Военная история Римской империи от Марка Аврелия до Марка Макрина, 161–218 гг. - Николай Анатольевич Савин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При возвращении, Каракалла уже без опасения разделил свою армию на корпуса, один из которых пошёл вдоль Тигра, а другой — вдоль Евфрата. Возвращаться старой, разорённой дорогой Каракалла не стал бы. Тот факт, что легионы IV Scythica, XVI Flavia Firma, вексилляции III Cyrenaica, III Gallica и vexillatio Antoniniana (AE 1934: 275,278 = Saxer 1967, no. 286), в 216 году находились в Дура-Европос, делает очень вероятным, что Каракалла действительно посещал Вавилонию, как утверждает Спартиан, и что эти войска были оставлены в Дура Европос, когда римская армия отходила из Вавилонии. Коэн считает эту группировку в Дуре отдельным корпусом, построенным вокруг легионов Келесирии, общей численностью в 20 000 человек. Мы думаем, что этот корпус отделился от того, который продвигался вдоль Евфрата, чтобы встать на зимовку в Дуре и прикрыть южное направление.
Сам Каракалла, видимо, шёл с корпусом, двигавшимся вдоль Тигра. Он был отягощён большой добычей и множеством пленников. Римлян никто не преследовал. По дороге (в Адиабене) Каракалла сжигал деревни и города, разрешая своим войскам грабить всё, что угодно. Разрешение грабить и убивать по своему желанию было очень щедрым, потому что император и государство, в этом случае, не получали своей доли добычи. Солдаты, несомненно, были очень довольны результатом. Это заявление Геродиана, которое доказывает большую степень ущерба, нанесенного противнику.
А вот как описывает этот поход Дион Кассий: «Затем Антонин предпринял поход против парфян под тем предлогом, что Артабан отказался дать ему его дочь, когда он попросил ее руки; ибо парфянский царь достаточно ясно осознавал, что император, притворяясь, что хочет жениться на ней, на самом деле страстно желал заполучить Парфянское царство для себя. Итак, Антонин опустошил большую часть страны вокруг Мидии внезапным вторжением, разрушил множество крепостей, завоевал Арбелу, раскопал царские гробницы парфян, а кости разбросал вокруг. Это было ему тем легче осуществить, что парфяне даже не вступили с ним в бой; и, соответственно, я не нашел ничего особенно интересного в описании той кампании, кроме следующего анекдота. Двое солдат, добыв мех с вином, предстали перед императором и каждый из них утверждал, что эта добыча принадлежит только ему. Когда он приказал им разделить вино поровну, они обнажили свои мечи и рассекли мех с вином пополам, очевидно, ожидая, что каждый получит свою половину вина. Таким образом, они так мало уважали своего императора, что докучали ему подобными вещами, и проявили так мало ума, что потеряли и мех, и вино. Варвары укрылись в горах за Тигром, чтобы завершить свои военные приготовления, но Антонин скрывал этот факт и превозносил себя так, как будто он полностью победил этих врагов» [Дион Кассий. Римская история 79.1.1–5].
Примечательно также утверждение в АЖА (Каракалла. VI.4), что, когда Каракалла продвинулся через земли кадусиев и вавилонян и вел поход против парфянских сатрапов, он выпустил на врага диких зверей. Очень вероятно, что Спартиан имеет в виду случай, описанный Дионом, который утверждает, что сам Каракалла рассказывал в своём дневнике, который он вёл во время похода, что он был особенно в восторге из-за льва, сбежавшего с горы и сражавшегося на его стороне. Ну, или не сражавшегося, а просто пробежавшего перед армией, что было расценено, как помощь «сверху» (79.1.5–2.1, 79.7.2–3).
И ещё одно. Может быть, именно во время этого возвращения Каракалла взял, наконец, Хатру или она сама перешла в число союзников Рима и штурмовать её не пришлось. Версия, по нашему мнению, не хуже других.
Подводя итог, скажем, что Каракалла нанес ужасный ущерб парфянам с очень небольшими затратами для своей армии, причём очень эффективно использовал свои осадные машины. Он добился гораздо большего успеха с гораздо меньшими потерями, чем когда-либо добились Траян, Луций Вер или его отец Септимий Север. Однако предательские действия Каракаллы вызвали такой сильный гнев у Артабана и народов Парфии, что Артабан вовсе не собирался идти на мировую, а планировал дать Каракалле решающую битву в следующем году.
Конечно, Каракалла это понимал, поэтому не стал возвращаться в Рим, а остался зимовать на Востоке, готовясь к весенней кампании. Штаб армии был размещен в Эдессе на территории Осроены. Сама армия была рассредоточена, чтобы облегчить её снабжение продовольствием, что было обязанностью восточных провинций. События следующей весны доказывают, что армия все же была сосредоточена на столь небольшой территории, что ее было легко собрать вместе в любой момент. Размещение штаба в Эдессе показывает, что Каракалла намеревался продолжить кампанию в следующем году. Он не давал армии расслабляться, поскольку условия жизни в Осроене и Месопотамии, где стояли войска на зимних квартирах, были куда хуже, чем в Антиохии. Кроме того, Каракалла гарантировал, таким образом, защиту провинций от внезапного нападения, поскольку легко мог прикрыть любое направление. При этом основная часть римских войск находилась не на передовой, сама будучи прикрыта оборонительным бастионом Нисибиса. Неудивительно, что Эдесса служила в том же качестве штаба и в последующие столетия.
Мы не знаем стратегического плана Каракаллы. Понятно, что первым делом он собирался разгромить вооружённые силы Парфии во главе с царём Артабаном. Без этого условия, о дальнейших планах можно было забыть. Собирался ли он потом завоевать Парфию? Возможно. Не зря же он так педалировал своё отношение к Александру Великому. Но вряд ли он мог надеяться оккупировать эти земли. Римлянам не хватило бы людей, чтобы занять территорию Парфии гарнизонами, да и экономически это было бы убыточно, ведь они не смогли бы романизировать новые провинции. Поэтому можно предположить, что целью Каракаллы был разгром Парфянского царства и раздел его на мелкие независимые фрагменты, часть из которых, неизбежно, стала бы римскими клиентами. Опасность со стороны крупного, сильного государства, каковым была Парфия, исчезла бы, что и
