Неуловимый убийца - Фриман Крофтс

Чем больше они общались – то за карточным столом, то за бильярдным, то просто разговаривали, – тем сильнее он ее заинтриговывал. Джулиет возомнила, что вот он, настоящий мужчина, закаленный невзгодами и тяготами жизни. Сильный, целеустремленный. Она была уверена, что он сумеет добиться многого, хотя судьба почти не дала ему никаких шансов. Чем больше она обнаруживала в нем талантов, не свойственных ей самой, тем сильнее им восхищалась.

Держался он с ней тоже превосходно. В меру почтительно, в меру фамильярно. Был ненавязчиво галантным, всегда внимательно ее выслушивал, но не просто из вежливости, его действительно интересовало ее мнение. Они вес больше времени проводили вместе, и ни разу – ни единого намека на большее, чем просто хорошие приятельские отношения. Джулиет была страшно рада, что он появился в их доме.

Сама она все свои двадцать шесть лет провела, можно сказать, в полном благополучии. По-настоящему серьезное испытание жизнь посылала ей дважды. В двенадцать лет она лишилась матери, а потом, как уже было упомянуто, погиб в автокатастрофе ее брат. Впрочем, следовало бы назвать и третье испытание. Но это несчастье уже совсем другого рода, вполне житейское и обыденное.

Чуть ли не с самого детства она мечтала стать актрисой. Отец был категорически против, он твердил ей, что у актрис каторжная жизнь, что по-настоящему известными и успешными становятся очень немногие. Но ей все равно хитростью удалось добиться своего. Когда ей исполнился двадцать один год, сэр Роланд опрометчиво спросил, что бы она больше всего хотела получить в подарок. «Помоги мне попасть на сцену», вот что он услышал. Его непредсказуемая дочь загнала его в угол, как когда-то библейская Саломея своего отчима Ирода.[3] Но сэр Роланд обещания привык выполнять, и поэтому помог ей получить актерское образование и попасть на прослушивание. Результаты были плачевны. Ее прослушивали четыре антрепренера, но ни один не захотел заключить с ней контракт.

Горько во всем разочаровавшись, она вернулась в поместье, но, будучи неисправимой мечтательницей, втайне надеялась, что все еще изменится, и она найдет свое место в жизни. Может быть, появление нового секретаря каким-то образом приблизит счастливые перемены? Друг, который понимает тебя с полуслова, – как это было бы здорово. Да еще такой красивый и талантливый.

И однажды между ними состоялся один знаменательный разговор, после которого Джулиет еще больше стала ценить Фрэнка. Во время ленча речь зашла о развалинах замка, расположенного поблизости. Сэр Роланд не очень хорошо себя чувствовал, поэтому Фрэнк решил воспользоваться свободным временем и сходить на экскурсию. Он попросил Джулиет показать кое-какие уголки этой крепости, которые только что обсуждались. По дороге она вскользь упомянула какой-то спектакль, и Фрэнк спросил, любит ли она театр.

– Люблю ли я театр? Да я его обожаю! А вот он меня… Но это очень грустная тема, – она вздохнула, а потом вдруг взяла и рассказала Фрэнку о своих неудачах. Все-все.

Он сочувственно помычал:

– Ммм… действительно не повезло. Уж я-то хорошо представляю, каково это. Когда тебя не принимают в одном месте, в другом, в третьем… Конечно, вы искали работу не ради хлеба насущного, но все равно… для вас это было крайне важно. Попасть в труппу.

– Как приятно, когда тебя понимают. Спасибо вам. А мои друзья надо мной посмеиваются, считают, что мое стремление попасть на сцену – это блажь. Они говорят, что я наверняка получу от отца столько денег, что мне работать вообще незачем, тем более актрисой. Вы первый, кто мне посочувствовал.

– В этом нет ничего странного, – заметил Фрэнк, – я тоже люблю театр. Правда, я никогда не учился. Участвовал в молодости в любительских спектаклях. Но мне хотелось бы заняться чем-то в таком роде… Если честно, я хотел бы написать пьесу.

– О-о! – выдохнула она. – Я тоже когда-то собиралась. Но я не знаю, как к ней подступиться. А вы… вы уже пытались?

Он покачал головой.

– Нет, только мечтал. Но кто из нас не мечтал о чем-то подобном… Людям часто хочется заниматься тем, чем они никогда не смогут. Поэтому свои прожекты я воспринимал как некие неосуществимые курьезы. На них просто не было времени. Это самое главное.

– Я тоже не воспринимала эти свои выдумки всерьез, правда, в отличие от вас, у меня свободного времени полным-полно. А у вас был какой-то конкретный сюжет?

– Нет. Правда, возникла одна идея, которую можно было бы развить. Но я не пробовал.

– А какая? Мне почему-то кажется, что вы задумали что-то оригинальное.

– Ну… пока это нечто слишком абстрактное. Проблема перемещенных лиц. Я видел таких в Италии, впрочем, там людей, сорванных войной с насиженного места, не так уж много. Тем не менее проблема действительно наболевшая. Моя пьеса должна была продемонстрировать, в каком ужасном положении они оказались. И что это может случиться в любой момент с каждым. Поэтому нужно дать этим людям шанс обрести себя, выжить в новых условиях, в другой стране. Просто нужно проявить милосердие. По-моему, из этого можно что-то сделать.

Джулиет сразу загорелась: еще как можно!

– Тема замечательная, – с жаром произнесла она. – По-настоящему драматичная.

– С драматизмом тут, безусловно, все в порядке. Но публике хватает сейчас и своих драм, люди хотят чего-нибудь повеселее.

– Но и грустное можно преподнести по-разному, вы согласны?

– В общем-то, да. Можно что-то придумать. Чтобы уж совсем их не запугивать.

– Такая пьеса может оказаться действительно востребованной. А может, она затронет души, общество станет терпимее относиться к этим несчастным, и для них начнут делать что-то реальное. – Энтузиазм Джулиет нарастал. – Почему бы вам за нее не взяться? Ведь теперь, когда вы работаете на папу, у вас будет иногда свободное время.

– Звучит заманчиво, – медленно произнес Фрэнк. – И все-таки я не уверен в своих силах. Диалоги. Это для меня слишком сложная задачка.

И тут Джулиет осенило:

– А что, если… я попробую вам помочь? Конечно с сюжетом мне не справиться, но диалоги – с ними я могла бы совладать.

Он внимательно на нее посмотрел, и впервые в его глазах мелькнуло восхищение.

– Отличная идея, – тихо, почти нежно произнес он, – я был бы страшно признателен.

Джулиет с удивлением обнаружила, что от этих его слов сердце ее забилось чаще.

– Тогда – договорились! Это будет грандиозно. Только никому ни слова, а то нас с вами засмеют.

С этого момента их дружба стала стремительно крепнуть, но Джулиет даже в голову не приходило, что она может перерасти в нечто иное.

Фрэнк был человеком слова, поэтому через несколько дней принес ей наброски сюжета. Джулиет замысел очень понравился. Из этого действительно можно было сделать неплохую пьесу. Они обсудили кое-какие детали, с учетом которых он написал уже четко выстроенную сюжетную канву. Теперь была ее очередь – надо было наполнить эту канву диалогами, разбить все на акты, описать место действия, расписать мизансцены.

Тот день, когда Джулиет на чистом листе бумаги вывела: «Акт первый. Зал ожидания на каком-то европейском вокзале», был один из самых памятных (и самых знаменательных) в ее жизни.

Ничего удивительного, что общее увлечение с голь романтичным делом еще больше их сблизило. Очень скоро они стали называть друг друга на «ты» и просто по имени. Но при других обращались друг к другу по-прежнему. Делали они это не только из страха, что про их пьесу все-таки прознают и начнут издеваться. Они боялись, что их фамильярные отношения не понравятся старшим, и тогда Фрэнку могут просто-напросто отказать от места – под каким-нибудь благовидным предлогом.

Их тайное сотрудничество благополучно продолжалось – никем не замеченное. Но в один прекрасный день в поместье приехал ее кузен капитан Фермер, на целых две недели. Джулиет никогда не питала к нему особой симпатии, однако сам капитан был к ней неравнодушен, постоянно искал встреч наедине, надеялся, что рано или поздно все завершится свадьбой. В ответ на его ухаживания Джулиет так и подмывало спросить: «Кого ты любишь больше, меня или мои деньги?». Но будучи особой благовоспитанной, она отмалчивалась.

Дерик Фермор был тощим угловатым малым с костистым лицом, вел он себя довольно нагло. На правах родственника хозяина дома совсем загонял слуг, а с Джулиет обращался так, будто она его собственность, игрушка. К Фрэнку капитан относился с небрежной снисходительностью, и Джулиет чувствовала, что тот все сильнее ненавидит ее родственничка.

Гостя полагается занимать, и Фермор искусно пользовался своими привилегиями. Джулиет теперь была лишена общества Фрэнка. Ни катания на лодке, ни тенниса, ни прочих развлечений. Ей так хотелось, чтобы он избавил ее от назойливого кузена, хотя бы составил им компанию. Но она понимала, что не может пригласить Фрэнка, это было бы слишком рискованно. Ей оставалось лишь довольствоваться короткими случайными встречами. Когда капитан был занят другими делами и развлечениями, Джулиет отыскивала Фрэнка, чтобы пообщаться с ним хоть несколько минут.