Адмирал Империи – 30 - Дмитрий Николаевич Коровников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну что же, слушай, — торжественно начал я, для пущей важности откашлявшись в кулак. — Первым делом докладываю — нашел я тебе и твоим лихим казачкам новое пристанище, достойное гнездо, так сказать. А именно — огромный, почище иного астероида, линейный корабль! Как тебе такой поворот?
Наливайко аж подпрыгнул на стуле от такого сообщения, чуть не опрокинув стол. Его кустистые брови взлетели чуть ли не до самой кубанки.
— Вот это да! — восхищенно выдохнул он. — Целый линкор⁈ Ты не шутишь, Иваныч! И откуда ж ты такое сокровище? Колись давай, не тени!
Я важно похлопал себя по нагрудной электронной планке, на которой было написана моя новая должность — командующий 27-ой «линейной» дивизии Черноморского космического флота, и на которую Наливайко конечно же внимания не обратил.
Что касалось состава моей пусть и маленькой на фоне остальных, но все еще боеспособной дивизии. Как оказалось, 27-я «линейная», пусть и потрепанная в боях, все еще оставалась грозной силой. Главной ударной силой соединения, конечно же, был мой собственный флагман тяжелый крейсер «Одинокий», который сейчас проходил срочный ремонт и модернизацию в доках верфи Никополя-16. Но и помимо него имелось немало весьма достойных вымпелов.
Первым номером в этом почетном списке значился линейный корабль первого ранга «Императрица Мария», настоящий исполин океана звезд. То был дредноут старой постройки, но все еще крепкий и грозный. За ним шел новейший тяжелый крейсер, только-только сошедший со стапелей и еще не успевший обрести собственное имя, числившийся в реестре лишь под номером. Как знать, может, мне еще выпадет честь лично окрестить этого красавца.
А вот далее в перечне кораблей дивизии, увы, наблюдался заметный провал. Тяжелых крейсеров осталось всего два — не менее почтенный ветеран «Очаков» и горемычный «Меркурий», флагман предыдущего комдива контр-адмирала Гуля, сбежавшего, как нам известно на «Новую Москву». Остальные крупные корабли соединения погибли смертью храбрых в недавних жестоких сражениях. Ну а замыкали скорбный список всего четыре эсминца поддержки, столь незначительных на фоне своих старших собратьев, что на них никто внимания не обращал.
Так что выбор у меня, прямо скажем, был невелик. Но меня это ничуть не смутило. Рассудив, что на безрыбье, как говорится, и рак щука, я, недолго думая, решил предложить Якиму Наливайко с его казачьей вольницей перебраться всем скопом на борт могучей «Императрицы Марии». Туда отлично впишутся их уцелевшие истребители МиГ-1. А для пущей мотивации я решил лично назначить полковника Наливайко командиром этого линкора, благо насущная вакансия имелась.
Озвучив все эти соображения вслух, я откинулся на спинку стула и с интересом воззрился на своего визави, ожидая его реакции. И надо сказать, я ничуть не просчитался в своих ожиданиях. Услышав столь щедрое предложение, Яким сначала застыл с отвисшей челюстью, не в силах вымолвить ни слова, а потом вдруг сорвался с места и, отчаянно замахав руками, заорал, что есть мочи:
— Вот это удружил… Ну, спасибо тебе, Александр Иванович! Спасибо, брат! — Наливайко аж прослезился от нахлынувших эмоций. Здоровенный бородатый детина сейчас походил на малое дитя, получившее самый желанный подарок на день рождения. — Ей-богу, не подведу, будь спокоен! Оправдаю, как говорится, доверие командования…
Яким расчувствовался не на шутку. Он бегал вокруг стола, приплясывая на месте от возбуждения и радостно потрясая могучими кулаками.
— Ну, надо же, целехонький линкор, все одно что неприступный замок… Эх, и зададим же мы теперь жару, с такой-то громадиной! — продолжал бурно восторгаться полковник. — И ведь как удачно все складывается — наших МиГов у меня в последнем бою и вправду немного осталось. Раньше вон, приходилось вечно мыкаться без места, искать, где бы приткнуть наши машины. С авианосцами-то у нас вечно напряженка была. А теперь красота — свой собственный линейный корабль имеем… Все истребители влёгкую разместим, за милую душу, еще и место останется. Красотища!
Наливайко вдруг спохватился и уставился на меня горящими глазами:
— Погоди, Иваныч, так ты ж меня еще и капитаном, то бишь командиром этой монструозины назначаешь? Я правильно понял, а? Ну, ты не просто друг, ты отец родной! Век не забуду…
— Будет тебе, — я смущенно отмахнулся от пылких изъявлений благодарности. — Ведь не чужие же, сочтемся как-нибудь на том свете. А капитаном я тебя и впрямь ставлю, пора уж тебе расти, так сказать в большие люди выходить. Хватит уже в твои-то годы на истребителях гонять да на разведывательных «чайках». Ты ж как-никак целый казачий полковник, вот и командуй теперь соответственно чину — линейным кораблем.
Счастливый Наливайко немедленно заказал себе по такому случаю добрую половину офицерского меню, да еще кучу всяких деликатесов, невесть каким ветром занесенных на военный линкор видимо с планеты под нами. И конечно же, куда ж без этого, полковник не преминул затребовать у услужливого кибер-стюарда парочку бутылок забористого деметрийского вина.
На радостях Яким принялся уминать заказанные яства за обе щеки, лишь изредка прерываясь, чтобы промочить горло изрядной порцией красного. Полковник ел так самозабвенно и с таким аппетитом, словно голодал до этого, по меньшей мере, неделю. Я удивился, куда только в него столько влезает. Сам же я, как обычно, ограничился легким стандартным завтраком.
Заметив мой более чем скромный рацион, разрумянившийся Наливайко неодобрительно покачал кудлатой головой и с укором посмотрел на меня:
— Александр Иванович, ну что ж ты, в самом деле. По-прежнему в рот не берешь ничего крепче морковного сока? Совсем в своих космических походах от жизни отрешился, — полковник шумно отхлебнул еще вина прямо из горлышка и смачно отрыгнул. — Как можно так пресно и уныло куковать, ума не приложу! Ни тебе горячительного, ни тебе закуски достойной, одна трава в тарелке. Разве ж это жизнь?
Я лишь усмехнулся и философски пожал плечами:
— Ну, что поделать, у каждого свой путь и свои привычки. Не всем же, знаешь ли, на этом свете так лихо да безоглядно гореть, как ты. Кому-то надо и честь мундира блюсти, и трезвую голову на плечах иметь.
— Эх, Иваныч, — патетически взмахнул полупустой бутылкой захмелевший Наливайко, расплескав немного вина на стол. Его глаза лихорадочно блестели, а на щеках пылал румянец. — Ты пойми, воля,
