Чертова пляска - Василий Анатольевич Криптонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ехать к Лангену домой не пришлось. Когда я проходил мимо мастерской, у её крыльца остановилась коляска, из которой выскочил немец. Задумчиво посмотрел на стоящий чуть поодаль особняк Ползунова. Меня, за коляской, не заметил.
Ишь ты. Девять утра — а он уже тут как тут.
— Что, не терпится? — окликнул Лангена я.
Немец вздрогнул и обернулся. Увидел меня, попробовал изобразить любезную улыбку, поклонился.
— Добрый утр.
— Ну, для кого-то — наверняка добрый. Но ты в их число не входишь. — Я подошёл к Лангену, ухватил его за жилет и слегка приподнял. — Подсунуть Ползунову куклу — сам придумал, или научили?
Глава 8
— Я не понимай…
— Да ты чё. А так? — я саданул ему коленом между ног.
Ланген взвыл.
— Получше стало с пониманием?
— Это не я!
— О как. А что — не ты?
— Кукла в крышу — не я!
— Вон оно чё. В крышу, значит?
Тут Ланген понял, что попался. Забился в моих руках и заверещал на весь двор:
— Это не я! Я делал ничего!
Пришлось, чтобы не вызывать у прохожих и работяг из мастерской нездоровый интерес к происходящему, перенестись вместе с Лангеном в единственное место, доступное мне в Петербурге — особняк Ползунова.
Оттуда я за шиворот протащил Лангена к Ползунову в спальню.
Увидев, что партнер по бизнесу не отбросил копыта и даже не исповедуется перед смертью, а вполне себе бодро наворачивает яичницу, Ланген вытаращил глаза.
— Не ожидал? — усмехнулся я. — Понимаю. Рассчитывал, что сегодня утром проснёшься единоличным хозяином мастерской?
Ланген со страху аж посерел.
— Я не понимай…
— Я тоже, — удивленно сказал Ползунов. — Что происходит, Владимир Всеволодович?
— Очная ставка. Кикимора, которая вас едва не ушатала — результат наведённого воздействия. Проще говоря, быстродействующей порчи. При обычном раскладе сегодняшнюю ночь вы бы, вероятнее всего, не пережили. То, что ухитрились выжить –результат моего вмешательства. Я вливал в вас колдовскую силу, и остатки её, видимо, помогли вашему организму сопротивляться. Потому вы и протянули до утра. Но следующая ночь уж точно стала бы последней. На что чрезвычайно рассчитывал ваш деловой партнер.
Я повернулся к Лангену.
— Это не я! — объявил тот. И вдруг заговорил по-русски вполне ясно и даже почти без акцента: — Вы ничего не докажете! Иван, не верь ему! Это ложь! Я бы никогда…
— Ишь, как запел. — Я покачал головой. — Вот что, друг ты мой зарубежный. Доказывать никто никому ничего не собирается. Это у вас, может, принято по судам бегать бумажками трясти, а у нас расклад иной. Мне достаточно того, что я видел своими глазами и слышал своими ушами. Хитро придумано, согласен — свалить всё на кикимору. Дескать, вернулась, проклятая! Комар носа не подточит, мастерская тебе достанется.
— Нет! Это ложь!
— Да заткнись уже. — Я съездил Лангену по уху. — Сказал же: мне и так всё ясно, доказательства не требуются. Единственное, чего хочу, ответ на вопрос: где ты взял куклу? Если опять запищишь, что не брал, оплеухой не отделаешься. Ухо отрежу.
Я вынул из-за пояса кинжал. Ланген у меня в руках затрясся.
— Ну?
— Я не хотел… Клянусь, не хотел, он сам подошёл ко мне…
— Кто?
— Трактирщик. Там, на Лиговке, — Ланген махнул рукой. — Я просто присел за стол, а он подошёл и сказал, что сразу понял: я испытываю затруднения.
— Ну да. Ты, конечно, совершенно случайно пошёл именно в тот трактир, где водится персонал, оказывающий такого рода услуги… Как он называется?
— «Колосок».
— Миленько… Ладно, понял. Оставляю его вам, — я пинком под зад отправил Лангена в полёт по комнате и повернулся к Ползунову. — Суть вы, полагаю, поняли. Дальше решайте вопрос, как хотите. Если что, ребята в вашем распоряжении.
Я взглянул на охотников, которых притащил из оплота. Те понятливо встали с двух сторон от двери. Ползунов отставил в сторону поднос с завтраком и задумчиво закатал рукава рубахи. Ланген, взглянув сначала на него, а потом на телохранителей, взвыл.
Шоу обещало быть забавным, но смотреть его у меня не было времени.
Я вышел из особняка Ползунова. И задумался.
Тащиться в трактир на Лиговке самому — всё равно, что явиться туда с плакатом «Внимание! Я выслеживаю тварь в человеческом обличье, якшающуюся с нечистью». Охотник, вдруг пожелавший решить свои проблемы посредством нечисти — это нечто не сказать чтобы совсем уж небывалое, единичные-то случаи есть, но уж точно не вызывающее доверия. Ко мне трактирщик тупо остережется подходить. А превратиться в не-охотника враз и запросто не получится. Можно, конечно, переодеться, не брать с собой меч и снять с руки перчатку. Но звёзды-то никуда не денутся… Не, если заморочиться — вопрос с внешностью, конечно, можно решить. А можно просто не заморачиваться.
С этой мыслью я кастанул нужный Знак и перенёсся в Поречье.
— Что-что? — изумленно переспросила меня Александра Дмитриевна Урюпина.
В конторе она была одна, сестра усвистала куда-то по делам.
Я терпеливо повторил.
— Но это же опасно! Вдруг трактирщик меня раскроет? — Александра попыталась изобразить испуганное лицо.
— Если раскроет, просто сделает вид, что не понимает, о чём вы говорите. Посочувствует вашему горю, да отвалит подобру-поздорову. Но за такой исход, как вы понимаете, я заплачу гораздо меньше, чем за успешный.
Услышав о деньгах, Александра мигом избавилась от опасений.
— Хорошо, идёмте.
Мы перенеслись в Петербург. Я поймал извозчика.
— Трактир «Колосок» на Лиговке знаешь?
— На Лиговке? — ахнула Александра. — Это, что же — столица⁈
Извозчик покосился на барышню с некоторым обалдением, но ничего не сказал. Только подтвердил, что трактир «Колосок» знает. Я подал Александре руку и помог забраться в коляску.
Все сорок минут, что мы добирались до трактира, слушал восторженный рассказ Александры о том, как она обожает Петербург. Доводилось бывать тут, когда был жив папенька. За это время дважды начинался и заканчивался противный мелкий дождь, извозчик поднял над коляской крышу. Через сорок минут Александра вошла в трактир «Колосок», а я — в забегаловку
