Лениград - 43 - Влад Савин

       Запад есть запад, Восток есть восток? Наблюдая за европейцами вблизи, Мори понял главное их отличие: состязательность ума. На Востоке считалось, если решение уже найдено, достаточно лишь повторять его, идя по проторенному пути - открывать новое дозволено великому мудрецу, патриарху, главе Школы. Пытаться узнать, нет ли другого, более короткого пути, это было совершено непонятно в Китае и Корее - но само собой подразумевалось европейским мышлением. Вот почему китайцы изобрели порох первыми - и за полтысячи лет их пушки остались такими, как были в Европе во времена войны столетней англичан с французами: железная труба, наглухо закрепленная в дубовой колоде - установленные на корабле, они расшатывали корпус при стрельбе и не могли наводиться. И китайцы вовсе не желали учиться у "варваров" - "опиумные" войны были почти в одно время с визитом "черной эскадры" Перри в Японию, но если страна Ямато бросила все силы на строительство заводов и броненосцев, на создание современной армии, в Китае после полного его разгрома продолжался сон.

       Потому, Япония имеет полное право владеть если не всем миром, то хотя бы Азией. Ум японцев близок к европейскому касаемо права и свободы творить. Как рассказывал наставник, когда один самурай желал отомстить за убитого отца - но знал, что враг великий мастер меча и непременно победит. И тогда он придумал искусство "мгновенного удара", в первую же секунду, когда бой еще не успел начаться - когда меч, вылетая из ножен, уже идет на удар. Япония знает много таких примеров - и победитель определялся по европейскому правилу, "практика - критерий истины", как сказал здесь какой-то мудрец. История показала, что европейский Путь влечет большую силу. Значит и Япония одна способна стать сильнее своих соседей, и разве это не справедливо, когда миром владеет сильнейший? А покорив весь Восток и поставив себе на службу его ресурсы, Япония уже будет достаточно сильна, чтобы бросить вызов оставшейся половине мира, кому жить, а кому уйти - но это случится очень нескоро.

       И если жизнь, это битва, так ли необходимо осквернять ее ненавистью? Даже в битве ум должен быть холодным и спокойным, как зеркало воды в безветрие. Следует уважать своего врага, если он того заслуживает. И какое значение имеет то, что его придется убить, или самому быть им убитым - все мы когда-нибудь завершим свой земной путь. И умереть сегодня, достойно - куда лучше, чем через много лет, позорно. А умереть в битве, на высшем порыве, слившись с Единым - это лучшее, о чем может мечтать самурай. Делай, что должно, что требует от тебя честь - а остальное, в руках богов!

       И первый удар в этом поединке уже был нанесен. Изначально эта операция задумывалась не более чем помощь наступающей армии, высадке десанта у Лиссабона. Переход был коротким, от Уэльвы на самом юго-западе Испании - парашютистов, должных в этой битве исполнять роль морской пехоты, приняли на борт не только транспорты и быстроходные десантные баржи, но и тральщики, эсминцы, и даже крейсера. Как в Малайе, подумал Танабэ, где даже крейсера перевозили и высаживали десант, причем одни и те же подразделения несколько раз подряд, и на необорудованный берег. И янки не сумели помешать - впрочем, их наличные силы флота в Португалии были откровенно слабы, включая лишь противолодочные корветы, тральщики, катера, несколько старых эсминцев, этого было явно недостаточно, чтобы противостоять объединенной армаде, включающей в себя только линкоров целых семь. Малые канонерки, артиллерийские катера, ночью пытались атаковать отряд десантных барж, но были отбиты с потерями, один лишь миноносец Т-23 доложил о двух потопленных катерах. А самолетов в воздухе не было, кроме четверок "мессершмиттов" из Уэльвы, периодически сменяющихся на первом отрезке пути - после мыса Сан-Винсент их сменили "охотники" Ме-410.

       Десант был высажен без потерь. Янки ждали удар с запада, по Лиссабону - а эскадра вошла в залив Сатубаз, южнее, при этом Лиссабон оказывался защищенным от вторжения заливом и долиной реки Тежу, стратегически этот ход казался бесплодным, но не в данной конкретной обстановке. Танки Роммеля рвались с востока, бои шли уже у Монтемор-у-Нову, до Лиссабона оставалось чуть больше полусотни километров по относительно ровной местности - и выделить еще пару дивизий, чтобы надежно запечатать плацдарм, янки не могли. Сила американцев была в огневой мощи, в шквальном огне артиллерии и ударах с воздуха - оборотной же стороной этого был колоссальный расход боеприпасов, которых уже стало не хватать, а их авиация в Португалии была уже большей частью перемолота и испытывала нехватку бензина. Но мнимая защищенность Лиссабона оставляла американцам надежду переломить все - если дойдет и разгрузится конвой. Большой конвой, идущий из Англии на юг, был обнаружен еще три дня назад, пятнадцатого числа. Самолет-разведчик был сбит истребителями, но успел передать радиограмму. Существовала вероятность, что конвой идет не в Португалию, а в Индийский океан, но не настолько же глупы гайдзины, чтобы не отреагировать на явную угрозу потери Португалии и всех своих войск там? По предполагаемому курсу конвоя были посланы еще разведчики, два из них исчезли, не успев ничего сообщить - но это молчание тоже могло сказать многое, если знать предписанный разведчику район поиска и контрольное время выхода на связь. Пока было похоже, что конвой идет мористее, не приближаясь к берегу - но и он сам, Танабэ, на месте их адмирала спланировал бы так же, резко повернуть уже на широте Лиссабона. И Тиле казалось, был даже рад, получив это известие еще на берегу, до выхода эскадры. Впрочем, Мори уже знал, что этот адмирал-"берсерк", как называли в Европе тех, кто умеет достигать сатори, взял себе обет убить сто тысяч гайдзинов-янки - наверное, они очень сильно оскорбили его честь?

       Однако же долг самурая не бросаться в битву очертя голову! Погибнуть со славой, это честь - но погибнуть, убив еще больше врагов, честь много большая. Было известно, что в Англии находятся три американских тяжелых авианосца, а в охране конвоя разведчик заметил только один, и легкий, где остальные? Что они стоят на якорях, когда идет решающая битва, верилось слабо, значит? Один раз янки уже сделали это, у острова Мидуэй!

       Тиле, которому Танабэ поспешил высказать свое мнение, отнесся предельно серьезно. Не было причин отменять уже утвержденную операцию - но разведчики искали врага, а кто предупрежден, тот вооружен! И он, Мори Танабэ, лично показывал на карте квадраты моря, где могли бы быть американцы вероятнее всего - используя все свои знания и опыт. И вот, только что пришло известие: враг обнаружен. Высотный разведчик Ю-86 с двенадцати километров нашел и сфотографировал ордер американского ударного соединения, триста миль на запад-северо-запад отсюда!

       Никто в немецком штабе не знал про последний успех U-123. Как и про гибель U-220 и U-233, из прикрывающей завесы лодок, обнаруженных и потопленных охранением эскадры - не сумевших атаковать и не успевших ничего передать - а также про британскую лодку "Си Ровер", имеющую несчастье оказаться в опасной близости. Американцы, зная про "море, кишащее смертоносными немецкими субмаринами", бомбили все, что засекала акустика. Поврежденная "Си Ровер" сумела все же всплыть и была уже на поверхности расстреляна эсминцем "Эрбен", в вахтенном журнале которого затем появилась запись: "потоплена немецкая подводная лодка, четверо спасенных отчего-то говорят по-британски". Командир "Эрбена" после не подвергся никакому взысканию - на протесты англичан было заявлено, что в сумерках нельзя было различить британский флаг.

       Право решать сейчас принадлежало Тиле. Формально эскадра выполнила поставленную задачу, высадив десант и обеспечив ему поддержку. И можно было отойти в Гибралтар, американцы не успели бы ударить, они были слишком далеко. Ну а десант вполне мог продержаться до соединения с наступающими войсками Роммеля. Можно еще было отступить, не потеряв лица.

       Хотя существовал и альтернативный план, утвержденный еще на берегу. В случае появления американского конвоя в пределах досягаемости, принять меры к его уничтожению. Проблема была лишь в том, что янки успели ответить. В ночь на семнадцатое, и семнадцатого утром, их авиация ударила со всей силой, сначала по системе ПВО в северной Испании, а затем по авиабазам Ла-Корунья, Саламанка, Виго. В Саламанке были уничтожены огромные запасы горючего и авиационного вооружения, тесные стоянки между холмами и морем в Ла-Корунье стали могилой почти сотни "юнкерсов" из 4й бомбардировочной эскадры, в Виго была приведена в негодность великолепная двухкилометровая полоса. Также понесла большие потери 301я истребительная эскадра, осуществляющая ПВО, истребители 4й и 27й эскадр пострадали меньше, а 4я и 101я штурмовые эскадры (на ФВ-190), успевшие перебазироваться на полевые аэродромы у португальской границы и даже отчасти на захваченной территории Португалии не понесли урона совсем. Но потери ударной авиации были невосполнимы - хотя удалось спасти самые ценные части, 100ю бомбардировочную (До217 с управляемыми бомбами) и 1ю группу 6й эскадры (новейшие Ю-188). Коротко сказать, Тиле сохранил какое-то воздушное прикрытие, особенно у своих берегов, и даже "рапиру" для дальних точных ударов (6я и 100я), но напрочь лишился "длинного меча". Это при том, что американцы могли поднять в воздух, по примерной оценке, до семисот самолетов с двенадцати авианосцев, считая эскортные!