Приговор - Отохико Кага

— Говоришь, Ганзер? Ценный случай. Да, кстати, у меня сейчас профессор Аихара. Очень удачно, он ведь у нас в Японии первый описал симптомы этой болезни. Он наверняка будет рад, если ты поделишься с ним своими наблюдениями.

— Что ж… — уклончиво ответил Тикаки. Сёити Аихара — один из самых больших авторитетов в области судебной психиатрии, да ещё и учитель профессора Абукавы, то есть величина такого масштаба, что не подступишься. К тому же Аихара славится своей нетерпимостью: он всегда упорно отстаивает своё мнение и безжалостно, не оставляя камня на камне, критикует всех, имеющих иную точку зрения. В позапрошлом году психиатрическое научное общество провело симпозиум на тему «Расстройство личности». В зал набились студенты, которые подняли крик, требуя решительного отказа от самого понятия «расстройство личности». Они основывались на том, что оно является дискриминационным, а потому не имеет права на существование. По их мнению, личностные отклонения от нормы нельзя рассматривать как аномалию, напротив, именно они делают конкретную человеческую личность многогранной и оригинальной, хотя иногда и приводят к тому, что человек становится революционером и начинает критиковать общественный строй. А понятие аномальной личности является чрезвычайно опасным, ибо, во-первых, создаёт предпосылки для дискриминации ярких, оригинальных личностей, выводя их за рамки нормы, а во-вторых, может быть использовано для преследования революционеров, которых бросают в психушки на том основании, что они якобы страдают расстройством личности и представляют угрозу общественному спокойствию. Студенты сопровождали улюлюканьем выступления тех, кто пытался доказать, что понятие «личностные расстройства» имеет право на существование, и, может быть, поэтому большинство выступавших высказывали противоположную точку зрения, вызывая бурные аплодисменты. Особенно отличился профессор Мафунэ — подвергая косвенной критике выводы профессора Аихары, считающего, что аномалии характера, или характерологические расстройства, являются основной причиной преступлений, он потребовал, чтобы понятие аномальной личности как отсталое и не отвечающее требованиям эпохи было раз и навсегда исключено из всех разделов психиатрии.

— Говорю со всей ответственностью — в нашем обществе не существует аномальных личностей. Врачи же, утверждающие обратное и ставящие соответствующие диагнозы, идут на поводу у властных структур.

Буря аплодисментов. Тут поднялся участвовавший в симпозиуме Аихара. В зале, наполненном молодёжью, тщедушная фигурка старика выглядела так жалобно, что больно было смотреть на него. Тем не менее его вид произвёл на студентов впечатление, они замолчали и приготовились слушать, что он скажет.

— Позвольте вас спросить вот о чём, — начал Аихара, — если понятия личностного расстройства не существует, то как прикажете называть промежуточные состояния, которые не являются ни выраженным психическим заболеванием, ни нормой?

— Ну, видите ли… — промямлил Мафунэ, в его тоне прозвучало невольное почтение к старейшему члену научного общества, — я считаю, что такие промежуточные состояния не следует выделять в отдельную группу, их надо рассматривать либо как психическое заболевание, либо как норму.

— И всё же… Конкретное психическое заболевание, как правило, возникает у человека в определённом возрасте. В случае, когда человек с раннего детства имеет ярко выраженные личностные отклонения и точный момент начала заболевания не поддаётся фиксации, разве не правильнее квалифицировать его состояние как личностное расстройство, а не как психическое заболевание?

— Мне кажется, что в таком случае можно говорить о психическом заболевании, возникшем в младенческом возрасте.

— И всё же… — Голос у Аихары сорвался, стал хрипловатым, седоватые усы задрожали. — Разве это не будет просто-напросто расширением рамок самого понятия психического заболевания? Я за тридцать лет обследовал большое число преступников и имею основания утверждать, что многие из них имеют личностные отклонения. Взять хотя бы убийц — как правило, это люди, которые всегда пребывают в прекрасном расположении духа, очень жизнерадостны, разговорчивы, гонятся за сиюминутными удовольствиями, коммуникабельны и на первый взгляд производят весьма приятное впечатление, но при этом им ничего не стоит причинить вред другому человеку. То есть если следовать классификации Курта Шнейдера, то здесь мы имеем дело с объединением двух типов личности — гипертимной и депрессивной. Ни те, ни другие не относятся к душевнобольным, но психически нормальными их тоже не назовёшь. Они где-то посередине, и логично было бы считать, что у них налицо значительные личностные отклонения.

— Но разве таких нельзя отнести к психически здоровым? — сказал Мафунэ. — Не лучше ли считать, что перед нами нормальный человек с резко выраженной акцентуацией характера?

— Что значит «акцентуацией характера»? — Голос Аихары стал ещё более хриплым, было трудно разбирать, что он говорит. — Никакой акцентуации здесь нет. Налицо лишь личностные отклонения. То есть аномалия. Так что же мешает нам назвать это расстройством личности?

— Чушь! Аномалия — значит дискриминация! — закричали из публики. Студенты разом загалдели и заулюлюкали: — «Преступление — революционное действие!», «Ваши преступники — революционеры! А вы, прихвостни правительства, проводите политику дискриминации, утверждая, что раз человек убийца, значит у него расстройство личности!», «Давай! Крой их, мерзавцев!»

Однако Аихара, ничуть не испугавшись, продолжал отстаивать собственную точку зрения. Студенты так шумели, что его аргументов никто не слышал, но он упрямо не садился и говорил ещё минут десять…

— Ты не волнуйся, — сказал Абукава, будто прочтя мысли Тикаки. — Профессор сегодня настроен на редкость благодушно.

— Хорошо. — Тикаки нехотя последовал за Абукавой в кабинет. Аихара сидел на краешке дивана, он казался совсем маленьким, как ребёнок. Он был так худощав, что его скрещённые ноги соединялись в единую линию, а плечи мешковатого пиджака свисали. У него были пушистые чёрные волосы, и, если бы не полуседые усы, он выглядел бы моложаво. Профессор увлечённо читал какую-то напечатанную на машинке статью и не обратил на вошедших внимания.

— Сэнсэй, вы ведь знакомы с доктором Тикаки, — сказал Абукава.

— А-а… — Аихара оторвался от статьи и приподнял очки. На его лице не отразилось никаких чувств, будто он видел Тикаки впервые.

Даже после того, как Тикаки ему поклонился, Аихара, очевидно, так и не вспомнил его, хотя они неоднократно встречались, и перевёл вопросительный взор на Абукаву. Но прежде чем тот раскрыл рот, Тикаки представился сам, сообщив, что работает в тюремной медсанчасти. «А, ну да, помню, помню…» — кивнул Аихара.

— Я работаю в тюрьме всего два года и не во всём ещё разобрался. Особенно много трудностей с реактивными психозами, вызванными длительной изоляцией, в нашей университетской больнице мне не приходилось с ними сталкиваться. Особенно часто они наблюдаются у приговорённых к смертной казни. Их состояние обычно характеризуется быстрой сменой настроения, склонностью к аффективным реакциям — я бы назвал это горячечным неврозом.

— А, вы имеете дело со смертниками? Это интересно. — Аихара сорвал очки и, вытянув ноги, подался вперёд — ни дать ни взять — проволочная фигурка. — Ну и что собой представляет этот ваш «горячечный невроз»?

— У меня пока ещё не так много данных, и мне трудно дать точное определение, в общем, это реактивное состояние, характеризующееся постоянным психомоторным возбуждением и повышенным уровнем тревоги, — сказал Тикаки, имея в виду нескольких заключённых из нулевой зоны, и прежде всего Тёсукэ Оту. — Они целый день пытаются себя чем-то занять, всё равно чем — одни пишут жалобы и апелляции, другие сочиняют стихи, третьи требуют, чтобы их осмотрел врач, они находятся в постоянном нервном напряжении, говорят не умолкая, смеются, поют. Потом вдруг начинают рыдать, буянят, словно капризные дети. Переход от смеха к рыданьям происходит мгновенно, так что иногда невозможно понять, плачет человек или смеётся, похоже, что он и сам не всегда это понимает. В целом наблюдаются регрессивные расстройства в виде, скажем, впадения в детство, иногда наблюдается ганзеровский синдром, да вот не далее как вчера я имел с ним дело.

— Ганзер? — Аихара прикрыл запавшие глаза морщинистыми, похожими на птичьи, веками и одобрительно кивнул. — Ганзер у смертников? Любопытно.

— Как по-вашему, сэнсэй, — сказал Абукава, желая польстить своему учителю. — Ведь это вы впервые в Японии зафиксировали случай синдрома Ганзера, после чего было обнаружено ещё несколько больных с подобными симптомами. Как вы считаете, может, нашему Тикаки стоит сделать доклад о своих наблюдениях?