Екатерина Арагонская. Истинная королева - Элисон Уэйр

– Это не имеет значения. Династический союз должен быть сохранен. Этого желают и наши государи, и король Генрих. Но есть один деликатный вопрос, который я должна обсудить с вами. Король Генрих все еще надеется, что вы родите ребенка от принца Артура.

– Вы знаете, что это невозможно.

– Я знаю, но мне необходимо было получить ваш ответ. Видите ли, ваше высочество, если ваш брак с принцем Артуром совершился до конца, союз с его братом будет расценен как кровосмешение. Однако король Фердинанд уверен: папа даст разрешение, если будет доказано, что брачный союз в полном смысле слова не состоялся. Ваша мать попросила дона Эрнана узнать правду. – Под маской строгости на лице доньи Эльвиры таилась улыбка. – Разумеется, приличия не позволят ему обратиться к вашему высочеству, поэтому он обиняками расспрашивал фрейлин и даже прачек. А потом этот дурак отец Алессандро заявил ему, что брак состоялся. Так что, с позволения вашего высочества, я напишу королеве и дам ей знать, что вы остались девственницей.

– Очень хорошо, – ответила Екатерина, но сердце у нее упало.

Значит, домой она все-таки не поедет. И должна будет скрывать тоску по солнцу, обжигающему лицо, по вкусу апельсинов и объятиям горячо любимой матери. Ее желания не имеют значения. Когда родители приказывают, ее долг – повиноваться.

Вскоре после этого впавшего в немилость отца Алессандро вызвали домой, в Испанию. Донья Эльвира обиженным тоном объяснила, что его попытки отрицать девственность Екатерины в Мадриде восприняли неодобрительно. Екатерина попрощалась со священником холодно, потому что знала: он вызвал неудовольствие ее родителей. Однако ей было грустно смотреть, как он уезжает. Многие годы, прежде чем стать ее духовником, отец Алессандро был ее учителем, и она его любила.

– Теперь у меня нет духовного наставника, – сетовала она, когда священник уехал.

– Королева, ваша мать, распорядилась, чтобы вас исповедовал мой духовник, – сказала донья Эльвира. – Вы знаете отца Дуарте, он хороший человек и большой праведник.

Екатерина его знала; это был кругленький, добродушный священник с тонзурой на седеющей голове. Он вполне подойдет.

Долгие месяцы придворного траура Екатерина по большей части провела в Кройдоне, с нетерпением ожидая, будет ли разрешен ее брак с Генрихом. Ходили слухи, будто король Франции предложил в жены Генриху свою дочь. И вообразить нельзя было, что ею пренебрегут ради брачного союза с Францией, величайшим врагом Испании. Несмотря на желание когда-нибудь снова увидеть родину, Екатерина начала смотреть на брак с принцем Генрихом как на свой законный удел.

При дворе Екатерина побывала всего несколько раз, притом почти как частное лицо. Завеса печали продолжала висеть над королевскими дворцами, и обычные развлечения были отменены. Летом королева Елизавета доверительно сообщила Екатерине, что ждет седьмого ребенка, который, судя по всему, был зачат вскоре после смерти Артура.

– В тот ужасный вечер, когда нам сообщили новость, я сказала королю: «На все Божья воля, а мы еще достаточно молоды», – со слезами на глазах говорила королева. – Я молюсь о том, чтобы Он послал нам другого принца.

Екатерина надеялась, что так и будет, хотя и тревожилась, видя свою добрую свекровь не в лучшем состоянии. Горе от потери Артура повлияло на нее не лучшим образом. Но потом Елизавета отправилась объезжать королевство, и Екатерине пришлось вернуться в Кройдон. Только в Рождество, когда король распорядился, чтобы устроили обычные празднования, принцесса снова увидела свекровь и была поражена изменениями в ее внешности: королева вся как будто усохла и выглядела нездоровой. Казалось, у нее ни на что нет сил.

Екатерина раздумывала, стоит ли ей поделиться своими опасениями с королем, как вдруг тот сам вызвал ее в свой кабинет. Генрих тоже осунулся, печаль прочертила резкие линии на его лбу, но держался он превосходно.

– Садитесь, Кэтрин, – сказал король, откидываясь в кресле и глядя на нее через стол, заваленный бумагами и счетными книгами.

Обезьянки сегодня при нем не было.

Екатерина села, разгладила черную бархатную юбку.

– Я хотел поговорить о вашем браке с принцем Генрихом, – начал король. – Некоторые возражают против него. Самый яростный противник – Уильям Уорхэм, епископ Лондона. Он утверждает, что, если человек берет в супруги жену своего брата, это дело нечистое и ужасное. По этому поводу было много ожесточенных споров. – Он поморщился. – Но не бойтесь! Чего бы вам ни наговорили по поводу вашей помолвки, многие ученые богословы уверяли меня, что папа почти наверняка даст разрешение, поскольку ваш брак с Артуром, как бы это выразиться, не был настоящим браком. А даже если бы был, папа все равно обладает достаточной властью, чтобы преодолеть это препятствие. Я заставлю замолчать всех недовольных!

Екатерина слушала короля со все возраставшим беспокойством, но в конце его речи испытала глубокое облегчение.

– Я так благодарна вашей милости, – прочувствованно сказала она.

Король посмотрел на нее долгим взглядом и кивнул.

– Мой сын будет счастливым человеком, – заметил он.

– Сир, – осмелилась заговорить Екатерина, – как здоровье королевы?

– Она утомлена, – нахмурился Генрих, – но доктора говорят, что все пройдет благополучно. Не волнуйтесь.

Он встал, давая понять, что разговор закончен, и протянул руку для поцелуя. Екатерина опустилась на колени и приложила к ней губы. Но почему, если причиной нездоровья королевы была всего лишь усталость, он выглядит таким встревоженным?

Королева Елизавета умерла. Екатерина горько расплакалась, когда однажды темным февральским утром донья Эльвира обрушила на нее эту новость.

– Она скончалась ночью. Ребенок родился преждевременно, – сказала дуэнья, глядя на письмо с королевской печатью, которое затем передала Екатерине.

Принцесса сквозь слезы прочла послание короля. Его возлюбленная жена намеревалась рожать в Ричмонде, но ребенок появился на свет, когда они находились в Тауэре. «Она восстанавливалась после родовых мук, но потом, совершенно внезапно, открылось обильное кровотечение, и мы послали за врачом, который уже ушел домой. Он вернулся со всей возможной поспешностью, но не мог спасти ее. Она покинула этот мир в свой тридцать седьмой день рождения».

Умереть вот так! Это было ужасно, и Екатерина со всей отчетливостью ощутила, какой опасности подвергается каждая женщина, просто зачиная ребенка. То же ждет и ее, когда придет время. От этой мысли мороз бежал по коже. Как, должно быть, страдала королева! Пройти через такие муки, чтобы умереть через несколько дней, уже идя на поправку. Почему случаются такие вещи?

Екатерина охотно расспросила бы об этом дуэнью, но донья Эльвира была не из тех, кому хочется довериться, тем более в таких интимных делах. Старая женщина скорбно покачала головой:

– Она назвала младенца вашим именем, принцесса.

– Бедная малышка, – печально проговорила Екатерина.

Как обычно, донья Эльвира вспомнила о правилах этикета:

– Двор снова погрузится в траур. Нужно подготовить ваше черное платье или синее, если ваше высочество предпочитает его.

Екатерина была удивлена, узнав, что в Англии синий – это цвет королевского траура.

Однако, облачившись во вдовий наряд, она не отправилась ко двору тотчас же, потому что пришло известие: король Генрих уединился, чтобы оплакивать кончину своей жены и последовавшего за родильницей младенца. Несчастный муж, он в одночасье понес жестокую утрату. Не было сомнений в том, что он сильно любил жену: это ясно видели все. Кто мог не любить Елизавету? А эти несчастные, оставшиеся без матери дети! Особенно Маргарита, которой предстояло вскорости уехать на север и выйти замуж за короля шотландцев, и Мария, которой еще не исполнилось и семи лет. Мягкое сердце Екатерины обливалось кровью от сострадания к ним. Она глубоко скорбела. С момента приезда в Англию королева Елизавета была для нее верным и любящим другом.

Печалилась не только принцесса: из Испании пришло известие о смерти матери Марии де Салинас. Видя свою подругу убитой горем, Екатерина еще сильнее сопереживала осиротевшей королевской семье. Ужасно потерять мать, особенно в юности. Екатерина молилась, чтобы ее мать прожила еще долгие годы.

Смерть королевы пришлась на напряженный момент: дон Эрнан только что составил брачный договор для Екатерины и принца Генриха и монархи в нетерпении ожидали его подписания. Все условия были обговорены и одобрены – ничего удивительного, если учесть, что переговоры о браке Екатерины с Артуром тянулись четырнадцать лет. Король Генрих оставлял себе первую часть приданого Екатерины, вторая должна быть ему передана, когда свершится ее брак с принцем Генрихом.

А до этого, настаивала королева Изабелла, король должен содержать Екатерину за свой счет. Это давало ему право распорядиться устройством двора принцессы, хотя ее мать твердо настаивала на том, чтобы донья Эльвира оставалась при Екатерине в качестве дуэньи. Услышав об этом, принцесса вздохнула. Удастся ли ей когда-нибудь обрести хоть малую толику свободы? Дуэнья и теперь обращалась с ней как с ребенком! Было так трудно соблюдать строгий испанский этикет в стране, где манеры гораздо свободнее, но донья Эльвира, казалось, не понимала этого.