Убийство жестянщиков - Кен Бруен

— Дрались в костюме?

— Это не был вызов.

— Что-то другое, так?

— Верно, что-то другое.

Он остановил на мне свои темные глаза и спросил:

— Что вы теперь думаете о тинкерах?

— Вам это интересно?

— Сегодня… да.

— Я с вами работаю, и мне это нравится.

Он не отвел глаз.

— А если бы мы жили в соседнем доме, Тейлор, как бы вы к этому отнеслись?

— Обрадовался бы.

Он коротко рассмеялся:

— Что-то слабо верится.

— Вы мне не верите?

— Пойдемте.

Фургон стоял в аллее, на крыльях и дверцах глубокие вмятины.

— Господи, что случилось, в вас швыряли камнями?

— Вы угадали.

Он завел фургон и спросил:

— Вы знаете что такое дневка?

— Место, куда селят племя, вроде турбазы.

Это его позабавило. Он пробормотал:

— Турбаза, как обычно это звучит.

От этих слов так и несло снисходительностью. Я сказал:

— Слушайте, Трубочист, последите за тоном. Что бы ни случилось, я в этом участия не принимал. Я же с вами, припоминаете?

Горечь спустилась от его глаз ко рту, заставив губы подергиваться. Он потрогал губы и сказал:

— Вы из постоянных жителей. Пусть вы считаете себя вне закона, все равно вы один из них.

Я сделал вид, что пропустил его слова мимо ушей, но мне они чертовски не понравились. Достал сигарету.

Трубочист приказал:

— Прикурите две.

Ребенку во мне захотелось крикнуть:

— Купите свои.

Я прикурил сигареты и протянул одну ему. Он сказал:

— Я обидел вас, Тейлор.

— Не берите в голову, приятель.

Он сосредоточился на дороге. Никотин усугубил напряжение. Он остановился у Дэнган-хейтс, и мы вылезли из машины. Он кивнул в сторону долины и сказал:

— Смотрите.

В основном я мог видеть только дым. Я спросил:

— Пожар, горит кустарник. Ну и что?

— Это и есть… турбаза.

Приглядевшись, я рассмотрел бродивших в дыму людей. Мужчины, прихрамывая, пытались залить огонь водой. Босоногие дети плакали, держась за юбки своих матерей. Не осталось ни одного целого фургона. Те, что не горели, уже превратились в головешки или были перевернуты.

Я спросил:

— Где же полиция?

Он презрительно фыркнул и ответил вопросом на вопрос:

— Вы новости слушали?

— Конечно.

— Об этом вот что-нибудь передавали?

— Нет.

— Потому что это не новости.

— Кто это сделал?

— Добропорядочные граждане, которые ходят в церковь.

Я вспомнил свою матушку и не стал спорить. Взглянул на его волосы и одежду и догадался:

— Вы там были.

— Да, только я поздно приехал. Хотя ничего бы не изменилось. Но мне удалось помешать двоим из них кастрировать моего кузена.

— Это напоминает «Солдата Блю».

— Это напоминает сегодняшнюю Ирландию.

— Что вы теперь будете делать?

— Снова строить. Мы так всегда поступаем.

— Не знаю, что и сказать.

Он хлопнул меня по руке и предложил:

— Пойдемте, я отвезу вас домой.

— Может быть, мне туда спуститься, помочь чем-нибудь?

— Вряд ли там сегодня, да и много дней спустя благосклонно посмотрят на постоянного жителя города.

Назад мы ехали молча. У дома я сказал:

— Позвоните, если я смогу что-то сделать для вас.

— Мне нужно одно, Джек Тейлор.

— Говорите.

— Найдите того, кто убивает моих парней.

* * *

Каких законов испугаетесь вы, если, танцуя, споткнетесь о ничейные железные цепи?

Я понятия не имел, как мне добраться до Рональда Брайсона. Наиболее привлекательной казалась мысль пристрелить его. Но где взять доказательства, черт побери? Можно начать молиться, но я как-то не особенно верил в силу молитв. Считал, что вере с этим негодяем не справиться.

Поэтому я занялся тем, чем обычно занимался, когда не знал, что делать. Принялся читать. Считайте, что я таким образом прятался. Я полагаю, что успокаивался. Моей последней находкой стал Роберт Ирвин. Мой автор, выпускник Кэмбриджа и законченный наркоман. Я бы с удовольствием прошелся с ним по пивнушкам. Только что переиздали его блистательную безумную книгу «Я нужен Сатане». События происходят в Лондоне в 1967 году. Описать книгу невозможно. Она так меня захватила, что я попросил Винни найти для меня «Изысканный труп» — про сюрреализм 1930-х. Такие книги обычно не читают на западе Ирландии, если есть полоска кокаина и солидный запас виски, но, бог мой, это, безусловно, усиливает кайф.

Я собирался закончить перечитыванием Джеймса Сэллиса. Особенно его романов про Лью Гриффина. После этого я готов был бы встать на путь нанесения увечий. Зазвонил телефон, я глотнул виски и снял трубку.

— Джек!

— Лаура?

Она рыдала, с трудом переводя дыхание. Я сказал:

— Тихо, тихо, детка. Я здесь. Только скажи мне, где ты.

— В телефонной будке на Айр-сквер.

— Не двигайся, я сейчас приду.

Я нашел будку и в ней Лауру в истерике. Когда я открыл дверь, она вздрогнула. Я сказал:

— Будет, будет… шшш…

Я обнял ее, и проходившая мимо женщина с ненавистью взглянула на меня. Я сказал:

— Я этого не делал.

— Все вы так говорите.

Лаура сунула мне в руки смятый пакет с логотипом «Живаго»:

— Я купила тебе подарок, Джек.

Это меня почти прикончило. Добавьте это чувство к бешеной ярости, и вы получите мощное взрывное устройство. Я усадил Лауру на скамейку. На другом ее конце дремал пьяница и что-то мурлыкал. Мне показалось, что из репертуара Бритни Спирс.

Вот и удивляйтесь.

Я спросил:

— Что случилось, милая?

— Я разговаривала с Диклэном в «Живаго», когда заметила того человека.

Как будто я должен догадаться. Я спросил:

— Какого человека?

— Англичанина, который приходил в твой дом.

— Брайсон.

— Он вышел за мной из магазина.

— Тебе надо было сказать Диклэну, он бы его отметелил.

— Я не хотела никакой заварушки.

Зло процветает и распространяется, потому что порядочные люди не хотят устраивать заварушку. Она продолжила:

— Он меня напутал. Я уже дошла до «У Фоллера», когда он меня догнал. Сказал: «Не надо так торопиться. Я не собираюсь тебя трогать. Только хочу, чтобы ты кое-что передала нашему Джеку. Сможешь?» Я согласилась, и он плюнул мне в лицо.

Я вытер ей лицо, как будто слюна там еще осталась. Я едва не ослеп от ярости. Поднял ее со скамейки и сказал:

— Я отведу тебя к своим друзьям, хорошо?

Она прижалась ко мне и взмолилась:

— Так ты не позволишь ему меня обидеть, Джек?

— Гарантирую, радость моя.

Я отвел ее к Джеффу. Он стоял за стойкой, охранник сидел на своем привычном месте. Я посадил Лауру на жесткий стул и подошел к стойке. Охранник сказал:

— Еще одна жена?

Я обратился к Джеффу:

— Эта девушка в шоке, ты не присмотришь за ней некоторое время?

Он поднял брови и ответил:

— Я позову Кэти.

— Как Серина Мэй?

— Неплохо.

— Я вернусь через несколько минут.

Я был как безумный. Попадаться мне на глаза в этот момент не стоило.

Джефф заметил:

— Не делай ничего опрометчивого.

— Что ты хочешь этим сказать?

Он поднял руки, сдаваясь, и сказал:

— Эй, парень, отступи. Ты бы видел свое лицо.

Я ушел.

Когда я почти бегом мчался по Форстер-стрит, кто-то позвал меня по имени. Я не обратил внимания. Почувствовал, что кто-то схватил меня за руку. Круто повернулся и увидел Кигана.

— Сбавь темп, парниша, — сказал он.

— Пошел на хер.

Он не выпустил моей руки и сказал:

— Давненько никто мне такого не говорил, Джек.

— Так ты отпустишь мою руку?

— Сначала скажи, что ты собираешься делать.

Я глубоко вздохнул. Моя мать гордилась бы таким вздохом. Почувствовал, как белый туман ярости слегка рассеивается. Но я не хотел терять запал. Сказал:

— Собираюсь оторвать этой сволочи голову.

— Не слишком умно, Джек.

— Плевать мне, умно или не умно. Ты сам сказал, что уничтожил бы любого, кто посмел бы коснуться твоей женщины.

Он кивнул:

— Но без свидетелей. Давай я туда поднимусь, посмотрю что и как. А ты поболтайся здесь, покури, сообрази, что будешь делать.

Звучало разумно, поэтому я сказал:

— Разумно.

— Ладно, скоро увидимся.

Я смотрел, как он свернул к «Саймону». Даже на расстоянии вы могли почувствовать в его фигуре скрытую угрозу. Я старался не думать о том, что мне хотелось с этим ублюдком Брайсоном сделать. Сел на низенькую стену, где часто собирались стайки пьяниц. Спирт, который они здесь лакали, не разливался по красивым бутылкам и не продавался в приличных пабах. Нет, это был грубый сырец, который в юго-восточной части Лондона называют «Джек» или «Белая леди». Сто градусов. Мне несколько раз приходилось его пробовать.