Рождество в Центральном парке - Джоанна Шуп

"Потому что я обещаю, вы получите удовольствие".

На ум опять пришли те его слова, а сам он находился совсем рядом. Ещё немного, и она лишится чувств.

"Роуз, возьми себя в руки. Он твой работодатель. Он думает, что ты замужем".

Если она будет повторять себе это почаще, возможно, ей удастся избежать серьёзного промаха, из-за которого её вполне могут уволить.

Преисполнившись решимости, она принялась за работу. Если повезёт, Дюк вернётся наверх и уйдёт. Бокалы ожидали на стойке, открытый сундук – на полу. Она взяла хрустальный бокал, завернула его в коричневую бумагу и положила в сундук.

Когда она потянулась за следующим бокалом, внезапно раздался голос Дюка:

– Зачем вы это делаете? Где ваш персонал?

– Я отпустила их на оставшуюся часть вечера. И вызвалась сама упаковать бокалы.

Он ничего не сказал, но его явно переполняло любопытство. Хозяйка дома никогда бы не спустилась на кухню, чтобы помочь слугам. Если бы Дюк продолжил задавать вопросы, Роуз не нашлась бы с ответом. Сколько же ещё ей придётся врать этим вечером?

Как раз в тот момент, когда она решила, что Дюк так и не заговорит, он спросил:

– Зачем их упаковывать?

Да, это тоже странно. В большинстве домов бокалы хранят на полках, а не убирают в сундуки.

– Мы храним их в сундуке, пока они нам не понадобятся.

Он подошёл ближе, заняв всё пространство кладовой.

– Я помогу.

– В этом нет необходимости.

– Конечно, нет, но я всё равно помогу.

– Вы едва здесь поместитесь, – выпалила она, прижимаясь всем телом к открытой двери, чтобы только не коснуться Дюка.

Он вошёл внутрь и захлопнул дверь.

– Вот. Теперь дверь нам не мешает. Так лучше?

Нет, совсем не лучше. Теперь Роуз оказалась в замкнутом пространстве с недосягаемым для неё мужчиной, от которого исходил божественный аромат и вызывал дрожь во всём теле.

– Тогда приступайте к делу, – попросила она, протягивая ему бокал. Чем скорее они закончат, тем скорее она сможет сбежать.

Он неспешно завернул бокал в бумагу и положил его в сундук.

– Вы подумали над моим предложением?

– Нет, – соврала она.

Из его груди вырвался смешок.

– Вы не умеете лгать.

"Очевидно, умею. Я же смогла одурачить тебя сегодня".

– Я замужем. Вы предлагаете невозможное.

– Очень даже возможное, ваш муж дал своё согласие.

Она вздрогнула от неожиданности, едва не выронив хрустальный бокал.

– Что вы сказали?

– Вы слышали. Он не возражает. Сам мне сказал. Немного необычно, согласен, но я могу понять вашего мужа, учитывая его связь с горничной.

Она завернула ещё один бокал в бумагу, а в голове в это время роилась сотня вопросов. Как Дюк узнал о Генри и Бриджит? Но раз он назвал Генри мужем Роуз, значит, он не в курсе всей правды. Что именно сказал ему Генри? Господи, этот обман сведёт её в могилу быстрее, чем пристрастие к опиуму наркомана.

– То есть вы думаете, я просто возьму и соглашусь, – сказала она, складывая бокал в сундук, чтобы избежать пристального взгляда Дюка, – потому что мой муж дал вам своё согласие?

В поле её зрения попали чёрные вечерние ботинки. Когда Роуз выпрямилась, то поняла, что Дюк стоит совсем близко, его длинная фигура находилась всего в нескольких дюймах от неё. Она подняла глаза выше, и во рту пересохло. Как же он прекрасен! Даже то, как его взъерошенные каштановые волосы, касались шрама над бровью вызывало восхищение. Он не был идеальным, но её тело плевать на это хотело. Тёплое ощущение внизу живота переместилось ниже, сконцентрировавшись между ног.

Уголки его рта изогнулись, и он приподнял тремя пальцами её подбородок.

– Нет, я думаю, то, почему вы согласитесь, читается сейчас в вашем взгляде. В румянце на вашей прекрасной коже. В том, как у вас перехватывает дыхание, когда я подхожу ближе.

Как ему удалось так легко прочитать её мысли? Настоящий журналист по призванию. Но и Роуз – писательница, а вскоре станет репортёром. Почему у неё не получалось с той же лёгкостью читать его мысли? Тогда бы у неё появилось больше шансов ему противостоять.

Вот только она с трудом могла припомнить причину, почему поцеловать его – такая ужасная идея.

Сделав вдох, Роуз попыталась покачать головой, несмотря на его нежную хватку.

– Я не из тех женщин...

Он заправил ей за ухо выбившуюся прядку.

– Я знаю, и стою здесь совершенно не поэтому. Для меня это не игра или мимолётное увлечение. Совсем наоборот. Вы замечательная, Роуз. Вы не похожи ни на одну женщину, которую я встречал до сего момента. – Он сухо усмехнулся. – Кстати, каких-нибудь пару столетий назад я мог бы вызвать вашего мужа на дуэль.

Сердце сжалось, но Роуз постаралась сохранить приподнятое настроение.

– И стрелялись бы на рассвете?

– Всегда предпочитал шпаги, – с усмешкой ответил он, а затем добавил серьёзным тоном: – Я знаю, что вы работаете на меня, но клянусь будущим моей компании, что буду относиться к вам непредвзято независимо от того, как долго продлится наша связь.

– Интрижка, – сказала она, просто чтобы внести ясность. – Вы хотите завести интрижку. Со мной.

– Да, хочу. Я хочу затащить вас в постель и доставлять вам наслаждение, пока мы оба не потеряем сознание. Так достаточно прямолинейно?

Боже милостивый, вполне. Ещё немного прямолинейности, и она, скорее всего, упадёт в обморок.

Дюк не оставил никаких сомнений в своих намерениях, но для неё это было в новинку. Она не слыла вертихвосткой или опытной кокеткой. Не совсем неопытной, но и не опытной. Что же делать?

Роуз советовала своим читателям никогда не лгать, потому что ложь всегда имеет свойство всплывать наружу и причинять вред другим.

"Он возненавидит меня, если когда-нибудь узнает о сегодняшнем подлоге".

Роуз и так лгала весь вечер. Зачем останавливаться сейчас? Она должна извлечь максимум пользы из данной ситуации, пока у неё ещё есть шанс. Это всего лишь мимолётная связь, а не обязательство на всю жизнь. Кроме того, такого мужчину, как Дюк Хавермейер, не каждый день встретишь. Она это прекрасно знала, поскольку втайне восхищалась им почти весь год.

Тем более, когда она вообще прислушивалась к собственным советам?

– Пожалуйста, соглашайтесь, – прошептал он, положив другую руку ей на бедро. Его горячая ладонь обожгла Роуз сквозь одежду, оставив клеймо на коже. Соски болезненно напряглись под корсетом.

Внутри