Секрет Ведьмака - Джозеф Дилейни

Ведьмак учил меня, что домовые-стукачи иногда превращаются в так называемых домовых-пращников; как правило, у них скверный нрав, и с ними очень опасно иметь дело. Погибший был пастухом, работавшим на Генри Ладдока. Его тело нашли на склоне верескового холма.

— Ему размозжило голову, — рассказывал Уильям. — Камнем, который был больше его головы.

— Вы уверены, что это не несчастный случай? — спросил Ведьмак. — Может, он просто споткнулся, упал и сильно ударился.

— Еще как уверены: он лежал на спине, а камень на нем. И потом, когда мы сносили тело вниз, вокруг начали падать другие камни. Ужасно! Я думал, что умру. Так что, поможете? Пожалуйста!.. Папа сходит с ума от беспокойства. Без страха из дому носа не высунешь, а кто будет работу-то делать?

— Ладно, возвращайся и скажи отцу, что я уже иду. Что до работы, подоите коров и вообще делайте только самое необходимое. Овцы сами в состоянии о себе позаботиться, по крайней мере, пока снег не выпал, так что по склонам холма не разгуливайте.

Уильям ушел. Ведьмак повернулся ко мне и с мрачным видом покачал головой.

— Плохо дело, парень. Пращники любят озорничать, но редко убивают. Мерзавец сделал это раз, значит, может сделать и снова. Мне уже приходилось разбираться с парочкой таких, и всегда это оказывалось очень и очень непросто. Не то, конечно, что иметь дело с потрошителем, но иногда может оказаться так же опасно. Случалось, что пращники даже убивали ведьмаков.

Этой осенью мне пришлось иметь дело с домовым-потрошителем. Ведьмак заболел, и я вынужден был работать без него, с помощью такелажника и его напарника. Мне тогда было по-настоящему страшно, потому что потрошители убивают людей. Сейчас тоже предстояло жуткое дело, но по-другому. В конце концов, не так-то просто защититься от падающих с неба камней!

— Но кто-то ведь должен делать это! — Я улыбнулся, напустив на себя храбрый вид.

Ведьмак серьезно кивнул.

— Это точно, парень. Ну, за работу.

Прежде чем отправляться, нужно было кое-что сделать. Ведьмак отвел меня в зал и велел взять с полки коричневую бутылку с этикеткой «ТРАВЯНОЙ ЧАЙ».

— Приготовь Мэг новое питье, парень, только на этот раз посильнее. Налей настоя на добрую пару дюймов. Этого должно хватить, потому что я рассчитываю вернуться не позже чем через неделю.

Я сделал, как он сказал, и почти до краев чашки залил микстуру кипятком.

— Выпей, Мэг, — сказал он, когда я протянул ей чашку, над которой поднимался пар. — Тебе это пойдет на пользу, ведь становится все холоднее, а в такую погоду часто ноют кости.

Мэг улыбнулась, минут за десять осушила чашку и тут же начала клевать носом. Ведьмак отдал мне ключ от ворот на подвальной лестнице и велел спуститься к ним, а сам подхватил Мэг на руки, точно ребенка, и пошел следом.

Я отпер ворота, спустился по ступеням к площадке с тремя дверями и подождал, пока хозяин догонит меня. Он внес Мэг в темную комнату, оставив дверь открытой, и я слышал каждое сказанное им слово.

— Доброй ночи, любовь моя. Пусть тебе приснится наш сад.

Наверно, эти слова не предназначались для моих ушей, но я услышал их и почувствовал некоторое смущение; от кого-кого, а от учителя я таких слов не ожидал.

И о каком саде шла речь? Может, о садах в Чипендене? Если да, то, скорее всего, он имел в виду западный сад, откуда открывается вид на холмы. Два других, где были ямы с домовыми и могилы ведьм, вряд ли стали бы хорошими сновидениями.

Мэг ничего не ответила, но слова Ведьмака, видимо, разбудили ее, потому что, когда он вышел и запер за собой дверь, она вдруг заплакала, словно ребенок, которому страшно в темноте. Ведьмак замер. Мы ждали, стоя у двери, пока плач не затих, сменившись звуком дыхания, сопровождающимся легким посвистыванием.

— Теперь можно идти, — негромко сказал я. — Она спит. Я слышу храп.

— Нет, парень! — Ведьмак бросил на меня испепеляющий взгляд. — Никакой это не храп, скорей уж песня…

Ну, по мне, так это был самый настоящий храп. Видно, Ведьмак считал, что про Мэг нельзя и мало-мальски дурного слова сказать. Как бы то ни было, мы поднялись по лестнице, заперли за собой ворота и собрали вещи для путешествия.

Мы углубились в расселину и шли по ней до тех пор, пока она не сузилась настолько, что нам пришлось брести чуть ли не по ручью, а над головой осталась лишь крошечная полоска серого неба. Потом, к моему удивлению, мы добрались до вырубленной в скале лестницы.

Ступени были высокие, узкие и скользкие от намерзшего на них льда. Я нес тяжелый мешок Ведьмака, и, если бы поскользнулся, цепляться пришлось бы одной рукой.

И все же вслед за учителем я сумел благополучно забраться наверх и понял, что оно того стоило — наконец-то снова вокруг был свежий воздух и простор, куда ни глянь. Порывистый ветер дул со стороны верещатника, и темные, грозные облака бежали так низко над нашими головами, что казалось, можно дотронуться до них рукой.

Как я уже говорил, Англзарк — это вересковая пустошь на обширной каменистой возвышенности, но гораздо более плоская, чем окрестности Чипендена. Здесь, однако, тоже были кое-какие холмы и долины, некоторые очень странной формы. Один небольшой холм в особенности выделялся: слишком округлый и гладкий, чтобы иметь естественное происхождение. Когда мы подошли ближе, я внезапно узнал в нем курган, на котором видел сына Хёрстов.

— Вот тут я видел Моргана, — сказал я Ведьмаку. — Он стоял прямо на вершине.

— Уж конечно это был он, парень. Моргана всегда так сюда и тянуло — этот могильный холм просто приворожил его. Из-за формы его прозвали Караваем. — Ведьмак остановился, опершись на посох. — Давным-давно его соорудили первые люди, пришедшие в Графство с Запада. Они высадились в Хейшеме, как тебе известно.

— Для чего он? — спросил я.

— Об этом известно мало, но глупцов, готовых гадать почем зря, хватает. Большинство думают, что это курган, где покоится какой-то древний король со всем своим золотом и оружием. Особо жадные не раз рыли тут глубокие ямы, но за свой тяжкий труд не получили ничего. Знаешь, парень, что означает слово «Англзарк»?

Я покачал головой, вздрагивая от холода.

— Оно означает «языческий храм». Вся пустошь была когда-то огромной, открытой небесам церковью, где древние люди поклонялись своим древним богам. И, как правильно сказала твоя мама, самого могущественного из этих богов звали Голгоф, что означает Властелин Зимы. А этот курган, как говорят некоторые, представлял собой его алтарь. На первых порах Голгоф был могущественной стихийной силой, духом природы, который просто любил холод. Но из-за того, что ему поклонялись так долго и так пылко, он осознал себя, стал своевольным и иногда задерживался дольше отведенного ему времени года, угрожая целый год не выпускать землю из хватки льда и снега. Некоторые даже полагают, что именно Голгоф стал причиной последнего ледникового периода. Кто знает? Как бы там ни было, в разгар зимы, в день зимнего солнцестояния, страшась, что холод никогда не закончится и весна не вернется, люди приносили Голгофу жертвы, надеясь умилостивить его. Кровавые жертвы, потому что люди ничему не учатся.