Свет далекой звезды - Ирина Леонидовна Касаткина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Старая женщина, которую все звали бабушкой Тамарой, ехала от дочери, жившей в Туапсе, к себе домой. Напротив нее с отрешенным видом сидела молодая девушка. Когда бабушка Тамара обратилась к ней с каким-то пустяковым вопросом, та не отреагировала. Просто, продолжала глядеть в пустоту и молчать, как глухонемая. Тогда бабушка Тамара поняла, что девушка не в себе.
Попытки спросить, как ее зовут и куда она едет, ни к чему не привели. И в это время проводник стал проверять билеты вновь севших пассажиров. Старой женщине сразу стало ясно, что у девушки билета нет, и значит, ее высадят на первой же остановке. Что с ней после этого случится, можно было только гадать. Но, учитывая необычайную красоту девушки, она подумала, что ничего хорошего ее не ждет — скорее наоборот. И тогда бабушка Тамара решилась.
— Моя внучка, — обратилась она к проводнику, — билета не успела взять, очень спешила. Давай я тебе заплачу за нее, дорогой. Сколько надо?
— Пойдем со мной, детка, — сказала она девушке, когда поезд остановился на ее станции. — Отдохнешь, придешь в себя, а там подумаем, что делать дальше. − И взяла девушку за руку.
Девушка безропотно встала и пошла с ней. Следом вышел какой-то мужчина, но бабушка Тамара не обратила на него внимания.
Ее встречал внук Василек на стареньком "Запорожце". Увидев с бабушкой незнакомую девушку, он ничего не сказал, а молча погрузил корзинку в машину и повез их в село. Доехав до дома, Василек выгрузил из машины корзинку, высадил бабушку и, придерживая сидение, стал ждать, когда выберется девушка. Но та не двигалась. Головка девушки склонилась к плечу, и глаза были закрыты. Заглянув ей в лицо, он понял, что она в глубоком обмороке.
С помощью бабушки Василек осторожно вынул девушку из машины и отнес в дом. Она была легкая, как ребенок. Он положил ее на кровать, сам сел рядом и стал смотреть на нее. Бабушка намочила полотенце и положила девушке на лоб. Через некоторое время ресницы девушки дрогнули, и она открыла глаза. Непонимающим взглядом девушка посмотрела на них, глубоко вздохнула и снова закрыла.
— Теперь она заснула, — сказала бабушка. — Пусть поспит, может, придет в себя, бедняжка. Видно, она сильно страдала — вот ее психика и не выдержала. Ничего, время все лечит. Пойдем, внучек, не будем ей мешать.
Девушка проспала до утра. Во сне она часто стонала, вздыхала и даже вскрикивала. Несколько раз за ночь бабушка вставала и подходила к девушке, но та не просыпалась.
Когда рассвело, бабушка снова подошла к постели и увидела, что глаза девушки открыты.
— Ну, как ты, детка? — спросила бабушка, — Получше? Говорить можешь?
— Кто вы? — слабым голосом спросила девушка. — Где я?
— Я бабушка Тамара, — ответила бабушка, — ты у меня дома.
— Бабушка Тамара умерла, — помолчав, сказала девушка и снова закрыла глаза.
Через некоторое время бабушка с внуком, возившиеся в саду, увидели, как девушка вышла из дома, села на скамейку и стала озираться, пытаясь понять, где она находится. Василек принес ей кружку мацони — она с благодарностью выпила. Тогда бабушка села на табуретку напротив девушки и стала ее расспрашивать.
— Значит, у тебя была бабушка Тамара, которая умерла? — спросила бабушка Тамара, пытаясь помочь девушке вспомнить. Та молча кивнула.
— А как тебя зовут, помнишь? Как твоя фамилия?
— Лена, — ответила девушка, — меня зовут Лена, а фамилия Джанелия-Туржанская.
— Джанелия? Джанелия. Грузинская фамилия. Ты грузинка?
— Наполовину, — сказала девушка. — Мой папа был грузин. Но он погиб очень давно, когда я еще не родилась.
— А где ты живешь?
Девушка назвала город на Дону.
— Так. А теперь попытайся вспомнить, как ты оказалась в поезде? Куда ты ехала?
Девушка молча пожала плечами.
— Не помнишь. А что ты помнишь? Какое событие вспоминается тебе последним?
Девушка задумалась. Вдруг в ее глазах появилось выражение ужаса. Она закрыла лицо руками и отчаянно заплакала.
Бабушка Тамара не мешала ей. Пусть выплачется. Горе немножко выйдет со слезами, и ей станет легче.
Так и случилось. Поплакав, девушка вытерла лицо салфеткой, протянутой бабушкой, и сказала:
— Я вспомнила. Только это так ужасно! Я просто не знаю, можно ли про это рассказывать.
— Это связано с твоим молодым человеком? С твоим любимым? — догадалась бабушка. Конечно, из-за чего еще так горько могут плакать молодые девушки.
Девушка кивнула.
— Он тебе изменил?
Девушка еще раз кивнула и снова заплакала.
— Не плачь, — сказала бабушка и погладила девушку по коленке. — На моей голове волос меньше, чем было измен моего мужа. Мужчины так устроены — они не могут не изменять. Расскажи мне обо всем, не бойся. Я возьму на себя часть твоей беды, и тебе станет легче. Иди, Василек, дай нам посекретничать.
В середине дня Ольга, сидя неотрывно у телефона, в сотый раз принялась читать свою любимую молитву "Отче наш", которой ее научил Серго. И тут раздался телефонный звонок.
— Ольга? — спросил незнакомый женский голос. Было очень плохо слышно — голос забивали какие-то треск и шорохи. — Ты Ольга?
— Да, да! — закричала она нетерпеливо. — Кто это?
— Ты меня не знаешь. Твоя Леночка у меня. Приезжай завтра в Адлер. Мы с ней будем ждать тебя на вокзале. С десяти часов. Приедешь?
— Конечно! Как она? Здорова?
— Здорова. Только очень расстроена. Сама увидишь.
— Кто вы? Как она к вам попала?
— Приедешь — расскажу. Дорого говорить.
Переведя дух, Ольга дала отбой привокзальной милиции. Затем набрала номер Рокотовых.
— Если Дима позвонит, скажите ему, что Лена нашлась, — попросила она Наталью Николаевну, совсем забыв, что той ничего не известно.
— Как нашлась? — испуганно спросила Наталья Николаевна. — Разве они не вместе в лагере?
— Да там история приключилась. Печальная. Ну, я думаю, Дима приедет и сам все расскажет. Извините, Наталья Николаевна, я тороплюсь на поезд.
Положив трубку, Ольга быстро собралась и поехала на вокзал.
Добравшись на следующий день до Адлера, она еще из окна поезда увидела дочь рядом с незнакомой пожилой женщиной. Они стояли на перроне и смотрели на окна вагонов. Ольга постучала в стекло. Они увидели ее и замахали руками.
— Спасибо тебе, Господи! — в который раз за свою жизнь мысленно произнесла Ольга, спускаясь со ступенек. Она взглянула на личико дочери, и у нее сжалось сердце — таким отрешенным, лишенным жизни было оно.
Ничего, главное жива и мы
