Журналист: Назад в СССР (СИ) - Веха

В семье я так и остался одним ребенком, хотя еще, будучи в возрасте носителя коротких штанишек, постоянно клянчил у родителей купить мне в «Детском мире» братика или сестренку. Я почему-то был уверен, что маленькие дети продаются именно там, в каком-то секретном отделе, предназначенном не для детей, а для взрослых. В принципе я допускал мысль и том, что где-то в городе может существовать и магазин «Взрослый мир», и там-то детей продают уж точно. Но покупают их только родители-неудачники, которые не сумели завести детей естественным образом. О сути этого природного механизма я никогда не задумывался, будучи уверен, что ребенок появляется у каждой женщины автоматически, по достижении ей определённого возраста. Возраст этот у каждой тёти был индивидуальным, а если ребенок все же не рождался, то из-за какой-нибудь болезни, и ее необходимо было лечить.

Со временем я перестал просить у родителей братика или сестричку, поскольку вырос и уже в детском саду набрался кое-каких знаний о жизни. Но главной причиной было то, что всякий раз после моих просьб глаза мамы наполнялись слезами, и она умоляюще смотрела на папу. Папа тут же начинал нервничать, на его лице проступали красные пятна, на скулах играли желваки, и в итоге он выходил из квартиры в подъезд или во двор — курить.

А когда школа и дворовые приятели окончательно раскрыли мне глаза на секрет появления детей, я решил, что проблема была в папе. Наверное, он был бесплодным, иначе бы так не нервничал и не расстраивался всякий раз, когда его малыш заводил речь о прибавлении в семье. Но разве родители тогда могли объяснить мне, несмышлёнышу, все эти нюансы?

Вот поэтому я и рос в семье один. А теперь оказалось, что у меня вообще две пары родителей, и одну пару я никогда в глаза не видел кроме присланного ими фото.

Я настолько задумался, что едва не угодил под проезжавшую мимо черную «Волгу» ГАЗ-24. Водитель высунулся из окна и на ходу погрозил мне кулаком.

Но уже в следующую минуту ход мыслей увлек меня — хорошо, что я уже был возле входа в обитель культуры и отдыха.

Во всей этой невероятной истории была и еще одна странность.

Если Девушка в парке и в самом деле моя мама, поскольку ни на йоту не отличается от своего изображения на фото из нашего семейного альбома, почему тогда здесь, в 1980-м году она выглядит как моя ровесница — лет на восемнадцать? Выходит, что у нее пока нет ребенка, то есть меня, почти двадцатилетнего здоровенного лба? А когда же тогда я должен буду у нее родиться? Чепуха какая-то, к тому же на постном масле!

В парке между тем аллеи со скамеечками пестрели от молодежных прикидов и нарядов. Июльская жара — не лучшая пора просиживать штаны и юбки в читальных залах библиотек, поскольку кондиционеров, которыми сегодня оборудован любой, самый маленький магазинчик, в 1980-м году не было. К тому же, я еще раз убедился, насколько все студенты — и абитуриенты заодно с ними — бессовестно врут, говоря, что вовсе не готовились ни к вступительным, ни к сессионным экзаменам. По своему студенческому опыту прекрасно помню: кого ни спроси, никто учебники и конспекты и в руки не брал, а все летние экзамены беззаботно провалялся на пляже.

Зато теперь я обнаружил в парке Горького десятки абитуриентов, читающих, штудирующих и зубрящих различные учебные пособия. Студенческие сессии в вузах города завершились к началу июля, и теперь молодняк буквально оккупировал парк, периодически смещаясь к автоматам с газировкой, цистернам с квасом, а кто побогаче, обосновались в летнем кафе «Мечта», где на террасе под навесами и зонтиками можно было наслаждаться кружечкой-другой холодного пива «Жигулевское» и «Ячменный колос».

Только моей Незнакомки я нигде не встретил, хотя и обошел дважды все уютные и самые тенистые парковые аллеи. Однако я не собирался сдаваться. Буду приходить сюда, например, через день, и когда-нибудь непременно ее увижу, решил я, шагая по аллеям и поглядывая на абитуриенток, то тут, то там выделявшихся на фоне зеленой летней листвы разноцветными платьями и голубыми фирменными джинсами, чаще всего расклешёнными и украшенными легкомысленными девичьими вышивками.

Как знать, быть может, среди них сейчас есть и мои будущие однокурсницы. Или даже одногруппницы. Хотя в своей реальной — чуть было не сказал «предыдущей»! — жизни я никогда не заводил романов с молодыми журналистками, ни в институте, ни в редакциях газет и журналов, ни на радио или телевидении. Я всегда считал себя матерым одиноким и независимым волком, предпочитавшим никогда не охотиться на собственной территории. Ну, а если честно, моя работа и без того меня утомляла, потому что журналист, в отличие от токаря, слесаря или вагоновожатого, на работе находится всегда, круглые сутки. Проснулся, и ты уже на работе: обдумываешь очередной материал, прикидываешь, чего не хватает в твоей текущей статье, строишь в уме планы на ближайшие съёмки или радиорепортажи. И при мысли, что всё это я буду, непременно буду обсуждать со своей возлюбленной, на свиданиях ли, или в дальнейшей семейной жизни — мне сразу становилось не по себе. Уж лучше о львах и тиграх с молодой прелестной дрессировщицей, о непослушных учениках и бюрократе-директоре — с очаровательной тургеневской девушкой, преподающей в школе русский язык и литературу. Да хоть с красивой космонавткой — про реактор и любимый лунный трактор! Но только не про сдачу очередного номера в печать, о передовицах и «подвалах», заголовках и опечатках, гонорарах или видах на очередную подписную кампанию. Спасибо, сыт по горло этим и на работе!

То ли дело моя мама… Она библиотекарь, и это, на мой взгляд, прекрасная работа для женщины. С ней можно всласть болтать о книгах и журналах, поэзии и прозе, писателях и читателях…

Или та женщина, которая, судя по всему, является моей мамой в этом странном измерении времени, куда я угодил, хорошенько приложившись башкою к гранитному постаменту. Как я понял из письма и вложенного в него фото, она — геолог, и ездит в экспедиции вместе с моим теперешним отцом. Его на фотографии я, разумеется, тоже не узнал по той простой причине, что я никогда не видел в своей жизни этого мужчину. Наверное, ухаживать за молодой и очаровательной геологиней — одно удовольствие. Она в своей жизни, небось, столько интересного и удивительного повидала, не иначе, что и объездила пол-страны, так что можно и рта не раскрывать, чтобы ее