Приватная жизнь профессора механики - Нурбей Гулиа

А последний на этой неделе сюрприз, правда, приятный, преподнесли мне Маша с Луизой. Муж Луизы уехал в командировку на несколько дней, и она может на субботу и воскресенье остаться у Маши. И мои дамы встретили меня вместе, уже в пеньюарах и слегка выпившие. Мечта странствующего любовника!

Ближайшую ночь мы провели вместе, благо ширина кровати позволяла. Цвет волос в темноте не различишь, а по комплекции Маша и Луиза близки друг к другу. Так, что я их всю ночь путал, и это веселило моих дам. Они даже новую игру придумали. Задёрнув посильнее шторы, мы обеспечили в комнате почти полную темноту. И я должен был назвать имя той дамы, с которой в данный момент общался. Зажигали свет, и если я оказывался прав, то продолжал общаться с ней же. Если ошибался, то переходил в собственность к той, чьё имя называл. И много других милых шалостей придумывали мои изобретательные дамы, чтобы порадовать меня, себя, да и полезный опыт приобрести!

Дневное время в воскресенье мы потратили с пользой для культурного развития. Мы втроём отправились из Красногорска через поле пешком в музей усадьбу 'Архангельское'. Этого нам запретить никто не мог. Посидев немного в ресторанчике, что был (а может, есть и сейчас) напротив входа в музей-усадьбу, мы, весёлые, пошли гулять по усадьбе.

Там я сделал два открытия: первое - у веранды, где выставлены бюсты римских императоров, Нерона перепутали с Веспасианом. По крайней мере, так гласили таблички под этими бюстами. Да чтобы их перепутать, водки нужно немеренно выпить! Нерона с его садо-мазохистической улыбкой и хитроумного крестьянина-вояку Веспасиана, зарабатывавшего деньги на общественных туалетах Рима! Деньги, видите ли, не пахнут - это его, Веспасианово! Будучи принципиальным и выпившим, я потребовал, чтобы таблички переставили. А в результате - все таблички под бюстами потом просто сняли. Чтобы хлопот поменьше было!

Второе открытие: в довольно глухом месте усадьбы стоит бюст - древнеримский 'бородатый мужчина'. А на шее у этого римлянина - полоска склейки. Видимо, когда-то ему 'бошку' отбили, а потом приклеили. Дамы заметили, что этот бородатый мужик очень похож на меня.

И у меня возникла гениальная идея: снять восковую копию со 'шрама' на шее мужика, заказать скульптору мою голову из мрамора с шеей, заканчивающейся этим же 'шрамом'. Прийти в Архангельское с новой головой, постараться спрятаться в кустах на ночь; ночью сбить башку этому бородатому, закопать её, а к оставшейся шее приклеить мою голову.

Вот и будет мне прижизненный памятник в Архангельском, а после смерти, можно будет под памятником втихаря закопать и капсулу с моим прахом. Будет и памятник посмертный; не каждому в Архангельском ставят такие!

А мои дамы оказались и похитрее меня: дескать, зачем эти бошки менять одну на другую, если они и так похожи! Просто всем, кому ни лень, будем говорить, что это тебе памятник установлен, и всё тут! Ты же и есть 'бородатый и мужчина', а мы - свидетельницы, что последнее - точно! И нечего, как сейчас говорят, волну гнать! - мои дамы, как всегда, проявили творческую выдумку.

Вот я и говорю - если увидите в Архангельском бюст с надписью 'бородатый мужчина', то знайте, что это я в возрасте сорока двух лет.

Мы весело и дружно вернулись домой, на сей раз на такси. А дома пили за Нерона, за Веспасиана, и за мой прижизненный памятник в Архангельском. Ночь тоже прошла весело и дружно, почти как в Древнем Риме, если верить Апулею и его древнеримским коллегам по перу.

Садистические и мистические приколы Витольдовны

Но чемпионом по преподнесению мне сюрпризов была, конечно, Тамара Витольдовна, чего с первого взгляда и сказать было нельзя. Такая красивая, умная и хозяйственная! А, как оказалось, стервозности ей занимать не приходилось, и это был её главный недостаток. Прежде всего, это касалось её поведения в постели. Она была там настоящим эгоистичным диктатором. Об её эгоизме, вернее даже нарциссизме, говорило хотя бы то, что на мой довольно часто задаваемый вопрос (чаще всего именно в постели): 'Томка, ты меня любишь?', она садистически отвечала: 'Нет! Я - однолюбка и уже успела полюбить!' 'Кого?' - возмущался я, прекращая телодвижения. 'Успокойся, себя!' - говорила она мне с улыбкой инквизитора, и я, успокоившись лишь частично, снова возобновлял свою деятельность.

С одной стороны, в постели с ней было легко - нужно было только полностью утратить свою индивидуальность. Делай, как приказано - и всё! Например: 'Энергичнее!', или 'Перевернись на спину! Теперь обратно! Опускайся ниже! Ещё ниже, деревня! Вот так - молодец! Теперь перевернись! (недоумение: 'а я уже разок ведь переворачивался?') По-другому перевернись, аул кавказский! Ну, чтобы изобразить цифру '69'! А ещё профессор! А теперь снова перевернись и меня саму переверни! Как, как - на животик, забыл, что ли?'.

После традиционно бурного завершения (с её стороны!) этого сложного, изощрённого, но прекрасного действа, Тамара несколько минут лежала неподвижно, а потом обычно говорила:

- А теперь спать - мне утром на работу!

- А я? - следовал мой возмущённый вопль.

- А я, а я: - следовала пошленькая присказка в рифму, и приказ не шевелиться, а то:

Это 'а то!' могло быть и переводом в другую комнату на досыпание, а то и вообще изгнание среди ночи на улицу. Однажды я осмелел и после такого 'одностороннего' акта заявил своей жёсткой партнёрше:

- Томуль, я тебе новое имя придумал - Эмис!

- Это почему же Эмми? - заинтересованно переспросила Тамара.

- Не Эмми, а Эмис - 'эгоистичная мастерица изощрённого секса' - смело расшифровал я абревиатуру 'Эмис', уже готовясь к репрессиям.

'Эмис' оценила моё творчество и внимательно посмотрела на меня своим раскрытым правым глазом (я лежал обычно справа от неё), не решив ещё, видимо, наказывать или поощрять меня за творчество. Я замер, как кролик перед очами, вернее одним правым оком удава, ожидая своей участи.

Однако на сей раз, глаз любимой женщины миролюбиво закрылся, Тамара повернулась ко мне спиной и милостиво разрешила:

- Ну, давай, если не передумал, только скорее!

Я согласно закивал головой в темноте и быстро приспособился к предложенной мне позиции, кстати, не такой уж плохой. Этот тайм (гейм, раунд и т.д.) был если не самым кратким, то, по крайней мере, одним из самых оперативных в моей жизни - я всё боялся, что моя Эмис передумает.

- А знаешь, - вдруг слегка повернувшись ко мне, прошептала Тамара, - можешь лучше называть меня просто 'Мисс' - 'мастерица изысканных сексуальных страстей'. Не такая уж я 'эгоистка', чтобы специально отмечать это. И слово 'изощрённый' чем-то напоминает 'извращённый', 'изысканный' - лучше. А 'Мисс' - это даже как-то по-молодёжному. К тому же, я ведь действительно 'мисс' - ты же меня замуж не зовёшь?

Я понял, что мне сейчас лучше всего тихо заснуть: Деспотизм моей мисс Тамары особенно касался вопросов выпивки. Когда я приходил к ней в понедельник вечером, то имел право принести из вина только бутылку шампанского. Больше не допускалось, и беда, если я позволял себе выпить самостоятельно, как говорят, 'на вход'. Никакие уловки не помогали, и Витольдовна, унюхав запах спиртного, изгоняла меня из квартиры, на радость Оле.

Она, кстати, объявилась на следующей неделе после ухода из дома. Но где обитала, так и не сказала. Я обзвонил её тётю, Моню, известных мне подруг, но нигде её не оказалось. Мне, правда, посоветовали не волноваться, ибо такие внезапные 'уходы' за ней и раньше водились.

Я проявил максимум изобретательности, и всё-таки обманул бдительность Витольдовны. Купив в аптеке продаваемую тогда без рецепта спиртовую настойку травы стальника, крепостью в 70 градусов, я заложил с десяток пузырьков глубоко под ванну. А за ужином, уже выпив вместе с Тамарой по бокалу шампанского, я 'залезал' рукой куда-нибудь в соус, и отправлялся в ванную мыть руки. Там, открыв кран, я с быстротой молнии лез под ванну, доставал пару пузырьков настойки и залпом выпивал её, запивая водой из-под крана. Пустые пузырьки же запихивал обратно под ванну, только в другой конец. Выйдя из ванной, я садился за стол довольный и продолжал допивать шампанское.

- Что это тебя с бокала шампанского так развезло? - подозрительно принюхивалась ко мне Витольдовна, но 'не пойман - не вор!'. Однако, сколько верёвочке не виться, а конец, известное дело, будет. Обнаружила моя мисс все мои пузырьки с остроумной латинской надписью: 'Тинктура онанидис' (это по-латыни и есть 'Настойка стальника') и предъявила их мне. И сколько я ни убеждал строгую даму, что 'тинктура онанидис' - это просто лекарство от онанизма, не помогло. Я был изгнан, но через несколько дней помилован и призван снова. 'Только без своих онанидисов'! - предупредила строгая кураторша.

Только и мы ведь не лыком шиты - своё соображение имеем! И я снова придумал, как перехитрить мисс Витольдовну. Сижу как-то за столом, ем прекрасные закуски, а в рот не лезет! Выпить, страсть, как хочется! И я набираю номер телефона Мони.