У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Ну хорошо, допустим. Считаешь, ее тут некем заменить?

   Марина отставила миску с тестом на стол и аккуратно сняла с сита с тертыми овощами банку с водой и блюдце. Отправив овощи в тесто, искоса глянула на собеседника:

   - Сам-то как думаешь?

   - Да так же... - признался он.

   - То-то и оно. Соль подай, будь добр.

   - Да пожалуйста, - Белый потянулся к литровому фарфоровому бочонку, служившему солонкой, и остановился на половине движения. - То есть тут спокойно тоже будет недолго? Марина, ты это хотела сказать?

   - Я хотела сказать, Георгий, что спокойное место для Поли остается одно. Новый материк империи за звездами, Ддайг. И это спокойное место, чтобы ты знал, Димитри сам определяет как горячую точку в нашем с тобой понимании.

   - Зашибись, братва, - светским тоном сказал байкер. - И вариантов, я так понимаю, нет?

   Марина развернулась к нему от зажженной конфорки, с лязгом ставя на нее сковороду.

   - А ты что думаешь, я тебя просто так выдернула? И где все? Перец сегодня приедет вообще или нет?

   Отойти от шока после всех событий в столице саалан мне никто не дал: мы вернулись за двое суток до моего первого экзамена. Сдавать предстояло социологию, и по слухам, препод был не из самых приятных. Шпаргалку, одну на всю сессию, мы с Максом загнали в кольцо с голубым топазом, его я и надела на палец, отправляясь на экзамен. Вообще видок у меня был, конечно, тот еще: уставная стрижка Охотника, коричневая пиджачная пара на тонкий бежевый свитер, под брюками берцы, начищенные в зеркало, и это кольцо на пальце. Что называется, казарма не только на лице написана. Но это же не повод орать на меня! А препод разорался так, как будто я ему по меньшей мере наступила рифленой подошвой на самое ценное. Пока группа жалась к стене, слушая его вопли на весь этаж, я стояла перед входом в аудиторию под потоком его красноречия и ловила ключевые слова. "Себе позволяешь" - ну понятно. "Намеренная демонстрация" - предсказуемо. "Поблажек не будет" - можно подумать, я их просила. "Надеешься на своих покровителей из саалан" - тоже следовало ждать, но меня все же дернуло, и он, увидев реакцию, окончательно пошел вразнос. Следующим было "построила свое будущее на костях истинных патриотов", и после этого крышу мне таки сорвало.

   - Во-первых, - сказала я и отошла на шаг, - я с тобой из одной посуды не пила, чтобы нам на "ты" общаться. Во-вторых, я прямо сейчас иду в деканат писать заявление о пересдаче экзамена комиссии. И тебя, истинный патриот, в ней не будет. - Развернулась и очень быстро пошла к выходу, стараясь не бежать.

   Не потому что я его боялась, нет. У меня дико, до зубовного скрежета, чесались кулаки заехать ему в морду. Даже на покойного Мейрина я была меньше зла в приснопамятный день около Ускели. А дав этому "патриоту" по зубам, я бы выговором не отделалась, это сто пудов исключение. И второй раз князь за мое обучение платить не будет. Так что я чесала в деканат в зимней форменной куртке нараспашку и без шапки, не обращая внимания на то, что внешний вид у меня примерно на неделю стирки формы и чистки ботинок. Пофигу! Что меня зовут, я услышала не с первого раза. Голос был мужской, звали по имени, и что это нахрен значит, я не понимала и не хотела понимать, пока меня не схватили за куртку.

   - Да подожди ты!

   Я уже развернулась было дать в челюсть и вдруг увидела, что за рукав меня держит староста группы, а за ним бегут, догоняя нас, остальные.

   - Заявление, - сказал он, переводя дыхание, - будет групповым. Задрал он уже своим патриотизмом.

   Мы успели в деканат одновременно со звонком этого альтернативного гения, и когда он орал в трубку, что ему сорвали экзамен, староста уже писал заявление от группы. Когда препод проорался и пообещал принести жалобу на нас, мы уже заканчивали подписывать лист, чтобы вручить секретарю. Но уйти не успели. Он явился и решил продолжить выяснять со мной отношения. Вышло громко и мерзко. Я не узнала ничего нового о себе, а он про себя рассказал, наверное, больше, чем следовало. И кажется, понял это по моим глазам, потому что перешел к обсуждению Полины, а заодно и Марины Викторовны. Услышав, что мы втроем продали саалан все Сопротивление и оно с самого начала было куплено, я с трудом устояла на месте, но палец под ворот все-таки запустила: горловина свитера давила. А под воротом нашелся шнурок с клыками моего первого оборотня. Правда, рядом с ними еще висело кольцо князя, но кольца саалан тут до сих пор никто не умел узнавать. Я потянула за шнурок и, вынув его из-под свитера, положила на стол.

   - Вот это, - сказала четко, стараясь справиться с дрожью, - клыки оборотня.

   Потом сунула руку в карман куртки и достала очередной не выложенный в тумбочку трофей с Охоты.

   - А это хвост. Другого оборотня. Как знают все присутствующие, хвост имеет право хранить только тот, кто убил тварь. И с клыками так же. Их, правда, не всегда успевают достать, но с первым трофеем обычно помогают. У меня этого добра в казарменной тумбочке полтора десятка. А у тебя такие сувенирчики есть, ты, патриот?

   Препод молчал.

   - А насчет того, с кем я сплю и какие мне за это подарки дарят, ты бы лучше придержал фантазию. Может неловко выйти. Я-то руками размахивать вне дежурства не люблю, но это же не только меня касается, ты ведь два имени сейчас прополоскал своим языком.

   Он все еще не отвечал. Я уже было решила, что смогла его заткнуть, и тут он отмер. И спросил, сколько мне заплатили за гибель ребят в Заходском. Я улыбнулась и сомкнула пальцы. На диплом и прочее резко стало плевать, а люди... авось не попаду. Я уже начала собирать заклятие, но вдруг сзади раздался голос старосты группы:

   - А ничего, что это оскорбление при свидетелях?

   Одновременно с вопросом на плечо мне легла чья-то рука и потянула назад.

   Уходили мы очень быстро. Но недалеко - в кофейню на Съездовской. Большинство не успевших к самому интересному или протупивших свалили зубрить дальше. До кафе дошли староста, официальный актив, те, кому больше всех надо, и я. Там я и узнала подробности моего восстановления.

   Не знаю, как Дейвин добился, чтобы меня присоединили к группе четвертого курса, но мое дело в архивах как-то выискали и подняли, и там оказалось достаточно, чтобы неоконченное высшее зачли. Вот только делал он это через пресс-службу администрации наместника и, как оказалось, совершенно зря. Дешевле по нервам было бы поступить на первый курс и через заявления о досрочных сдачах потом перескочить через два года, точнее, не перескочить, а переползти. Но чертова сааланская прямолинейность... Короче, этот хрен, наш социолог, оказался двоюродным братом или свойственником кого-то из пресс-атташе Димитри. И спросил там, а кто такая Медуница, что из-за нее аж сам да Айгит пришел в Университет. Ну, ему и ответили все, что знали. А он запомнил и приберег на сессию, чтобы показать, кто тут главный. И выбрыкнул он так не со мной одной, от него все девки рыдают, которые не со школьной скамьи, а с рабочим опытом. Свести все чужие достижения к нулю для него норма и чуть не личная обязанность. Но чтобы вот так разораться при свидетелях - это было впервые. Видимо, я его чем-то сильно достала. Вероятно, своей службой в подразделении Охотников, таких на журфак еще не завозили. На этом месте мне сунули в руки мой нашейный шнурок с клыками оборотня и кольцом князя. Я ухитрилась оставить его в деканате на столе у секретаря. По всему получалось, что на время мы избавились от этого уродца, но он из тех, что всегда возвращаются. Я слушала, крутила в руках нашейный шнур и собиралась с мыслями. Потом подняла голову, обвела одногруппников взглядом и улыбнулась.

   - Знаете, что я думаю? По-любому эту сессию он нам теперь не испоганит больше, чем уже сумел. Можно спокойно готовиться и сдавать. Главное - держать ровное лицо и делать вид, что так и было задумано. Конечно, между выигранным боем и выигранной войной есть разница, и большая, но сегодняшний бой мы выиграли. Значит, в следующий раз у нас будет больше шансов.