Говорить ли президенту? - Джеффри Арчер

Губы сомкнулись, тяжелая челюсть выпятилась.

— Но вы все же беспокоитесь, Матсон?

— Да, сэр.

— Хорошо, проверьте все еще раз. Если что-то обнаружится, доложите мне.

Председатель всегда старался предусмотреть каждую мелочь. Он взглянул на сенатора.

Сенатор презирал этих людей. Ограниченные, жадные, они понимали только язык денег, которые Кейн собиралась у них отнять. Их жестокость пугала его и внушала отвращение. Зачем он только позволил вкрадчивому, умеющему втереться в доверие ловкачу Николсону вкачать столько денег в его тайные фонды, предназначенные для избирательной кампании! Хотя, видит Бог, без денег ему бы не удалось занять нынешний пост. Море денег и такая скромная плата — препятствовать любым предложениям о контроле над оружием. Черт возьми, он и сам всегда был против этого. Но покушение на президента, чтобы остановить законопроект, — Господи, это просто безумие! Однако председатель крепко держал его. «Или сотрудничество, или разоблачение, друг мой», — сказал он тогда елейным голосом. Полжизни сенатор выбивался из сил, чтобы попасть в сенат, более того — там ему удалось сделать отличную карьеру. Если теперь они ему помешают, это конец. Публичный скандал. Он этого не перенесет. «Сотрудничество, друг мой, для вашего же блага. Нам нужна лишь некоторая информация о том, что творится в «коридорах власти», и ваше присутствие в Капитолии 10 марта. Будьте благоразумны, друг мой, зачем ставить на карту свою жизнь из-за какой-то польки?» Сенатор кашлянул.

— Маловероятно, что ФБР что-то известно о наших планах. Как знает мистер Матсон, если бы у ФБР было на руках хоть что-нибудь, хотя бы малейшая причина подозревать, что возможная угроза отличается от тысяч других, которые уже получила президент, оно бы немедленно информировало Службу личной охраны. Но мой секретарь выяснила, что расписание президента на эту неделю осталось без изменений. Все назначенные встречи состоятся. Утром 10 марта она прибудет в Капитолий, чтобы сделать специальное заявление сенату….

— В этом-то и дело, — с презрительным смешком перебил его Матсон. — По заведенному порядку о всех угрозах в адрес президента, как бы невероятны они ни были, сообщают Службе личной охраны. Если им до сих пор ничего не сообщили, это значит, что…

— Это означает, что им ничего не известно, Матсон, — отрезал председатель. — Я уже велел вам все проверить. А теперь позвольте сенатору ответить на более важный вопрос: если бы ФБР узнало о подробностях нашего плана, сообщили бы они президенту?

Сенатор замялся:

— Нет, не думаю. Такое возможно лишь в том случае, если бы они были абсолютно уверены, что опасность грозит ей в какой-то конкретный день. В противном случае все будет идти по заведенному графику. Если бы к каждой угрозе или слухам о ней относились серьезно, президент не смогла бы и шагу ступить из Белого дома. Согласно отчету Службы личной охраны конгрессу, в прошлом году было зарегистрировано 1572 угрозы жизни президента, но скрупулезное расследование не обнаружило ничего конкретного.

Председатель кивнул:

— Либо они знают все, либо ничего.

Но Матсон не успокоился:

— Я по-прежнему состою в Обществе бывших специальных агентов. Вчера я был на собрании — никто и слыхом ни о чем не слыхивал. Правда, может быть, сейчас что-то уже стало известно. Потом я перехватил стаканчик с Грантом Нанной, моим бывшим шефом в вашингтонском отделении: его вся эта история, по-моему, вообще не взволновала, и это мне показалось странным. Мне казалось, Стеймз был его другом, но, поскольку лично я со Стеймзом не дружил, то, естественно, не стал развивать эту тему. Так вот, меня все это по-прежнему беспокоит. Концы с концами не сходятся: Стеймз поехал в больницу, и никто в Бюро ни словом не обмолвился о его смерти.

— Ладно, ладно, — сказал председатель. — Если мы не избавимся от нее 10 марта, можно прекращать все наши дела уже сейчас. Будем действовать, как будто ничего не произошло. Главное, чтобы ничего не сорвалось. Обеспечить это — ваша задача, Матсон. Если от вас не поступит никаких сигналов, в назначенный день мы будем на месте. А теперь вернемся к нашему плану. Сначала — о расписании Кейн на этот день. Кейн (в комнате никто, кроме сенатора, не называл ее президентом) выезжает из Белого дома в 10 утра. Спустя три минуты она проезжает мимо здания ФБР, через пять минут — мимо памятника Миру на северо-западном углу Капитолийского холма. Через шесть минут она выходит из автомобиля у восточного входа в Капитолий. Как правило, она идет через служебный вход, но, как заверил нас сенатор, этот визит для нее — козырная карта, и она постарается разыграть ее. Чтобы пройти от машины и подняться по ступенькам Капитолия, ей потребуется сорок пять секунд. Суану этого времени будет вполне достаточно. Когда Кейн поедет мимо здания ФБР, я буду наблюдать с угла Пенсильвания-авеню. На экстренный случай там же будет находиться Тони с машиной, а если нам понадобится чуть больше времени, сенатор постарается задержать ее на ступенях Капитолия. Самая важная часть операции лежит на Суане — мы разработали ее до доли секунды. Поэтому слушайте внимательно. Я договорился, что Суан будет работать в бригаде строителей, реставрирующих фасад Капитолия. И, поверьте мне, договориться с этим профсоюзом взять на работу азиата было не так-то просто. Слово тебе, Суан.

Суан взглянул на него. Пока не обратились непосредственно к нему, он не проронил ни слова.

— Реконструкция восточной стороны Капитолия идет уже почти шесть месяцев. Кейн этого ждет не дождется. Она хочет, чтобы строительство закончили к моменту ее второй инаугурации. — Он усмехнулся. Глаза присутствующих были устремлены на маленького вьетнамца, все напряженно ловили каждое его слово. — В бригаде я уже больше четырех недель. Отвечаю за поставку всех материалов, которые приходят на стройплощадку, поэтому сижу в здании строительного управления. Оттуда легко следить за передвижениями людей на строительстве. Охрана — не из ФБР, не из Службы личной охраны или ЦРУ — они из Службы безопасности государственных учреждений. Почти все они гораздо старше обычных агентов, многие из них пришли туда работать, уйдя в отставку с одной из этих служб. Всего их шестнадцать человек; работают четверками в четыре смены. Я знаю, где они пьют, курят, играют в карты — все. Стройплощадка их не особенно интересует: она пока еще никуда не выходит и расположена напротив самой малолюдной части Капитолия. Максимум, что может выпасть на долю охранников, — мелкое воровство со стройплощадки. — Суан вдруг замолчал. — В центре площадки стоит американский подъемный кран — наверное, самый большой в мире: номер 11-3-10, специально сконструирован для установки новых блоков Капитолия. Максимальный размах стрелы — 322 фута. Это почти вдвое превышает норму, установленную для городских подъемных кранов. Никто не ожидает, что мы появимся с западной стороны и что у нас будет такой обзор. На самом верху находится маленькая закрытая площадка для общего ремонта шкивов — его пользуются лишь тогда, когда она стоит ровно и параллельно к земле. В результате площадка превращается в маленькую коробку: 4 фута в длину, 2 фута 3 дюйма в ширину и 1 фут 5 дюймов в высоту. Последние три дня я ночевал там. Оттуда мне видно все, но увидеть меня не могут даже с вертолета Белого дома.

Все изумленно молчали.

— Как вам удалось туда попасть? — спросил наконец сенатор.

— Взобрался как кошка, сенатор. Преимущество маленького роста. Залезаю туда после полуночи и спускаюсь в пять. Передо мной — весь Вашингтон, но меня никто не видит.

— А ступени Капитолия хорошо видны с такой маленькой площадки? — спросил председатель.

— На это нужно максимум четыре секунды, — ответил Суан. — Белый дом оттуда виден так, как ниоткуда. На прошлой неделе мне дважды представлялся случай убить Кейн. Во время ее официального визита сделать это будет несложно. Я не промахнусь…

— А как же другие рабочие? — перебил его сенатор. — Вдруг в четверг им понадобится кран.

На этот раз председатель улыбнулся:

— В ближайший четверг, друг мой, ожидается забастовка. Слишком низкая плата за сверхурочную работу. Ее как раз приурочат ко дню посещения Кейн Капитолия. Так что работать никто не будет. Одно можно сказать наверняка: на стройплощадке, где останутся только пожилые охранники, ни у кого не возникнет желания карабкаться в кабину на самой верхотуре, которую и так всем видно. С земли кажется, что там даже мышь не поместится, не говоря уже о человеке. — Председатель сделал паузу. — Завтра Суан улетает в Вену и вернется к нашей последней встрече в среду, чтобы доложить о результатах поездки. Кстати, Суан, ты раздобыл банку желтой краски?

— Да, взял со стройплощадки.

Председатель обвел взглядом стол — тишина.

— Отлично, кажется, мы неплохо подготовились. Спасибо, Суан.