Рыцарь из ниоткуда. Книга II. Сборник (СИ) - Бушков Александр Александрович

Все прежние чувства на лице Анраха сменились нешуточным удивлением:

– Значит, это не легенды? И есть какое-то умение их распознавать?

– Есть, – сказал Сварог. – По глухим уголкам сохранились самые разные умения, вам ли не знать… Мне удалось заполучить и такое… По крайней мере, теперь я могу их безошибочно узнавать, а это многое значит.

– Пожалуй…

– Что вы знаете? – настойчиво спросил Сварог.

Кажется, Анрах решился.

– Гримальты, – сказал Анрах. – Хотя кое-кто назвал их веральфами. Да, все так и обстоит: некие существа с волчьей сущностью, столетиями, а то и тысячелетиями живущие меж людей. И никогда никак не проявлявшие себя. По этой причине некоторые считали, что они совершенно безобидны. Другие полагали, что это – спящее до времени Зло, правда, непонятно, что оно такое. Своей точки зрения у меня нет – очень уж мало, практически нет исследований на эту тему. И занимались ею очень немногие. Лично я за всю свою жизнь встречал одного-единственного человека. Одна из тех тайн, которые убивают быстро и неотвратимо.

– Приходилось мне с такими сталкиваться, – сказал Сварог. – Но я живой, и я везучий. А слишком многие умные люди считали и считают, что везение – некое врожденное качество, вроде предрасположенности к определенному ремеслу или способности к каким-то занятиям. Ну, хотя бы как с верховой ездой: если у человека нет к ней способности, учи его хоть двадцать лет лучшие наездники – толку не будет. Честно говоря, это мне придает уверенности… но нисколько не расслабляет. Везучесть вовсе не означает неуязвимости… И вот что, мэтр… Неужели на эту тему есть какой-то запрет? Я перерыл все доступные тайные архивы Империи – а мне доступны почти все, – но ничего не нашел. А ведь существуй такой запрет, мне было бы положено о нем знать, как главе восьмого департамента. Основополагающий документ – закон «О запрещении вредоносных для умов и опасных для общества слухов и россказней». На земле он прекрасно известен, никто его не секретил, наоборот, позаботились, чтобы точно знали, чем не следует заниматься и даже – о чем болтать. В точности как с «Законом о запрещенной технике». Вы ведь с обоими знакомы?

– Разумеется.

– Так вот, в «Законе о запрещении…» нет ничего и отдаленно похожего. Значит, соответствующих запретов нет и на земле. Интагар еще не закончил с архивами, но уже сейчас утверждает, что никаких следов такого запрета нет… Существуй он, я бы знал.

– В том-то и дело, что прямого запрета нет, – вздохнул Анрах, произнося слова с несвойственной ему интонацией – врастяжку, медленно. – Никогда не было. Просто-напросто с незапамятных времен держится стойкое убеждение: этой темой заниматься нельзя. Со всеми, кто занимался, либо случалось что-то скверное, либо они попросту исчезали. На земле, я имею в виду. Как обстоит в Империи, я, конечно, не знаю… и не хочу знать. Слишком глубоко этот неписаный, негласный запрет въелся в мозги. Может, оттого он и кажется особенно жутким, что – негласный и неписаный… Ваше величество, вы уверены, что иначе нельзя?

– Уверен, – глядя ему в глаза, твердо сказал Сварог. – Иначе просто невозможно…

Вздохнув вовсе уж тяжко, Анрах неторопливо пересек комнату, снял с полки несколько толстых книг, отложил их на стоявший рядом столик. Открылась деревянная обшивка стены, темные доски из полированного сарейского клена, какими была отделана вся комната Анраха во дворце. Мэтр, запустив руку поглубже, что-то сделал – и откинулась планка примерно такой площади, какую занимали убранные книги. Сварог ничуть не удивился – когда ему отводили и обставляли по его вкусу (главным образом книжными полками) эти покои, Анрах и попросил Сварога подыскать надежного мастера, который сделал бы небольшой тайник и тут же забыл об этом. Сварог прислал ему мастера из девятого стола. И никаких вопросов задавать не стал – мало ли что мэтр собирался там хранить, Сварог никогда не лез в личные дела людей из своего ближайшего окружения, если только они не вредили какому-либо делу.

Вот оно, значит, что… Анрах стоял к Сварогу боком, и Сварог прекрасно видел со своего места, что в тайнике лежит один-единственный предмет – нетолстая книга. Впервые за все время их знакомства Анрах завел у себя тайник – и никогда не прятал книг, они всегда стояли на полках открыто… а может, прятал и раньше, но не говорил об этом Сварогу – что ж, его право…

Закрыв тайник и поставив книги на место, Анрах вернулся к столу и с видимой неохотой (но с лицом человека, вынужденного подчиниться неизбежному) подал Сварогу книгу в порыжевшем и потрескавшемся кожаном переплете без единой надписи.

– Собственно говоря, это все, что у меня есть, – сказал мэтр. – Я никогда этим не занимался сам. А книгу сохранил… – он улыбнулся чуть смущенно. Ну, чтобы была, рука не поднялась сжечь… Не могу я жечь такие книги…

– Какие – «такие»? – уточнил Сварог.

– Уникальные, – не раздумывая, ответил Анрах. – Уникум не можешь выпустить из рук, даже если его хранение сопряжено с опасностью для жизни. Уникальность еще и в сути книги. За всю жизнь я держал в руках четыре книги о гримальтах… конечно, не книги, а рукописи, ни одной печатной книги нет. Те три – гораздо более объемисты, но вот содержание… Во всех трех немало информации о гримальтах, и во всех трех она – частичная. К тому же занимает очень небольшую часть книги, а остальное… Есть у части книжников такая тенденция – брать какие-то исторические… или легендарные факты и события и использовать их для изложения своих собственных взглядов – философских, политических, научных, моральных соображений. Некоторые, в том числе и я, такие книги не особенно любят. Вот и те три написаны по классической схеме – авторы приводят такой факт, неважно, реальный или легендарный, а потом десятка два страниц отводят собственным размышлениям по этому поводу, изложению своих собственных взглядов на разные вещи, порой никак не связанные с «отправной точкой». Здесь – ничего подобного. Вообще нет собственных размышлений и соображений. Больше всего это напоминает подробный отчет, обзор всего, что известно о данной теме. В нашем случае – о гримальтах. И еще… Это – единственная книга, которую автор подписал, пусть и шифром. Вот, посмотрите, на последней странице…

Сварог посмотрел. Действительно, три строчки загадочных знаков, старательно выведенных ставшими от времени бледно-бурыми чернилами.

– Содержание – опять-таки классическое, – сказал Анрах. – Септимер Руф радостно извещает, что закончил наконец нелегкий труд… ну, там гораздо более развернуто. Классическая фраза – правда, в обычных книгах ее редко зашифровывают. Септимер Руф – книжник в свое время известный, хотя и не достигший особенных высот. Как некоторые, Руф увлекался шифрами и придумывал свои, из тех, что, не зная ключа, ни за что не раскроешь.

На земле, мысленно добавил Сварог. Компьютеры имперских спецслужб колют такие шифры, как орехи, исключений, говорил Элкон, просто не бывало. Но вряд ли о существовании таких компьютеров что-то знал или хотя бы слышал Септимер Руф…

– В чернилах таких я кое-что понимаю, – сказал Сварог. – В том числе и благодаря вашим разъяснениям. То, что именуется «вечные чернила», правильно? Старинный утраченный рецепт. Они, конечно, не были вечными, но держались в несколько раз дольше обычных.

– Именно.

– Книга довольно старая, – сказал Сварог. – Когда он жил?

– Девяносто с лишним лет назад, почти сто.

– И какова была его судьба? – спросил Сварог.

– Его убили в Ронеро на большой дороге, – ответил Анрах. – Пара-тройка современных ему книжников считала, что история какая-то странноватая. Нападения разбойников на большой дороге не так уж редко случаются, и убийства не редки. Вот только разбойники выбирают людей побогаче, из тех, в ком за лигу можно узнать богатеев с толстым кошельком и дорогими украшениями. А Руф жил довольно бедно, одевался крайне небогато, даже ездил не на коне, а на муле – что тоже считается признаком невеликого достатка. Конечно, иногда под таких маскируются купеческие приказчики, или сами купцы, перевозящие по каким-то своим причинам не денежные документы, а звонкую монету. Но разбойники на таких всегда нападают, только если заранее получили наводку. Мне в свое время, когда я еще был на службе, пришлось командовать очередной большой облавой на разбойников из лесов и одной из больших дорог. Так часто бывает – гвардейцев никогда не привлекают к таким облавам, гвардейцы считают подобные поручения для себя унизительными. Действует армейская кавалерия. Но командовать, как во многих других случаях, ставят гвардейского офицера. Командует он всегда чисто номинально, от его имени распоряжаются опытные помощники, но так уж заведено – возглавлять должен гвардеец, – он улыбнулся так, словно смотрел сквозь Сварога в прошлое. – Знаете, такие поручения гвардейцы принимают охотно. Именно потому, что реально командуют другие. Получается этакий отпуск на пару-тройку недель. Бездельничаешь, попиваешь винцо, проформы ради вечером слушаешь доклады подчиненных вполуха. А часто облавы случаются в местах, где поблизости есть деревни. Деревенские красоточки не особенно строгих правил и простым солдатам отдают предпочтение перед своими неотесанными односельчанами, а уж когда на тебе офицерский гвардейскими мундир… – он улыбнулся, словно бы извиняясь. – Я был довольно молодым лейтенантом, лорд Сварог, с покойницей супругой тогда еще не знакомым… Ладно, что-то я отвлекся. В общем, длилась облава больше трех недель, я от скуки выслушал немало рассказов о нравах и повадках разбойников с большой дороги. А потому согласен с теми, кто считал смерть Руфа какой-то странноватой… Впрочем, о ней долго не судачили. Как только прошел неизвестно откуда проистекавший слух, что он занимался в том числе и гримальтами, пересуды моментально прекратились, все прикусили языки.