Примерно за полчаса до этого МиГи вошли в полосу плотного тумана. Если бы не показания приборов, можно было решить, что самолет повис вне пространства и времени. Скрытый от мира плотным белым плащом, ты невольно ощущал себя в безопасности, забывая, что наука научила твоих врагов видеть ночью и сквозь туман.

В кабине резко прозвучал звуковой сигнал системы ТОН-3 «Сирена», предупреждающей об облучении радиодальномером вражеского прицела. Тело Нефедова среагировало, как при нечаянном прикосновении к чему-то очень горячему. Мгновенная реакция тренированных мускулов и только следом запоздалый всполох мысли: «Я на мушке!» Всего несколько сантиметров движения ручки, и снаряд, который должен был прошить тонкий дюралюминиевый борт кабины и разорваться на уровне твоего живота, с противным визгом лишь чиркнул по самолетной обшивке, яростно высек на прощание сноп искр и умчался прочь…

Борис перевернул свой самолет через крыло и обрушил его колом вниз — лишь бы выскочить из зоны поражения. Любые другие действия бесполезны, когда ты не видишь противника, а он благодаря бортовому радиолокатору точно знает, где ты находишься.

Но в последний момент перед нырком к земле Нефедов оглянулся туда, где должен был находиться скрытый молочно-белой пеленой истребитель Батура. Ему показалось, что он увидел отблеск яркой вспышки. У Бориса сжалось сердце.

Раскачиваясь на привязных ремнях в кувыркающемся самолете, он случайно задел локтем тумблер настройки радиостанции, и вдруг шипение и свист в наушниках мгновенно прекратились и до него донеслись довольные голоса двоих мужчин, обсуждающих по-английски подробности сделанных ими выстрелов:

— Поздравляю, Черный пес! Одного ты точно достал, я видел, как он взорвался.

— Что ж, мистер Хан, с меня выпивка. Генерал Смит как раз вчера прислал мне ящик боевого виски за пять сбитых в последнюю неделю «бандитов». Жаль, что твой русский успел забиться в щель.

— Мне кажется, я его подранил, после чего он нырнул куда-то вниз. Я уже почти догнал его, а потом потерял своим радарным прицелом на фоне земли. Он просто исчез у меня с радара, слился с землей. Это очень хитрый русский. Определенно стоит прочесать район, он наверняка где-то близко.

— Не стоит рисковать, Хан. Теперь русский знает о нашем присутствии и будет настороже. Если он так хорош, как ты говоришь, он не даст нам второго шанса, а сам попробует атаковать…

Борис вывел самолет из штопора и рванул на поиск Батура, в гибель которого он не хотел верить. Но вскоре стало ясно, что товарищ погиб. Неизвестных охотников ему тоже наказать не удалось. Он просто не нашел их в тумане. С того боя прошло несколько суток, и вот Нефедов снова играет со смертью в салочки…

…Пилоты несущихся навстречу «Сейбров» явно уже предвкушали победу. Все складывалось в их пользу. Передняя машина немного легла на левое крыло, нацеливаясь на бегущий по земле МиГ, второй «Сейбр» четко повторил маневр ведущего. Борис вдруг разглядел за остеклением кабин розовые пятна человеческих лиц. На такой бешеной скорости сближения поймать взглядом того, кто пришел тебя прикончить, — редкая возможность.

Как только колеса МиГа оторвались от бетонки и пришло ощущение полета, ожили огневые точки обоих «Сейбров». Нефедов ждал этого момента и успел уйти в резкий правый вираж с одновременным крутым набором высоты. При этом Борис закатил такую перегрузку, что на его самолете во многих местах полопалась обшивка фюзеляжа, у самого летчика из носа и ушей пошла кровь. Но главное, что прием сработал: продолжая стрелять, «Сейбры» проскочили всего в десяти — пятнадцати метрах от нефедовского МиГа. Однако торжествовать было рано. Противник обязательно попытается исправить свою оплошность.

Борис двумя руками тянул ручку на себя, продолжая набирать высоту. «Сейбры» некоторое время преследовали его. Они висели за спиной. От концов их крыльев тянулись полосы, свидетельствующие о высоких перегрузках, на которых начался бой…

Но вскоре в небе появились остальные летчики эскадрильи, сумевшие благополучно произвести взлет благодаря мастерскому финту командира. Американцы бросились в сторону залива. Там их ждали спасательные суда, а главное, они были уверены, что за береговую черту МиГи не посмеют сунуться. Но Борис на пару с подоспевшим Кузаковым без колебаний нарушили запрет, проскочив запретную линию. С земли тут же пошли потоком требования немедленно возвращаться. Но летчики МиГов сделали вид, что не слышат руководителя полетов из-за технических проблем со связью.

Американцы улепетывали над самыми волнами, поднимая своим реактивными струями водяные буруны. Еще немного, и они улизнут. Что и говорить, ситуация хуже не придумаешь.

Нефедов открыл огонь. Попасть он особо не надеялся, ведь до ближайшего самолета более тысячи метров. Выпущенные снаряды действительно ушли в пустоту. Зато сработала хитрость знаменитого аса Первой мировой войны Освальда Бельке, который первым сформулировал одно из канонических правил воздушного боя: «Если противник слишком далеко и вы не можете до него дотянуться, начинайте стрелять с любой дистанции, даже не рассчитывая на попадание. Если у вашего визави не слишком крепкие нервы, он обязательно начнет „дергаться“, совершать маневры уклонения с неизбежной потерей скорости. Благодаря этому вы сможете выйти на позицию атаки». Так все и вышло.

Заметив летящие в них снаряды, пилоты «Сейбров» крутанули вправо. МиГи их подрезали. Американцам пришлось спешно разворачиваться влево — в сторону берега. Кузаков сумел вписать в свой прицел вражеского ведущего и открыл огонь. Борис увидел, как снаряды напарника взрываются на фюзеляже и хвостовом оперении командирского «Сейбра». Один из снарядов снес ему треть левого крыла, превратив совершенную машину в беспомощно кувыркающийся «обрубок». При падении в море сбитый самолет поднял высокий столб пены. Его пилот не катапультировался. Скорее всего, он был убит еще в воздухе.

Страшная смерть ведущего, произошедшая у него на глазах, шокировала летчика второго «Сейбра»: он немедленно вышел из боя и на полной скорости помчался… в сторону советского аэродрома. В поведении этого парня чувствовалась неопытность новичка.

Борис приказал по радио всем летчикам группы немедленно бросать все дела и идти вслед за данной машиной, до поры держась от нее на почтительном расстоянии, чтобы раньше времени не спугнуть растерявшегося противника.

Возле вражеского аэродрома пилот «Сейбра» опомнился и попытался сбежать. Но тут появились его преследователи. Раз за разом МиГи отрезали американцу путь к бегству и одновременно прижимали его к земле. Янки начал остервенело сражаться. Борису стало ясно, что перед ним не напуганный, потерявший мужество маменькин сынок, а отважный противник. Да, в какой-то момент он утратил самообладание и сам загнал себя в ловушку, и тем не менее этот храбрец не принадлежал к числу тех своих соплеменников, для которых война что игра на бирже — не более чем бизнес. «Нет, он не поднимет руки, чтобы, как и положено представителю цивилизованного мира, сдаться в плен в безнадежной ситуации», — разочарованно и одновременно восхищенно размышлял «Анархист». — Он начинал уважать этого парня, продолжающего сражаться в окружении врагов. Однако необходимо было как можно скорее его обезоружить и все-таки заставить выбросить белый флаг. В любой момент на выручку своего могли устремиться новые «Сейбры». Пока внешнюю оборону держали МиГи местного авиаполка, но они могли не справиться с новой волной американских «джетов».[17]