Звезда смерти - Джордж Мартин

— Что ж, — заметил Хэй, — мы говорили Рыжему, что он напрашивается на это. Надеюсь, у него не будет больше неприятностей. От Чарли ему досталось.

Боб кивнул.

— Он выбрал неудачное время для своих шуток — как раз после того, как Чарли сказал, что он не едет. Он, должно быть, неважно себя чувствовал.

— Я этого не слышал. Он сказал, почему не едет? Для меня это новость.

— Нет, — ответил Боб.

Он вовремя вспомнил, что не должен знать причину.

— Для объяснений не было времени. События развивались слишком быстро. Не думаю, чтобы следовало и сейчас его расспрашивать. Может, он уже сказал Рыжему? Пойдем к ним?

— Вряд ли от этого будет толк. К тому же я еще не установил решетку в своем бассейне: мы слишком много времени провели за починкой лодки и здесь. Что если ты займешься этим? Лодка нам не нужна, материалы здесь, и мы можем проплыть от берега.

Боб колебался. Была хорошая возможность увидеться с доктором и испытать новую вакцину, но он не знал, как уйти от товарища. У него по-прежнему был преувеличенный страх выдать свои истинные мотивы.

— А как же Хаф? — спросил он. — Он ушел с лезвием и еще не вернулся. Может, он тоже захочет пойти?

— Он, наверное, нашел себе другое занятие. Если не хочешь, я пойду один. Ты идешь или будешь делать что-то другое?

— Я вспомнил кое-что, — ответил Боб. — Нужно поглядеть.

— Ладно. Пока.

Хэй, не оборачиваясь, двинулся вверх по холму за все еще видимыми драчунами, а Боб, раздумывая, не заподозрил бы что Хаф, пошел по берегу к большому доку.

Он шел медленно, так как ему о многом нужно было подумать. Но он ничего не говорил, а Охотник его не беспокоил. У чужака тоже было над чем задуматься.

Добравшись до дока, они свернули на дорогу мимо дома Терола и вскоре дошли до дома доктора. Но тут планы Боба были нарушены: на двери висело объявление, что доктор ушел к пациенту, а когда вернется — не известно.

Боб хорошо знал, что дверь никогда не запирается. Немного подумав, он открыл ее и прошел в кабинет. Он может подождать. Доктор скоро придет. К тому же, здесь есть книги, которые он не читал и которые могут оказаться интересными или полезными. Боб порылся на полках, выбрал несколько книг и занялся ими.

Работа оказалась нелегкой. Книги были узкоспециальными, предназначенными для профессионалов, и полны сложными терминами. Боб был далеко не глуп, но у него просто не было знаний, чтобы понять прочитанное. Как следствие, мысли его часто уходили далеко от печатных строк.

Естественно, больше всего он думал о необычных событиях дня, а также о других проблемах. Он даже спросил Охотника прямо, что тот думает о вчерашнем заключении, — они с доктором считали наиболее подозрительными Хэф и Райса.

— Я избегал критиковать твои усилия, — ответил Охотник.

— Как бы ни казались неверными твои заключения, у них должны быть основания. Я предпочитаю не говорить тебе о своих мыслях относительно Райса и Хэя, а также других твоих друзей. Мне не хочется опровергать твои идеи, если они не совпадают с моими. Я могу поработать один.

Ответ был не прямой, но Боб предположил, что Охотник с ним не согласен, он не видел причины для этого. Логика мыслей его и доктора казалась несокрушимой.

Но он понял, что у Охотника больше знаний о том существе, которое они ищут.

Что же в их рассуждениях неверно?

Вообще-то прямого заключения они не достигли, они говорили лишь о вероятности. Если Охотник не согласен с этим, у него должна быть уверенность.

— У меня нет ничего определенного, — ответил Охотник, когда Боб объяснил свою мысль детективу.

Боб снова задумался. Он получил определенные результаты, но решил не обсуждать их с Охотником, потому что когда ему в голову пришла мысль, он услышал шаги доктора на пороге.

Боб вскочил на ноги. Когда дверь открылась, он повернулся к вошедшему.

— У меня новости, — сказал он. — Вы можете отпустить Чарли, да и о Рыжем можно забыть.

Глава 18

Ограничения

Доктор остановился, услышав возбужденный голос Боба. Закрыв за собой дверь, он прошел к своему креслу.

— Рад слышать, — сказал он. — У меня тоже есть новости. Сначала расскажи ты. Охотник сам проводил проверку?

— Нет, я. Я хочу сказать, что кое-что видел. Но я не понял сразу, что это значит. Чарли и Рыжий подрались у нового резервуара. Драка началась из-за Рыжего. Он подразнил Терола. Должно быть, Терол был у вас перед этим. Во всяком случае, оба завелись и дрались изо всех сил. У обоих синяки — у Кена роскошные фонари — и у обоих лилась кровь из носа.

— Ты думаешь, это доказывает отсутствие существа из народа Охотника? Я думал, мы решили, что наш беглец не станет останавливать кровь, боясь выдать себя. Не вижу, что доказывает твой рассказ.

— Вы не поняли, док. Я знаю, что порез или царапина ничего не докажут, но разве вы не видите разницы между ними и кровью из носа? Открытого пореза нет, ничего удивительного, если парня ударили, а кровь из носа не пошла. А у обоих были настоящие фонтаны. Он должен был остановить!

Наступило молчание, доктор задумался.

— Остается одно возражение, — сказал он наконец. — Знает ли наш друг то, что ты сказал — что удар по носу не обязательно вызывает кровотечение? Ведь он не всю жизнь провел с людьми.

— Я подумал и об этом, — с триумфом заявил Боб. — Он не может не знать этого. Он должен знать, что может вызвать кровотечение, если он живет в теле. Я еще не спросил об этом Охотника, но разве может быть иначе? Как, Охотник?

Он ждал ответа вначале в полной уверенности, затем с увеличивающимся сомнением.

— Ты совершенно прав, — ответил наконец Охотник. — Я не подумал об этом раньше, но, конечно, наш друг знает, что никакого вреда от остановки кровотечения из носа не будет. У мальчиков шла кровь и после того, как вы прикладывали холодную воду и другие средства. Один ноль в твою пользу, Боб. Я готов забыть об этих двоих.

Боб повторил эту информацию доктору Сиверу, который коротко кивнул.

— Я также могу отвести одного кандидата, — сказал он. — Скажи, Боб, не привлекал ли твое внимание вчера Кен Мальмстром?

— Да, немного. Он работал хуже, чем обычно, и казался странным, но я решил, что это из-за Чарли.

— А сегодня?

— Не знаю. Я его не видел после уроков.

— Конечно, — сухо сказал Сивер. — Ты не должен был видеть его и в школе. После уроков у него была температура сто три градуса, когда он наконец решился сказать родителям, что плохо себя чувствует.

— Что?

— Твой друг лежит с малярией, и я хотел бы знать, где он ее подцепил.