Белые искры снега - Анна Джейн

— Поздравляю, — без особых симпатий в голосе произнесла Рита, обратившись к Ярославу, который был недоволен тем, что его беседе с матерью друга помешала какая-то незнакомая высокомерная тетка. Рита же вновь глянула на меня, и уголок ее губ, покрытых рубиновой помадой, чуть дернулся.

— Вы не знакомы? — спросила вдруг Инесса. — Мне показалось или… — Она многозначительно замолчала.

— Мы? — удивленно подняла темную, с резким углом бровь Рита. — Нет, кажется, раньше мы не встречались. Или я ошибаюсь? — она спокойно глядела мне прямо в лицо, ясно давая понять, что сне не стоит признаваться в наших родственных связях, и я тоже смотрела на мачеху, чувствуя, как леденеет каждая вена. Господи, я ведь уже взрослая, взрослая, взрослая! Почему же я так реагирую на нее? Она — никто. Ничего не сможет сделать мне. Чего я боюсь?

— Не ошибаетесь, — сказала я чуть более хриплым, чем обычно голосом и откашлялась. — Я вас не знаю. К сожалению, — добавили сами собой мои губы.

Глаза Риты сверкнули, черные ресницы дрогнули, а пальцы с длинными темными ухоженными ногтями чуть сильнее сжали маленькую кожаную сумочку. Она улыбнулась — очень холодно, и провела ладонью по меху горжетки — единственном белоснежном пятне в ее безупречном образе.

— Хотя сначала вы мне напомнили одну девушку, не скрою, — заявила она спокойным тоном, поняв, что должна усыпить бдительность внезапно заинтересовавшейся нами Инессы. — Первые несколько секунд я даже думала, что вы — это она. Но все же я обозналась. Наверное, из-за головокружения.

— Плохо себя чувствуешь? — участливо осведомилась Инесса, прищурившись, и именно эта фраза дала мне вдруг понять, что никакие они не подруги. Видимо, они общаются, каждая преследуя свои цели. И какие — мне даже знать не хочется. До мачехи мне нет дела. А в Инессе… не желаю разочаровываться. Ненавижу разочаровываться в людях, каждый раз чувствуя себя не просто в дураках, а соучастницей их спектакля, которым они обманули меня.

— С кем ты перепутала Анастасию Владимировну? — спросила Дейберт. Возможно, она спрашивала это из любопытства, но мне казалось, этому есть иная причина.

— С одной очень неприятной особой, — отвечала Рита и добавила со своей непередаваемой интонацией. — Отвратительной. Но, к счастью, ее тут нет. Иначе бы вечер был испорчен. Еще раз прошу прощения, — сказала она мне глумливо. Я сцепила зубы.

— Ничего страшного. Такое часто бывает. Извините, мне, кажется, пора, другие ученики остались без присмотра, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос казался спокойным, но я понимала — еще чуть-чуть, и я не выдержу. Мне нужно срочно бежать отсюда.

— Буду рада снова с вами увидеться, — сказала мне вдруг Инесса и во второй раз сжала мою руку. — Ярослав, задержись, я хочу, чтобы ты кое-что передал матери.

Попрощавшись, я быстрым шагом направилась прочь из лоджии, забыв про красивый вид, Ярослава, других учеников, наметки о будущей статье, посвященной вручению наград стипендиатам "Верис", и не замечая даже, как у меня замерзли пальцы на руках. Слов Зарецкого, просящего, чтобы я его подождала, я не услышала тоже. Рита! Как же я встретила ее тут?! Вот уж, действительно, испорчен вечер. И почему же я такая глупая, почему я так себя веду, ведь я выросла, я взрослая, уверенная, самостоятельная молодая женщина, сколько же мне будут портить кровь детские страхи?

В висках стучало, сердце наполнилось самыми разными чувствами и напоминало красный воздушный шарик, надутый до предела — ткни и лопнет.

— Стой, малышка, — услышала я вдруг еще один знакомый голос и затормозила от неожиданности. Да что за невероятный вечер встреч?! Передо мной стоял еще один человек из прошлого, носящий фамилию Реутов, вернее, Реутова. Курносое, озорное, узкое личико, по которому весьма трудно определить возраст его владелицы, веселые темно-малахитовые глаза, светлые прямые волосы, собранные в узел под шляпкой, несколько маленьких кокетливых родинок на щеке, которые, впрочем, придавали этой женщине еще некоторое количество легкого очарования, красные губки бантиком, привыкшие не опускаться вниз, а, напротив, приподниматься, ямочки на щеках. Совсем немного эпатажа, доля театральности в жестах и мимике, капелька харизмы, живость ума и хорошее чувство юмора, а также хитринка в чуть раскосых глазах — на первый взгляд Ирина Реутова казалась веселой яркой личностью с легким характером и простыми взглядами на жизнь. Но дядя Тим не был бы собой, если б не взял в жены кого-то достойного себя — достойного в плане жесткости, властности и, конечно же, материальных благ. Внешний вид обманчив, и, несмотря на веселый задорный смех, которым то и дело радовала окружающих Ирина, любовь к шуточкам и подколам, легкость в общении, артистичность и демократичность, эта женщина была высокомерной, достаточно деспотичной и терпеть не могла тех, кто не считался с ее мнением, не восхищался и не поддавался чарам.

Как я и говорила однажды, дядя Тим женился на Ирине не просто так. Она была дочерью одного очень богатого человека, чьи предки эмигрировали из России еще до революции, приходящегося хорошим другом моему деду, которого, кстати, я никогда не видела, ибо он покинул этот мир незадолго до моего рождения. Их брак был заключен по расчету, поскольку и деду, и отцу Ирины было выгодно объединить две большие компании.

— Привет, малышка, как ты изменилась, — с интересом оглядывала меня тетя Ира. Ее я не боялась, хотя никогда и не любила. — Взрослая. — Она вдруг погладила меня по скуле, и я отшатнулась. Ее это обрадовало.

— Здравствуйте, — произнесла я. И она здесь. Мачеха, дядя, тетя… Неужто и отец где-то тут?! Тогда нужно быстрее бежать вон из этого места. Не хочу встречаться с ним.

— Вежливая, — хитро улыбнулась Ирина. — Какая ты прелестная, Настенька. Скучала?

— Не особо. Вы тоже хорошо выглядите, — пришлось признать мне. Удивительно, но и ей, и Рите удавалось выглядеть так же, как и пять лет назад.

— Спасибо, малышка. Я стараюсь. Наверное, не нужно, чтобы нас видели вместе. — Она вдруг схватила меня за руку и потащила за собой, вверх по ступенькам, стуча каблучками. Мне пришлось идти за ней. Мы оказались на лестничном пролете, полутемном и мрачном. Казалось, что музыка, которая доносилась до сюда, играет где-то в другом изменении.

Тетя встала напротив меня, умиленно сложив ладони у щеки и склонив голову. Было на ней что-то странное, одновременно притягивающее и чуть пугающее, пять лет назад я этого не замечала в ней, но сейчас отчетливо поняла, что в ее образе сочетается легкий магический флер выступающих на цирковой арене и дух карточной колоды. Возможно, виной всему была ее одежда, как всегда со вкусом подобранная — сегодня наряд Ирины напоминал мне коллекцию "Цирк" модельера Эльзы Скиапарелли, одной из самых известных законодательниц моды Парижа в тридцатые года прошлого века. Она была главной конкуренткой Коко Шанель, применяла в дизайне сюрреалистические мотивы, порой шокирующие публику, а вместе с ней над созданием некоторых ее вещей трудились Сальвадор Дали, Пабло Пикассо и Жан Кокто.