Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » О войне » От дома до фронта - Елена Ржевская

От дома до фронта - Елена Ржевская

Читать онлайн От дома до фронта - Елена Ржевская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Перейти на страницу:

Пока они пекут свои оладьи, я распахиваю створки буфета и с головой зарываюсь в ворох тряпья. Активисты домоуправления в наше отсутствие запихали в буфет постельное белье и все остальные вещи из шкафа, который остался в комнате, занятой чужими людьми.

У меня была вязаная кофточка. Отыскав ее наконец — она очутилась в драном пододеяльнике, — я положила ее пока что сверху.

Светится оранжевый абажур над обеденным столом, вернее, над матрацем, прикрытым ватным одеялом. Чадит конопляное масло. Громыхая лыжными ботинками, брат расхаживает в ожидании оладий по тесной тропке между диваном и обеденным столом с матрацем. Как это у них с папой похоже: ходить взад-вперед, задумавшись. Я стою спиной к буфету и слежу за братом. И вдруг догадываюсь, что думает он сейчас так озабоченно не о локаторе, а обо мне.

На месте буфета раньше стояли старинные часы. Мы их «съели», когда папа остался без работы. Часы были тем хороши, что в темном углублении за маятником был отличный тайник. Туда я прятала толстую тетрадку — дневник.

— Го-гвыр, да-ир-по… Как ты полагаешь, Макс? — сказал лысый Петя, его рот залеплен вязкой оладиной.

— Гдар-мтыр, выр фаль-цэк один… А, Петр Степанович? — примерно так можно воспроизвести то, что ответил брат.

Как они оберегают свои государственные тайны! К моим тайнам такой щепетильности у брата не было. По крайней мере тогда, в переходном возрасте.

Он обнаружил мой тайник. На обложке дневника я просила нашедшего «не читать, а после моей смерти сжечь». Эти призывы не остановили его.

Как он был возмущен! Вернувшись из школы, я была встречена грубыми криками:

— Мещанка! Что у нее на уме!

Мне не хотелось больше жить от отвращения.

Я сунула ему кулаком между глаз, как он учил меня в пору нашей дружбы, до переходного возраста, и с удвоенной силой получила сдачу.

Он вопил:

— У нее мальчишки на уме!

Я затыкала пальцами уши, чтоб не слышать. Нет же! При чем тут мальчишки?! На уме у меня Коля Бурачек, мой одноклассник.

Брат преисполнен ко мне презрения, я к нему — ненависти.

— Мещанка! Окончательно разложилась. Последняя стадия человеческого падения.

Раньше мы по крайней мере ценили друг друга. Теперь нет. Брат ценит только то, что на пользу пятилетке, а личные чувства и переживания клеймит тяжким, оскорбительным словом — мещанство!

Ох как трудно иметь брата переходного возраста в дни великой реконструкции народного хозяйства.

Я бы еще многое вспоминала, привалясь к буфету, но брат завозился, стал снимать свою куртку из аэростата.

— Надо рюкзак поискать. — Ему хочется что-нибудь сделать для меня.

Я тоже сбрасываю с плеч шинель, и мы идем на кухню, выволакиваем оттуда лестницу в коридор. Брат взбирается по лестнице — я придерживаю ее — и шурует на полатях. Поиски что-то затягиваются.

— Ну ладно, кончай. Не найдешь. А может, его мама увезла. Только людям мешаем спать, возимся.

Брат по плечи втиснулся на полати.

— Коньки с ботинками не нужны? А таз для варенья?

— Послушай, а как ребята с нашего двора? Кальвара и Кузьмичевы? Слышно что-нибудь о них?

— Ты что, не знаешь? — Голос брата уходит в глубь полатей и глухо возвращается оттуда. — Кальвара погиб. А младший Кузьмичев в госпитале, ему ногу до колена ампутировали…

Брат вдруг спустился вниз.

— Зря это я тебе…

Лицо его при тусклом освещении коридорной лампочки выглядит таким же серым, как его вигоневый свитер. Надо бы постирать его свитер, но уже не получится — некогда. Теперь уж когда вернусь, постираю.

Вернусь. А Кальвары нет и никогда не будет. А маленький Кузьмичев — он на пятнадцать минут младше своего близнеца — на костылях стоит…

Из кухни появляется жиличка. Не та, что с собакой, — другая. Стоит молча, руки у пояса стиснуты. Смотрит не то чтоб с осуждением, а с какой-то кислой мыслью на сморщенном лице, точно мы с братом ей задолжали. А он опять поднялся по лестнице.

— Держи!

И мне на руки шлепнулся старый, пыльный рюкзак.

Из маленькой комнаты, где до войны жил сосед-бухгалтер универмага, вышла еще одна жиличка в роговых очках и жидком перманенте.

— Такой шум, товарищи, — мучительно напрягаясь, изнуренно произносит она. — Мой муж… Я вынуждена всякий раз напоминать. Он работает над диссертацией… Прошу, товарищи. — И скрылась с извинениями.

А та, первая жиличка, что появилась из кухни, закипает ей вслед: тем, кто в октябре из Москвы повыехал, а теперь обратно явился, и пяти метров не стоило бы давать.

— А вы оставались? Не эвакуировались?

Она глянула на меня, сморщенные щеки ее покрылись красными пятнами.

— Еще бы! А вы как себе представляете?! — И ушла к себе, решительно двинув дверью.

Я не очень разбираюсь в этой новой действительности, но если она не собиралась защищать Москву, не вижу доблести в том, что она оставалась. Я сказала об этом брату.

— Не серьезничай. Это же мещанка!

На этот раз я с ним заодно.

Брат быстро покидал все вещи обратно на полати, отнес лестницу на кухню. Он доволен, что отыскал для меня рюкзак. Сел на наш кухонный стол.

— Ну, чего еще надо?

— Вроде все.

Он провел рукой по голове, взъерошил свои волосы. Опять он похож на папу.

— Слушай, Мориц, а что уж тебе так понадобилось именно в десант?

— Так уж получилось само собой. Я тут ни при чем.

— Ну ладно. А все-таки чего еще надо?

— Ничего больше.

Я села на табурет. Молча думаем об одном. Но не говорим. Что-то мешает. Мы вообще в эти дни стараемся не заговорить о папе. Может быть, из боязни что-то переступить, потерять надежду.

— Ну, спать пора.

С тех пор как у него кончился переходный возраст и он сам влюбился в одну девочку с косами, мы опять с ним дружим.

Мещанка, сказал брат. Так-то так. Но грустно отчего-то. Все же война какие-то свои вешки незримо расставляет между людьми — метит, сводит, разводит. Не поймешь. Ну да ладно, после войны разберемся.

Укладываемся. Брат на деревянной маминой кровати. Я на клеенчатом диване. Петр Степанович взбирается на пружинный матрац, положенный на обеденный стол. Задел головой оранжевый абажур, и вся люстра заходила под потолком. Уже свет погашен, а мне все кажется — я вижу, как покачивается абажур.

Еще один день в Москве прожит. Уеду, что увезу с собой, о чем вспомню? Улицы, по которым хожено-перехожено, моего брата, старый оранжевый абажур — под ним столько раз мы сидели всей семьей… Может, это и есть сейчас моя Москва.

6

Управление воздушно-десантных войск находится этажом выше.

Это молодое управление, оно только-только формируется. Мы, можно сказать, у самых его истоков находимся.

Стулья сюда, в коридор, достались уже последнего разбора — венские, разномастные. На одном таком сидит Дама Катя. Я сажусь с ней рядом. Тоненькая, хрупкая шея ее торчит из просторного ворота гимнастерки. На лице застыл тревожный вопрос. Я знаю, что ее мучает. Куда же теперь, по какому адресу вышлют ей письмо, если ее родные отыщутся?

Я отвожу глаза. Мы с ней в неравном положении. У меня дома брат. Если папа даст знать о себе…

— Хорошо бы нам всем вместе попасть, — говорит Катя.

Об этом теперь все наши помыслы.

Ждем еще немного. Скоро начнут вызывать.

Вызвали Старшину. Он вскочил, обдернул умело гимнастерку, складки согнал на спину под пояс и по-солдатски зашагал к двери.

Пухлость с лица его спала еще за дорогу, и баки не так пышны и глупы, как прежде, — свалялись. Взгляд серьезный. Красит человека испытание.

Ну, началось. Не сидится. Пристраиваюсь в ногу к проходящей мимо Ангелине. Хочется говорить о чем-нибудь отвлеченном: о Гае Юлии Цезаре, о воине римлян с галлами.

Что там за дверью? О чем разговаривают?

Вызвали Гиндина. Он пригнулся, быстро придавил окурок о подошву сапога и ушел, цокая каблуками, оставив на паркете у двери маленький чинарик.

— Техник-интендант второго ранга… — Это несется вслед за появившимся в дверях Гиндиным. До сознания не сразу доходит, что ведь это — меня…

Я поспешно обдергиваю гимнастерку, как это делал Старшина, и переступаю порог, успев еще пригладить руками волосы.

В глубине комнаты два подполковника сидят за столом друг против друга и вполоборота к двери, то есть ко мне. Я представилась, как нас обучили в Ставрополе, сомкнув каблуки и вытянув по швам руки.

— Товарищ техник-интендант второго ранга, вы спортсменка?

Ободряющий утвердительный вопрос.

— Я играла в волейбол.

Наша женская школьная команда была чемпионом Краснопресненского района среди восьмых классов. А потом я отстала от волейбола, уж не помню сейчас почему.

— Так, так. А на лыжах хорошо ходите?

— Не так уж хорошо, но постараюсь…

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать От дома до фронта - Елена Ржевская торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит