К началу. История Российской Империи - Михаил Яковлевич Геллер

Трезвой и проницательной была оценка возможных противников и союзников России. Единственную реальную опасность для России Чарторыйский видел в Англии. Одновременно она является бесценным, хотя и слишком исключительным, торговым партнером, а также потенциальным союзником, ибо ее беспокоят вопросы мира и безопасности в Европе; кроме того она является последним оплотом либерализма, после того, как он был ликвидирован на континенте. Меморандум предлагал создать - для противодействия Англии - сильный флот и вступить в союз с второстепенными морскими державами. Чарторыйский особенно подчеркивал значение Америки.

Если Россия и Англия договорятся между собой, утверждал меморандум, их политика станет законом для всего континента. Поэтому в основу новой внешнеполитической программы России Чарторыйский ставил союз с Англией.

Между Россией и Францией, говорилось в меморандуме, нет столкновения интересов. В XVIII в. враждебность французской политики определялась стремлением Парижа поддержать традиционных союзников - Швецию, Турцию, Польшу, которым угрожала Россия. Наполеон раздвинул границы Франции до их естественных пределов, и европейские державы, объединившись, могут помешать дальнейшим завоеваниям. Революционным французским идеям Чарторыйский предлагал противопоставить пропаганду либерализма и воздействие на французское общественное мнение, возбуждая его против тирана - Наполеона.

Естественно, ибо Адам Чарторыйский никогда не скрывал своего польского патриотизма, заметное место в меморандуме занимает «польский вопрос». Разделы Польши сделали Австрию и Пруссию соседями России. Чарторыйский предупреждает о потенциальной опасности этого соседства и намекает на возможность в будущем нападения немецких государств на Россию. Объединенная возрожденная Польша обеспечит безопасность России, которой угрожают немцы на Буге. Меморандум предлагал обеспечить польскую корону для брата Александра, великого князя Константина, и говорил о возможности унии между двумя славянскими государствами, что дало бы России контроль над Данцигом и продвинуло границы до Карпат.

Автор меморандума рассматривал Оттоманскую империю как I умирающий организм. Отсюда вытекала задача помешать какой-либо европейской державе овладеть наследием покойницы, прежде всего проливами. Цель России в этой ситуации состояла в создании греческого государства и обеспечении протектората над балканскими народами. В будущем рассматривалась возможность объединения славян, входивших в состав Турции и в состав Австрии, в самостоятельное государство - большую Хорватию.

На Апеннинском полуострове Адам Чарторыйский видел возможность возникновения союза итальянских княжеств, а на севере - возникновение независимого государства, состоящего из Итальянской республики, Пьемонта и Венеции.

Наконец, меморандум предлагал создать конфедерацию (по примеру Швейцарии) или федерацию (по примеру США) независимых от Австрии и Пруссии немецких государств - Западную Германию.

Внешнеполитическая программа, изложенная князем Чарторыйским, была с энтузиазмом одобрена как Негласным комитетом, так и императором. Недвусмысленным подтверждением этого было назначение Адама Чарторыйского министром иностранных дел, а также «Секретные инструкции», подписанные Александром, врученные в сентябре 1804 г. Николаю Новосильцеву, отправленному со специальной миссией в Лондон.

Даже самая мудрая внешнеполитическая программа не может учесть всех обстоятельств, всех данных, как стали выражаться в компьютерный век, способствующих или мешающих ее реализации. В числе множества других факторов - политических, экономических, религиозных, влиявших на русскую внешнюю политику в начале XIX в. (и затем в течение ста лет) был фактор немецкий.

Он не был решающим, но очень значительным. Принцесса Ангальт-Цербстская, будущая императрица Екатерина II, была бабкой Александра I. Его матерью была принцесса Гессен-Дармштадская, женой - маркграфиня Баденская. У Александра было пять сестер. Их мужья были: эрц-герцог австрийский, нидерландский король, принцы Мекленбург-Шверинский, Саксен-Веймарский, Ольденбургский. Родственные связи не мешали войнам, но значительно расширяли зону интересов. Родственные отношения с немецкими княжествами и Габсбургами сделали неизбежным столкновение русских и французских интересов на линии Рейна. Продвижение Наполеона в Германию, дававшее ему власть на континенте, было направлено против родственников российского императора.

Было много причин войн Александра с Наполеоном. Но знаменательно, что первый тур вооруженного конфликта начался после ареста на территории Бадена, во владениях отца русской императрицы, французскими гренадерами герцога Энгиенского. Прелюдией к войне 1812 г. был захват Наполеоном владений герцога Ольденбургского, другого родственника императора, и лишение его престола.

В 1802 г. Александр, не предупредив о своих планах Негласный комитет, отправился в Мемель, где встретился с прусским королем Фридрихом-Вильгельмом III и его супругой Луизой, влюбившейся в русского царя. Четыре года спустя Адам Чарторыйский писал Александру: «Ваше императорское величество рассматривало с того времени (со времени встречи в Мемеле. - М.Г.) Пруссию не как политическое государство, но как дорогую особу, по отношению к которой вы приняли некоторые обязательства»28.

Вступив на трон, Александр унаследовал мирное соглашение с Францией, подготовленное дипломатами Павла I, и подписал его в марте 1801 г. Профранцузская ориентация, которую представляли канцлер Николай Румянцев, вице-канцлер Александр Куракин, адмирал Николай Мордвинов, защищала политику «свободы рук», отказа от политических союзов в Англией, Францией, Австрией и Пруссией, расширения торговых отношений со всеми странами. Сторонники союза с Англией, объединенные вокруг многолетнего посла России в Лондоне графа Семена Воронцова, настаивали на необходимости войны с наполеоновской Францией. Вдовствующая императрица Мария Федоровна была центром сторонников союза с Пруссией.

Агрессивная политика Наполеона, нарушившая стабильность европейской политики, открыла широчайшие возможности перекройки политической карты континента, а затем, как планировал Бонапарт, всего мира. Особенность положения России в начале XIX в. заключалась в том, что она имела «свободу рук» - в смысле свободы выбора. Уже Павел, организатор двух коалиций против Франции, выбрал затем союз с ней. На карте Европы, начертанной в меморандуме Чарторыйского, решающую роль играли три державы: Англия, Франция и Россия. Сама возможность повлиять на судьбу Европы, а следовательно, мира, не говоря уже о материальных выгодах (территориальных, экономических), не могла не побуждать Россию к активной политике.

«Секретная инструкция», с которой Новосильцев выехал в Лондон в сентябре 1804 г., не оставляла сомнений: две державы - Россия и Англия - решают судьбу континента, устанавливают границы, определяют характер государственных учреждений в освобожденных от тирана Бонапарта странах.

Инструкция, подготовленная Чарторыйским, упоминала о Вестфальском мире, подписанном после 30-летней войны германским императором, Францией и Швецией. На полтора столетия Вестфальский мир определил европейские границы. Французская революция и появление Наполеона создали необходимость перекройки карты Европы. Эту задачу, объяснял Новосильцев в Лондоне, должны взять на себя Россия и Англия.

Русско-английские отношения, очень тесные, начиная с Ивана Грозного (хотя и прерываемые временными конфликтами), имели сторонников в придворных кругах, но имели гораздо больше противников. Политика «коварного Альбиона» всегда вызывала сомнения в искренности намерений, рождала подозрения о желании обмануть, получить выгоду только для себя. Родилась даже поговорка: англичанка всегда гадит. Михаил Покровский, первый русский историк-марксист, пишет о тревожной атмосфере Петербурга после убийства Павла I: «О возможности переворота открыто говорили в это время в петербургском обществе, а за границей даже писали и печатали. И постоянно около центра предполагаемого заговора мы находим спокойную самоуверенную фигуру английского дипломата»29. Для Покровского нет никакого сомнения. Поскольку от «союза с Англией зависело будущее русского капитализма», русские капиталисты искали союза с Англией, которая стремилась всегда использовать Россию в собственных целях. Современный американский историк еще более категоричен: «Когда Петр III и Павел предприняли шаги, которые неминуемо вели к войне, а следовательно к разрыву экспортной торговли, приносившей огромные выгоды, оба государя были свергнуты, а их решения очень быстро отменены»30.